Полигон призрак - Cергей Макаров

Сергей Макаров

Полигон призрак

Глава 1

Майская ночь 1943 года укрыла Москву зыбкой бархатной пеленой. К одному из домов в тихом столичном переулке подъехала черная легковая машина ГАЗ М-1, знаменитая «Эмка». Из автомобиля вылез высокий, широкоплечий мужчина в военной форме с капитанскими знаками различия. Он что-то сказал водителю и, хлопнув дверцей, неторопливой походкой направился к подъезду, поглядывая по сторонам.

Военный поднялся на второй этаж, достал из кармана галифе ключ и отпер дверь, обитую коричневым дерматином. «Наконец-то дома, можно расслабиться, выпить полстакана водки и поспать хотя бы два-три часа, — подумал капитан и включил в прихожей свет. — Удалось-таки добыть сверхважную информацию о полигоне и переслать ее по назначению. Но сколько на это ушло сил и нервов. Ходишь по краю ножевого лезвия. Один неверный шаг и… Не хочется даже и думать, что тогда случится. Лучше давай-ка я выпью и усну.

Мужчина опустился на широкую деревянную табуретку, снял сапоги и размотал портянки. Он вздохнул, оперся спиной о стену и закрыл глаза. «Осточертело все. Война, этот город, бесконечное нервное напряжение… Когда же это закончится?» — размышлял капитан. Он поднялся и посмотрел в зеркало, висевшее на стене. Там отразилось усталое, осунувшееся лицо, под глазами — большие сероватые мешки от напряженной работы и бессонных ночей. «Этот чертов полигон отнял у меня десять лет жизни, — горько улыбнулся мужчина. — Хотя на войне у времени совсем другое измерение. Здесь каждая минута может быть последней. Вероятно, еще и поэтому так сильно хочется жить».

Капитан снял фуражку, положил ее на стул и пригладил ладонью темные волосы. «Закончится война, если выживу, буду жить в свое удовольствие — поменьше работы, побольше женщин и сна. Я так устал. Выпью водки — и спать. Кажется, не спал уже вечность», — думал мужчина.

Капитан направился к кухне, открыл дверь и включил свет, собираясь достать из шкафчика бутылку водки и стакан. Однако в следующее мгновение он замер, увидев сидящего за столом незнакомца в гражданском костюме серого цвета. Капитан хотел что-то сказать, но пуля опередила его, пробив череп. Мужчина дернулся, словно тряпичная кукла, и, не сумев схватиться рукой за дверь, рухнул на пол возле стола.

Человек в гражданском костюме поднялся со стула и подошел к убитому. Широко открытые, потемневшие глаза смотрели куда-то в потолок. Мужчина вложил в правую ладонь убитого пистолет, и стиснул ее на рукояти. Потом выскользнул из подъезда в ночь, растворившись в тенях.

Майор Владимир Коготь проснулся в половине шестого утра. Он потянулся на кровати и тихо встал, стараясь не разбудить жену. Однако когда он хотел уже выйти из спальни, супруга сонно сказала:

— Подожди минутку, Володя. Я уже не сплю.

Коготь вернулся и прилег рядом с женой. Он нежно погладил ее длинные русые волосы. Варе было двадцать семь лет. Она работала врачом в военном госпитале. Большие карие глаза с любовью смотрели на мужа. Коготь поцеловал женщину в родинку над верхней губой.

— Почему не спишь, дорогая? Тебе же, кажется, только к восьми на работу, отдыхай, пользуйся моментом, — обнял жену майор.

— Да, сегодня мне к восьми. Это после двух суток подряд дежурства. Просто роскошь, — тяжело вздохнула Варя. — К нам в госпиталь на реабилитацию и тяжелые операции стало поступать очень много раненых в последнее время.

— Что поделаешь, родная, идут тяжелые бои.

— Да, очень тяжелые, — глаза Вари погрустнели. — Вчера я делала операцию одному молоденькому солдатику. Ему лет восемнадцать было, не больше. Он в бреду все шептал: «Мама, помоги мне». В общем, операция шла девять часов, но я его не спасла, как ни старалась. У него было тяжелое ранение в живот. Его мама еще не знает о смерти сына.

— Я понимаю, Варя, не просто тебе. Ты уж так близко все к сердцу не бери. Ведь это война. К сожалению, еще много наших солдат погибнет, — как мог, старался утешить жену Коготь.

— Да, но этот паренек даже не узнал, что такое любовь, не понял, что в жизни к чему… И все вдруг оборвалось. Его небесно-синие глаза словно смотрят на меня сейчас. Смотрят с надеждой. — Варя села на кровати и обхватила голову руками. — Я никак не могу привыкнуть к гибели людей, хотя понимаю, что должна стараться как-то абстрагироваться и делать свою работу.

— Ты и делаешь ее, родная. Подумай, скольких солдат и офицеров ты спасла и вернула в строй… Ты же прекрасный хирург, окончила медицинский институт с отличием. Не кори себя, — майор привлек к себе жену и нежно поцеловал в шею.

Некоторое время они сидели молча, прижавшись друг к другу. Первой заговорила Варя:

— Володя, ты, наверное, очень поздно пришел? Я открыла глаза и увидела, как ты в коридоре раздеваешься. Я еще успела подумать, что ты опять совсем мало поспишь, и провалилась в сон.

— Ничего страшного, Варенька, я привык к такому графику работы. Не жалуюсь, сейчас всей стране тяжело. Извини, если тебя разбудил.

— Ну что ты, Володя, какие извинения? Мы видимся с тобой только урывками, так что это мне нужно было постараться не уснуть и поговорить с тобой.

— Ничего, мы свое после войны наверстаем. Вот победим фрицев и заживем тогда. У нас будут дети, двое или даже трое. Стране нужны солдаты, поэтому рождение сына, а то и двух даже не обсуждается, — улыбнулся Коготь, — ну и дочка, конечно же, как без красавиц обойтись.

— Интересный ты мужик, Володя. Часто бываешь суровым, прямо не подойти, а потом вдруг говоришь такие приятные, милые слова.

— Это я так, для порядка, бываю суровым. Время нынче непростое. Любой волей-неволей станет суровым.

— А твое пожелание, — Варя посмотрела на мужа и улыбнулась, — которое не обсуждается, мы после войны очень быстро обмозгуем и от слов перейдем к делу. — Она задорно рассмеялась.

— Обсуждать будем прямо в этой постели. Ты меня понимаешь, — улыбнулся Коготь.

— Договорились.

— А теперь извини, Варя, мне пора на работу, — майор встал с кровати, — дел у меня невпроворот.

— Я сейчас разогрею тебе картошку. Вчера вечером пожарила, — спохватилась Варя и, быстро поднявшись, набросила на плечи зеленую кофту, надела юбку и выбежала из спальни.

Склонившись над тарелкой и орудуя вилкой, Коготь произнес:

— Действительно вкусная картошка.

— Кушай на здоровье, — улыбнулась Варя.

— Ты сегодня вечером меня не жди. Работы по горло, — показал рукой Коготь. — Вернусь, скорее всего, ночью. Впрочем, как обычно в последнее время.

— Ясно, а завтра я заступаю на дежурство, — сказала Варя.

— Ничего, как-нибудь встретимся на кровати, — подмигнул майор жене.

Коготь побрился, надел форму и, остановившись возле трюмо в спальне, принялся расчесывать густые черные волосы. Варя сидела на кровати и наблюдала за мужем. Майор в свои тридцать лет был мужчиной в самом расцвете сил. Достаточно высокий — метр восемьдесят, стройный, подтянутый. Взгляд прямой, твердый. Мощный, выдающийся чуть вперед подбородок и продолговатый нос с горбинкой придавали лицу Когтя суровый, мужественный вид. Глубокий шрам от ранения под правым глазом заканчивал образ офицера СМЕРШа, который привык, несмотря ни на какие преграды, добиваться поставленной перед собой цели.

Варя поднялась с кровати, обняла мужа и, поцеловав его в щеку, сказала:

— Иногда, когда я смотрю на тебя, мне кажется, что ты вытесан из гранитной глыбы. Есть в тебе, Володя, что-то от античных героев.

— Скажешь тоже, — положив расческу на прикроватную тумбочку, усмехнулся Коготь. — Я простой русский мужик.

— Желаю тебе удачи, — Варя поцеловала мужа в губы.

— Тебе того же, — Коготь подхватил со стола, стоявшего в углу комнаты, фуражку. — Ну все, мне пора. — Он крепко обнял жену и упругой походкой направился в коридор.

Натянув сапоги, майор вышел из дома.

Глава 2

Полковник СМЕРШа Иван Антонович Костомаров стоял у окна в своем кабинете, глядя на подъезжавшие к зданию машины. Это был мужчина сорока пяти лет, среднего роста, полноватый, волосы с проседью, зачесанные назад.

Полковник отошел от окна и зашагал по кабинету, напряженно размышляя. Затем он сел за стол и что-то записал карандашом на листе бумаги. Отложив карандаш, Иван Антонович откинулся на спинку стула, скрестив руки на груди. В дверь постучали.

— Входите, — громким, слегка охрипшим голосом приказал Костомаров.

Дверь открылась. В кабинет вошел майор Коготь:

— Разрешите, товарищ полковник?

— Проходи, майор, присаживайся, — кивнув на стоявший напротив стола стул, сказал полковник.

Над головой Костомарова, на стене, висел большой портрет Сталина, глаза вождя внимательно смотрели на каждого входящего в кабинет.

— Ты вчера, майор, прекрасно поработал, впрочем, как и всегда. Официальная версия случившегося, как мы и обговаривали с тобой, — капитан Полищук покончил жизнь самоубийством. Мало ли, сдали нервы, к примеру.