Полигон призрак - Cергей Макаров

— И не показывай, — посоветовал Коготь. — И все же, где ты всему этому научился, если не секрет, конечно?

— Да какой тут секрет, товарищ майор. Я из цирковой династии Абазовых, вот и весь мой секрет.

— Объяснение вроде простое. Если ты не против, Рамиль, давай присядем, — Коготь указал на низенькую деревянную лавочку, стоявшую возле стены, — и потолкуем.

Они сели. Младший лейтенант достал из кармана галифе пачку папирос и спички. Прикурив, он посмотрел по сторонам:

— Извините, товарищ майор, вам даже не предлагаю, потому что все в группе прекрасно знают, что вы не курите.

Коготь улыбнулся:

— Однако же вы много знаете о своем командире. Так откуда у тебя такие навыки и умения, как у японских шпионов средневековья — ниндзя?

— Надеюсь, вы меня не считаете японским шпионом? — улыбнулся Абазов.

— Лицом ты не вышел на японца, — пошутил Коготь.

Немного помолчав, глубоко затянувшись и выпустив в сторону сизый дым, младший лейтенант начал рассказывать:

— Я родом из Казани. Мой дед еще при царе был известным цирковым артистом. Он-то и начал меня понемногу учить с четырех лет, заметив мою, так сказать, заинтересованность. Сначала занимались растяжкой, тут трудиться деду особо не пришлось, поскольку я от природы наделен гибкостью. Затем он научил меня простейшим акробатическим элементам. Дальше — больше: сальто вперед, назад, сальто с высоты… Много всяких элементов интересных мы с дедом опробовали. Да я и сам любил экспериментировать. Понимаете, есть у меня такая черта — все попробовать, испытать самому.

— Много сложных элементов в твоем исполнении мне сегодня удалось увидеть воочию, Абазов, причем совершенно бесплатно.

Младший лейтенант улыбнулся и продолжил:

— Но больше всего мне нравилось метать ножи. Знаете, есть такой номер, когда к деревянному кругу ставят красивую, стройную ассистентку. Ее глаза завязывают черной лентой, ноги привязывают к кругу, руки разводят в стороны и также привязывают. И вот, дед отходит от нее шагов на десять-двенадцать. В руках он держит целый веер из острейших ножей. Случалось, что присутствующие на цирковом представлении дамы еще до начала номера только от всех этих приготовлений падали в обморок. И вот уже гремит тревожная музыка. Дед подходит к привязанной на круге ассистентке, наводит ужас на зрителей, проводя раз-другой по ее лицу одним из кинжалов, а затем начинается самое главное и интересное, — младший лейтенант на секунду смолк и посмотрел на Когтя.

— Представляю, — покачал головой майор.

— Дед берет первый нож, быстро прицеливается, и стальной клинок, пролетев молнией, втыкается рядом с лицом девушки. Отовсюду слышатся вздохи, ахи, визги. Только, как известно, страх притягивает людей. Этот дедов номер пользовался бешеной популярностью у публики. Потом он поворачивается к ассистентке спиной и мечет ножи с разворота. В конце номера ее голову, туловище, руки и ноги окружали ножи, а публика вздыхала облегченно и раздавались громоподобные овации.

— А случались когда-нибудь неудачи, несчастные случаи? Ну, ты понимаешь, о чем я говорю, — полюбопытствовал Коготь.

— Дед выступал с этим номером более тридцати лет, и однажды, он сам мне признался позже, во время броска у него неожиданно закружилась голова. И дед пробил ладонь ассистентке. Ее увезли в больницу, наложили несколько швов. Дед жутко переживал тогда. В итоге он завязал с этим номером. Но мне было уже почти семнадцать, и я все приставал: «Дед, научи меня, я сплю и вижу, как метаю ножи».

— Кстати, я был пару раз на выступлениях твоего деда. Он еще гирями жонглировал. Мощный такой мужик, гренадер, с роскошными усами.

— Точно, товарищ майор. Это был он, — подтвердил Абазов. — Любил дед побаловаться с железом. Он и борцом в царские времена был превосходным. Все хвастался ничьей со знаменитым Георгом Гаккеншмидтом.

— Силен дед! — восхищенно покачал головой майор.

— Так вот, о ножах, — продолжил Рамиль, — где-то месяц я ходил за дедом, все упрашивал, а он ни в какую, мол, слишком ты молод еще. А у меня вся семья в цирке работала, отец и мать были акробатами. В общем, в конце концов дед согласился посмотреть, что из этого получится. Ну, дал он мне ножи, объяснил нюансы техники, сказал, чтобы я тренировался, похлопал по плечу и ушел. Я два месяца по двенадцать-четырнадцать часов метал ножи. Руки себе все изрезал, кучу швов наложили, — Абазов показал свои запястья и предплечья, на которых было множество шрамов. — А затем как-то рано утром, было около шести, я пришел раньше всех в цирк и, как всегда, метал ножи. Откровенно говоря, к тому времени моя вера в то, что я смогу выступать так же, как дед, почти равнялась нулю. Просто у меня врожденное упорство: несмотря ни на что, идти до конца. Другой бы давно рукой махнул. И тут в затемненной глубине манежа я увидел тень какого-то человека. Я остановился. Гляжу — это мой дед. Вместо приветствия он встал в круг, расставил руки и ноги и говорит: «Бросай, и если что, не переживай. Я тебя этому учил, я за тебя и отвечаю. Если убьешь, что ж, так тому и быть». Я поначалу опешил, подумал, что дед шутит. А он мне: «Какие могут быть шутки, когда в руках у тебя клинки?» Я жутко волновался, но смог собраться и четко «обстрелял» деда ножами, ни разу не задев его. «Ну как?» — довольный собой, спрашиваю я у него. А он поморщился и говорит, что можно было и получше. А через месяц я уже вышел на арену с ассистенткой и прекрасно исполнил номер с метанием ножей. После представления за кулисами дед, не отличавшийся сентиментальностью, смахнул слезу, крепко обнял меня и сказал: «Ты молодец, Рамиль! Так держать! Передал я тебе эстафету, ты уж не подкачай». В общем, стал я выступать с этим номером. Но вскоре просто метать ножи мне стало скучно. И я придумал трюк с метанием ножей в прыжке. Изготовили реквизит. Неаполитанский старинный домик, я прогуливаюсь по краю крыши, делаю сальто назад и в полете метаю нож. Собственно это и есть то, что вы видели, товарищ майор, только возле забора должен стоять живой человек.

— Намекаешь, чтобы я встал? — рассмеялся Коготь.

— Да нет, просто так сказал, — смутился Абазов.

— А что, слабо в командира метнуть? — майор в упор посмотрел на подчиненного.

— Вы же шутите, товарищ майор?

Коготь сделал продолжительную паузу и, улыбнувшись, произнес:

— Нам еще не раз с тобой предстоит рисковать своими жизнями, Абазов, так что лишнего риска нам не надо. Ты оттачивай в свободное время свое мастерство, глядишь, после войны я со своей женой приду в цирк и буду всем хвастать, что это мой знакомый.

— Буду рад вас видеть в первых рядах, товарищ майор. После войны я бы хотел продолжить выступать в цирке, — признался младший лейтенант.

— Все у тебя еще впереди, Абазов, ты ведь очень молод. — Помолчав, Коготь спросил: — А почему, говоря о родителях, ты употребил слово «были»? Если не считаешь нужным, то не отвечай, я все пойму.

— Когда я уже стал метателем ножей, в цирке произошла трагедия, — тяжело вздохнул Рамиль.

— И что же случилось?

— Мой отец был прекрасным акробатом, любил работать под куполом цирка вместе с моей матерью. В тот вечер я уже выступил со своим номером и стоял за кулисами, наблюдая за работой родителей. Все шло как обычно. Папа с мамой выполняли сложнейшие акробатические элементы. Я видел, как папа сделал сальто назад на канате и вдруг, пошатнувшись, полетел вниз. Я не верил своим глазам, все происходило как в замедленной съемке. Отец летел вниз в объятия смерти, и в тишине я слышал истошный крик мамы.

— А как же страховочный трос?

— Как выяснилось позже, он был специально сильно деформирован плоскогубцами, чтобы не выдержал вес человеческого тела. Я бросился из-за кулис наперехват, но отец упал в паре метров от меня. От боли он выгнулся, изо рта и ушей у него хлестала кровь. Послышались истошные крики. Мама поспешно спустилась и, нагнувшись над папой, стоя на коленях, что-то ему шептала, подбадривала. На арену выскочили представители администрации цирка, артисты. Вызвали врачей. Но все без толку. У отца в нескольких местах был сломан позвоночник и сильно ушиблен мозг, — Абазов снова тяжело вздохнул. — В общем, через два дня отец скончался в больнице. Он видел, все понимал, но не мог говорить. Только слезы иногда текли по его щекам, — закончил свой рассказ младший лейтенант.

— Печальная история. А кто же, если не секрет, испортил страховочный трос?

— Был у нас в цирке такой Виктор Неедов, завистливый и подлый тип. Он был жонглером. Влюбился в мою маму, домогался ее. Она, естественно, рассказала об этом отцу. Родители очень любили друг друга. Короче, как-то вечером после очередного представления отец подкараулил возле цирка этого Неедова, поговорил с ним по-мужски, а проще говоря, «намылил» ему физиономию. Неедов затаил обиду и накануне представления испортил страховочный трос отца. Он быстро признался в содеянном. Его арестовали и посадили в тюрьму. А мама ушла из цирка после гибели отца, не смогла работать одна. Затем она уехала в Брест, к своей матери. Я писал родственникам в разные уголки России, думал, что она смогла выехать из Бреста в начале войны. Но до родственников она не добралась. Уж не знаю, жива она или нет. — младший лейтенант опустил голову и тяжело вздохнул.