Дорога через миры (сборник фантастических рассказов) - Иван Мроев

(дальнейшие эмоции расшифровке не подлежат).

Через месяц я привычно пылесосил ковры в том же самом доме. Он изменился. В нём уже с неделю как решительно поселились женщины. Я не очень понимал, которая из них выходит замуж за хозяина дома — шума и мусора от них было одинаково много.

По тивизору, кстати, перестали мелькать отдельно женские и мужские передачи — дамы стремительно вписывали себя в новый образ жизни.

А я… Я готовился в конце месяца вернуться на планету Земля.

Потому что в качестве непременного условия предоставления гражданства выдвигалось заключение брака с ашарийкой. И даже то, что настоящим автором программы возвращения женщин к семейному образу жизни был я, меня не освободило. Это было решение Президента (я подавал ходатайство) — я его понимал, как мужчина. Он тоже оказался в числе пострадавших.

А может, они передумают?

Интересно, что они будут делать без программиста? Деньги у меня теперь есть. А планета мне нравилась. Всем, кроме её женщин.

Может, всё-таки передумают?

Mar. Alma mater

Ненавижу телефон. Это, разумеется, великое достижение человечества, очень полезное и незаменимое. Но только не тогда, когда тебя поднимают в пять утра, чтобы сделать предложение, от которого невозможно отказаться.

Звонили мне из Министерства то ли Внешних Сношений, то ли Торговых Связей, причём не с Земли, а откуда-то если не с Тау Кита, так с Альдебарана. Звонил мой бывший одноклассник, который давно стал большой шишкой. Кстати сказать, я никогда ему не завидовал.

Слышимость была так себе, но суть я уловил. Никольс всегда был на редкость бесцеремонным типом. В школе, списывая уроки, он вёл себя так, что остальные считали для себя за большую честь… чёрт, несу всякую чушь с недосыпу. Короче — Никольс всегда умудрялся построить мир вокруг так, что люди чувствовали себя обязанными выполнить любое его поручение. Редкий дар, надо признать.

И теперь он сразу взял быка за рога:

— Сандро, либо ты берёшь на практику файоли, либо я твои мачтовые вышки на Тритоне снесу к чёртовой матери. Без шуток.

Я, разумеется, понятия не имел, кто такие файоли. Практика? Студенты? Студенты ко мне на предприятия попадали — до зоны секретности, разумеется. Их одевали в белые халаты и аккуратно водили по цехам и лабораториям, по маршруту, который был утверждён лично мной. Любое предприятие имеет право на защиту своих коммерческих интересов, — но, с другой стороны, нужно себя рекламировать, так? Так что программу посещения я отслеживал, и включал в неё всё новые и новые зоны, которые, по моему мнению, нуждались в рекламе. А предприятий у меня было немало.

В том числе и это, с мачтовыми вышками.

Мачтовые вышки были моим новым и самым перспективным проектом. Новый вид энергии, знаете ли. Электромагнитные поля, то да сё. Не-не, безопасно абсолютно — если всё живое находится в полумиле от основания, в том числе вглубь, — иначе имеем дело с непредсказуемыми мутациями. А за пределами полумили — безопасно. Почти.

Поставили их мне на Тритоне несколько незаконно, но — с другой стороны — нет такого закона, который бы нельзя было поправить.

Именно этим были сейчас по самые ухи заняты все мои топ-менеджеры на Тритоне.

Я очень старался, чтобы наша возня там не получила огласку. А какой вонючкой мог быть Никольс, вы уже поняли. Разумеется, я сказал «да». И Никольс тут же отключился — время своё он ценил больше некуда. Чёрт.

Спать больше не хотелось… какой уж тут сон. Шлёпая босыми пятками по половичкам, я врубил комп на поиск информации, и, позёвывая, налил себе кружку молока из холодильника. Кусман шоколада, пористого, московского, к нему вприкуску — лучшее средство, чтобы проснуться.

Ссылочек мне поисковик натаскал немало. Я листал страницу за страницей, меняя поисковики и возвращаясь обратно, и тихо свирепел. Потому что файоли встречались только у Желязны. И радоваться было нечему.

«Он знал, что Файоли приходят к человеку за месяц до его смерти, — приходят к тем избранным ими немногим людям, которые ещё умирают, — и в этот последний месяц жизни они даруют ему всё то наслаждение, какое возможно для человеческого существа, и когда наконец наступает пора поцелуя смерти, выпивающего последнюю каплю жизни из умирающего тела, человек не просто принимает его — нет, он видит в нём собственное стремление. Такова власть Файоли, ибо познав такое, нечего больше желать и не к чему стремиться».

Ай да Никольс, ай да сукин сын! Где он только их раскопал, этих файоли?

И не перезвонишь ему, бесполезно. Теперь только клерки министерские перед фактом прибытия поставят. Торгаши проклятые. Менялы.

Молока налил, Желязны перечитываю — всё равно больше никакой информации нет.

Перечень вопросов в блокноте начеркал. Сколько их будет, файоли?

…Сколько ни будет — все мои. Принять, разместить.

Что такое для них «практика»? Хм… Молоденькие, значит. Неопытные. Кого мне нужно… Нет. Неправильная формулировка. К кому следует направить файоли, чтобы… Да, именно так. Перечень. Нет, ещё добавим.

Интересно, у них практика — только месяц?

Перечень сопровождающих… Нет. Здесь только роботы. Вычеркнул всех к чёртовой матери.

Вечные мы, давно — вечные.

Только идиот откажется от файоли.

Скрофа. Высочайше утверждённая методика

Проверяющий генерал не спеша, как подобает его чину, подошёл к штабу полка: сопровождающая свита семенила в шаге позади. У порога штаба его встречали командир полка и дежурный по штабу.

— Сми-и-ирно-о-о-о! — звонкий голос командира заставил вытянуться не только присутствующих офицеров, но и штабных писарей, лихорадочно наводивших глянец на мебель.

Полковой командир вскинул руку к фуражке и рубанул строевым навстречу генералу.

— Ваше Превосходительство! Штаб 245-го отдельного гренадёрского полка для проведения проверки готов. Офицеры управления и штаба полка к осмотру помещений штаба готовы. Командир полка полковник Белозерский!

— Вольно! — с ленцой ответил генерал, опустив руку. — Ну, показывайте, господин полковник, ваше хозяйство. Мне командир дивизии говорил, что ваш полк — лучший по состоянию помещений штаба.

— Стараемся, Ваше Превосходительство… — неопределённо ответил полковник, пропуская генерала вперёд.

Генерал вошёл внутрь, отмахнувшись от доклада дежурного по штабу, молодцеватого начищенного-наглаженного поручика. Свита нестройной толпой заползла следом, на ходу доставая из папок листки, ручки, сразу что-то начиная писать и старательно не замечая ненавидящих взглядов проверяемых. Последние же до сих пор оставались под впечатлением вчерашнего строевого смотра.

Первым помещением, которое попало под проверку, был кабинет технической службы. Сверкающий только что законченным ремонтом, новыми плакатами и стендами кабинет, кабинет «с иголочки», не оставлял шансов проверяющим найти здесь недостатки. Так думали офицеры полка. Проверяющие думали иначе.

— Штабс-капитан Вержбицкий! — скомандовал генерал — Читайте методику!

— Слушаюсь, Ваше Превосходительство! — Невысокий офицер с щёгольскими усиками достал из папки пресловутую методику и начал зачитывать:

— «В каждом помещении штаба полка должны висеть стенды с документацией, размером 220х120 см…»

— Измерить! — рявкнул генерал. Два офицера из свиты услужливо достали рулетки из карманов и шустро замерили.

— 218 на 121, — озвучили они свой вердикт генералу. Хозяин кабинета, техник-капитан Иванов, повесил голову.

— Пиши: «Стенд в кабинете 102 не соответствует Высочайше утверждённой методике», — генерал посмотрел на сжавшего зубы полковника и скомандовал:

— Дальше!

— «По краям стенд обивается декоративными планками шириной 3,5 сантиметра…»

— Измерить!

— 3,6, Ваше Превосходительство!

— «Документация на стенде размещается в виде распечатанных листов формата А4, на расстоянии 12 см от левого края и 10 см от верха: расстояние между листами…»

— Измерить!..

— Промерить!..

Техник-капитан воспринимал баритон читающего и рыканье генерала как голоса из потустороннего мира, в голове же крутилась мысль: «Пойдут они в парк смотреть технику сегодня? Или пойдут завтра?»

— «… Размер листа… Размер шрифта заголовка… Подпись не дальше чем… Итоги за летний период обучения… Утверждённые и согласованные… Положение о гербе…»

Проверка первого же кабинета с оглушительным треском провалилась. Никто не ожидал такой дотошности от проверяющих.

— Очень плохо, господин техник-капитан. Выражаю вам своё неудовлетворение, — с плохо скрываемой иронией произнёс генерал.

— Виноват, Ваше Превосходительство! Как офицер, ответственный за технику полка, всё время провожу в парке, работаю с техникой! Извольте видеть, она у меня в образцовом порядке! — выпалил несчастный капитан на одном выдохе.