Клуб адского огня - Питер Страуб

Нора сделала шаг назад, и машина тронулась с места. Дэйзи обернулась, и Нора пыталась улыбаться ей в ответ до тех пор, пока лицо свекрови не превратилось в белый воздушный шарик, уносящийся по улице прочь.

34

Положив кожаный чемоданчик на диван, Нора расстегнула пряжки ремней. Изрядно потрепанному чемоданчику было лет сорок-пятьдесят, кое-где на коже темнели пятна. Когда Нора справилась наконец с молнией, крышка на несколько дюймов приоткрылась, и покоившаяся внутри масса бумаги приподнялась — будто вздохнула.

Здесь были тысячи страничек разных цветов и размеров. В основном это были стандартные листы белой бумаги для пишущей машинки, одни пожелтели от времени, другие были цвета слоновой кости, или серыми, или красноватыми, светло-голубыми, розовыми и так далее. Примерно треть рукописи составляли вырванные из блокнотов листки с эмблемами разных отелей и даже бланки счетов «Ченсел-Хауса», исписанные с обратной стороны, а также все сорта бумаги для заметок, украшенные логотипами, собачками и лошадками.

Куда бы запрятать это уродство? Должен влезть под кровать. Нора опустилась на колени, подсунула руки под дно чемодана, подняла его с дивана и попятилась. Она едва видела комнату из-за открытой крышки. От кучи бумаги и от кожи чемодана в ее руках чуть уловимо пахло пылью и нафталином.

Из чемодана выпал лист и, покружившись в воздухе, опустился на пол. Он оказался титульным, на котором так и не появилось окончательное название книги: за много лет Дэйзи перепробовала их множество — она просто вписывала сюда новые, не вычеркивая старые.

В спальне Нора осторожно пробралась к дивану, затем нагнулась и опустила чемодан на джинсы и блузку, которые как раз собиралась погладить. Задержав дыхание, она приподняла одной рукой чемодан, а другой вытащила из-под него блузку с одной стороны и джинсы с другой. Затем Нора присела рядом с чемоданом. Несколько секунд она смотрела на него, уже сожалея о том, что предложила Дэйзи прочитать ее необъятную эпопею, потом, обхватив его руками, опустила на пол. Да, пожалуй, под кровать он влезет.

Нора посмотрела на ярко освещенную солнцем двойную раму окна слева от себя. Она встала, задернула шторы, вернулась к кровати, посмотрела на неаккуратную стопку бумаги у своих ног, вздохнула, взяла пачку толщиной листов в шестьдесят-семьдесят, перевернула титульный — или не титульный — лист и стала читать посвящение. На пожелтевшей бумаге с гербом отеля «Сахара» в Лас-Вегасе было напечатано: «Единственному человеку, дарившему мне поддержку, так необходимую любому писателю; той единственной, которая всегда была мне единственным другом, и без чьей поддержки я давно бы оставила эту затею, — себе».

На следующей странице — на листе, который тоже был с эмблемой отеля «Сахара», — красовался эпиграф, позаимствованный якобы у Вольфа Дж. Флайвила: «Мир населен неблагодарными дебилами, ослами и теми, кто еще хуже».

Нора начала «приятно проводить время».

«Часть первая: Как мерзавцы пробирались к власти».

Она приступила к первой главе. Сквозь лабиринт бесконечных линий, перечеркивающих текст, стрелки к фразам на полях и перестановки слов Нора следила за темными делами Клементины и Эдельберта Пойзонов, обитавших в ветхом готическом особняке под названием «Плющ» в городке Уэстфолл. Клементина — художница, чья былая красота еще не померкла, несмотря на лишний вес, набранный ею за годы неудачного замужества, — немного пила, немного плакала, подумывала о самоубийстве и имела странноватые — ироничные и прохладные — отношения со своим сыном Эгбертом. Эдельберт нажил и потерял миллионы на том, что играл с еще большими миллионами, оставленными ему тираном-отцом, Арчибальдом Пойзоном, а также соблазнял официанток, секретарш, уборщиц и леди Эйвон. Когда он бывал дома, Эдельберт любил сидеть на прогнившей террасе, разглядывая в телескоп пролив Лонг-Айленд в надежде увидеть идущее на дно судно или тонущего купальщика. Эгберт был бесхребетным олухом и большую часть времени валялся в постели. В атмосфере старого особняка клубилась какая-то смутная, но грязная тайна, а может быть, и несколько смутных и грязных тайн.

Дойдя до конца первой главы, Нора подняла глаза и поняла, что читает уже около получаса. Дэйви все не было. Нора посмотрела в конец последней страницы.

«Ты прекрасно знаешь, что я никогда не хотел приручать Эгберта, — сказал Эдельберт».

Приручать? Эгберт действительно напоминал того, кого можно приручить. Например, бездомную собаку.

Зазвонил телефон. Надеясь услышать голос мужа, Нора сняла трубку:

— Алло?

— Чудненько, чудненько! Ты не сказала, что я ошиблась номером, значит, ты можешь говорить. — Язык Дэйзи чуть заплетался. — Ну, и каково первое впечатление?

— Я думаю, это интересно.

— Уф! Ты должна сказать что-то еще.

— Мне очень приятно читать, правда. Мне нравится Эдельберт и его телескоп.

— Элден мог часами разглядывать катера с девчонками без лифчиков на борту. А до какого места ты дошла?

— Доконца первой главы.

— Хм. — Дэйзи была явно разочарована. — А что тебе больше всего понравилось?

— Я думаю, стиль. Напоминает черный юмор... В духе Чарльза Адамса.

— Это потому что ты прочитала только первую главу, — сказала Дэйзи. — Потом там все несколько раз очень сильно меняется. Увидишь, тебя ждет масса приключений и сюрпризов. По крайней мере, я надеюсь на это. Ну, читай, читай дальше. А тебе действительно нравится?

— Очень.

— Ура! — воскликнула Дэйзи. — Ладно, не трать времени на разговор со мной и — вперед. — Она повесила трубку.

Нора вернулась к дивану и принялась за вторую главу.

Эдельберт стоял около высокой костлявой блондинки и подписывался фальшивым именем в книге регистрации посетителей отеля. В номере он велел женщине раздеться. «Милый, может быть, сначала выпьем?» — «Делай, как я говорю», — приказал Эдельберт. Женщина разделась и обняла его. Но Эдельберт оттолкнул ее. Женщина сказала, что думала, что они друзья. Эдельберт достал из кармана пиджака револьвер и выстрелил ей в лоб.

Нора снова перечитала эту строчку. «Эдельберт поднял револьвер, нажал на курок и влепил пулю в ее глупый лоб». Это была новая ипостась Эдельберта. Нора улыбнулась про себя идее Дэйзи превратить Элдена в убийцу. В лице блондинки Дэйзи убивала всех любовниц своего мужа.

Снова зазвонил телефон. Нора застонала и, взяв трубку, проговорила:

— Дэйзи, пожалуйста, ты не могла бы дать мне побольше времени?

— Кто такая Дэйзи? — спросил в ответ мужской голос.

— Извините, — сказала Нора. — Думала, звонит другой человек.

— Я так и понял. Кто бы она ни была, надеюсь, она даст вам столько времени, сколько требуется.

— Холли! — узнала Нора — То есть я хотела сказать — шеф Фенн. Простите. Я рада, что вы позвонили. У вас наверняка какие-то новости.

— Зовите меня Холли, но звоню я потому, что у нас пока абсолютно никаких новостей. Мы наконец привезли с площадки для гольфа доктора миссис Вейл, он накачал ее успокоительным и отправил в больницу в Норуолк. Если верить ему, что-то вразумительное мы сможем услышать от Натали не раньше чем в понедельник утром. Так что на одну ночь можете расслабиться.

Нора поблагодарила его и добавила:

— Думаю, если я вас буду называть Холли, вам следует называть меня Норой.

— Уже начал, — ответил он. — Я позвоню в понедельник утром около девяти, самое позднее в десять.

Волна облегчения расслабила напряженные мышцы спины Норы. Холли Фенн считает ее невиновной в том, что случилось с Натали, это очевидно. Холли Фенн хочет разобраться.

Она вернулась к эпопее Дэйзи.

Эдельберт припарковал машину у своего разваливающегося дома и пошел вытаскивать из постели Эгберта. Эгберт встал с пола, куда скинул его отец, забрался обратно в кровать и накрылся одеялом с головой. Эдельберт спустился вниз и велел подобострастному дворецкому принести в библиотеку мартини в пропорции шесть к одному. К моменту, когда слуга вернулся с выпивкой, Эдельберт с головой ушел в чтение тома под названием «История семьи Пойзонов в Америке».

Началась новая глава, очевидно, из более ранней редакции романа. На пожелтевших страницах буквы то карабкались вверх, то уползали под строчку, все "е" кренились влево, а каждая "о" была пробита насквозь.

Эдельберт читал историю своего отца того периода, когда родился Эгберт. Втайне сочувствующий нацистам Арчибальд нажил миллионы, вкладывая деньги в германские концерны, производившие вооружение, и только обостряющиеся личные проблемы временно отвлекли его от потаенных попыток консолидации группы правых миллионеров в фашистское движение. Трижды перечитав несколько страниц, Нора поняла наконец, что Эдельберт и Клементина, видимо, произвели на свет внука, о котором так пылко мечтал Арчибальд. Но ребенок то ли умер, то ли они отдали его на усыновление. Длиннющие тирады Арчибальда, уговаривавшего их хоть как-то возместить эту потерю, ни к чему не привели. Убедившись, что приказы и ультиматумы не подействовали, Арчибальд уведомил сына, что исключит его из завещания, если он не произведет на свет наследника.