Полигон призрак - Cергей Макаров

— Лейтенант Самойлов проверенный человек, — пожал плечами Коготь и добавил: — Именно с такими, как Самойлов, и идут в разведку.

— Согласен, майор, — кивнул Костомаров. — Так, остались еще двое. — Полковник раскрыл папку и прочел вслух: — Лейтенант Павел Капитонович Анютин. Специалист по огнеметам, дымовым средствам, пулеметчик. Участвовал в обороне Москвы, награжден двумя орденами Красного Знамени. И последний у нас капитан Андронов Степан Иванович. Специалист по диверсионным операциям, отличный психолог. Воевал в Сталинграде. Кавалер двух орденов Славы. — Закончив изучение «Личных дел», полковник затянулся сигаретой и подался чуть вперед: — Знаешь, майор, что бросается в глаза?

— Что-то не так, Иван Антонович? — напрягся Коготь.

— Вольно, майор, дыши глубже, криминала нет. А бросается в глаза то, что ты выбрал для этого дела бывших фронтовиков, отобранных в СМЕРШ, а не бывалых оперативников.

— Так дело ведь боевое, товарищ полковник. Думаю, пострелять придется вдоволь, — пожал плечами Коготь.

— Но учитывай тот факт, майор, что придется не только стрелять, но и головой думать.

— Это я прекрасно понимаю, Иван Антонович. У отобранных мной офицеров с этим полный порядок.

— Естественно, иначе не попали бы они служить в СМЕРШ, — вскинул брови Костомаров. Немного помолчав, он добавил: — В общем, я одобряю твой выбор, майор, в конце концов, тебе разбираться с диверсионными группами Абвера на полигоне и играть с этой берлинской конторой в «кошки-мышки».

— Что ж, сыграем, Иван Антонович, не в первый раз.

— Только бросят они на полигон, — полковник постучал указательным пальцем по столу, — лучших своих людей. Ты уверен, что твои не подведут? — последние слова Костомаров произнес с нажимом.

— Если бы сомневался, Иван Антонович, то не выбрал бы их.

— Это хорошо. Командир должен быть уверен в своих подчиненных, — развел руками Костомаров. — Иначе не переиграешь противника.

— Понятно, товарищ полковник.

— Вот еще что, Коготь, — Костомаров потушил в пепельнице папиросу, — перед вылетом на задание, а конкретно — послезавтра в восемь утра, соберитесь в моем кабинете. Хочу сказать несколько напутственных слов. Мы уже говорили с тобой, что эта операция очень важная.

— Конечно, Иван Антонович.

— Кстати, кодовое название этой операции — «Топь».

— Хорошее название, Иван Антонович, — улыбнулся майор.

— Абвер должен увязнуть в болоте из дезинформации.

— Значит, «Топь», — посмотрев на полковника, задумчиво повторил Коготь.

— Вот и топи фашистов, майор.

— Вас понял, товарищ полковник. Разрешите идти?

— Разрешаю.

Глава 3

Полковник Эрвин Штольц, глава отдела «А-II» отвечавший в Абвере за диверсии в глубоком тылу врага, ранним утром приехал на своем «мерседесе» в штаб-квартиру немецкой военной контрразведки на улицу Тирпиц-Уфер в Берлине. Едва он вошел в свой кабинет и сел за стол, как дежурный офицер положил перед ним уже расшифрованную радиограмму из Москвы: «На сверхсекретном полигоне в тайге, в Коми, русские испытывают новое оружие, которое может повлиять на ход военных действий на Восточном фронте. Испытания проходят успешно. Примерные координаты полигона…»

— Отличная работа, — потирая ладони, произнес Штольц. Затем, взглянув на мрачное лицо офицера, спросил: — Кажется, вы что-то хотите мне сказать? Выкладывайте.

— Наш агент в Москве вскоре после передачи этой радиограммы застрелился.

— Что вы говорите? — лицо Штольца вытянулось от удивления. — Как застрелился? Может ли такое быть?

— Может. Наш человек в Москве все проверил и перепроверил. Агент Плутон мертв. Как я уже сказал, он застрелился из своего пистолета.

Такого поворота событий Штольц не ожидал. В течение нескольких лет была проведена огромная работа, чтобы внедрить в русскую контрразведку своего человека. И вот он мертв. «Хорошо, что Плутон успел передать важнейшие сведения. Но как бы сейчас он был нужен», — подумал Штольц. Полковник с силой ударил кулаком по столу и крикнул: «Вы свободны!» Дежурный офицер вскинул правую руку, рявкнул: «Хайль Гитлер!», щелкнул каблуками и, печатая шаг, вышел из кабинета.

Оставшись в одиночестве, Штольц поднялся и прошел туда-сюда по кабинету, рассеянно поглядывая на настенные часы. С одной стороны, его радовало, что Абверу удалось заполучить столь важные сведения о секретном полигоне русских и примерные его координаты, но, с другой стороны, гибель такого ценного агента в столь важное время могла оказаться чреватой крупными неприятностями.

Немного успокоившись, он подошел к столу и опустился в кресло. Откинувшись на спинку, Штольц задумался: «Что же могло толкнуть Плутона на самоубийство? Возможно, он чувствовал или даже знал, что его схватят и, конечно же, будут пытать? И поэтому он сам решил поставить последнюю точку в игре под названием «Жизнь». Не исключено, что, испытывая колоссальное нервное напряжение, агент просто не выдержал и вышел из игры таким вот брутальным способом».

Штольц поморщился. Еще немного посидев, он поднял телефонную трубку и связался с адъютантом начальника Абвера. Канарис пока еще не приехал, но, по заверению адъютанта, должен прибыть с минуты на минуту.

— Как только адмирал приедет, доложите ему, что у меня важное дело. Я буду ждать от вас звонка.

— Я все понял, полковник, — ответил адъютант и положил трубку.

Не прошло и десяти минут, как Штольцу позвонил адъютант адмирала и сообщил, что Канарис ждет полковника прямо сейчас.

Штольц вышел из своего кабинета, прошел по коридору и поднялся по лестнице наверх. Адъютант проводил его до кабинета Канариса. Войдя, Штольц выбросил правую руку вверх:

— Хайль Гитлер!

— Хайль… — лениво ответил адмирал и спросил: — Что там такое у вас полковник, прямо с утра? Неймется вам. Садитесь.

Канарис указал на несколько кожаных кресел, стоявших справа и напротив его массивного широкого деревянного стола. Портрет Гитлера, выступающего с речью на каком-то нацистском митинге, висел на стене над головой Канариса. Штольц сел в одно из кресел. Канарис подался вперед, готовый выслушать полковника. Фридриху Вильгельму Канарису было около пятидесяти шести лет. Седые волосы аккуратно подстрижены и зачесаны на бок. Продолговатое лицо разделял длинный прямой нос. Проницательные глаза пепельного цвета внимательно смотрели на полковника.

Штольц поглубже вдохнул и начал:

— Мы получили радиограмму из Москвы от нашего агента Плутона. Он давно внедрен в советскую контрразведку, и мы обычно получали от него особенно важные сведения. Так вот, господин адмирал, агент сообщил, что русские на одном из таежных полигонов успешно ведут испытания сверхсекретной бомбы, которая способна кардинально изменить ситуацию на Восточном фронте в пользу большевиков.

— А вот это действительно интересно, — Канарис откинулся в кресле и спросил: — Нам известно месторасположение этого полигона?

— Да, примерные координаты у нас есть, — кивнул Штольц.

— Отлично, полковник! — воскликнул Канарис.

— Но есть одна проблема, — кашлянул Штольц.

— И какая же, полковник? Надеюсь, мы способны ее решить?

— Боюсь, что нет, господин адмирал.

— Это почему же?

— Московский агент Плутон мертв. Он застрелился. Наши люди проверили эту информацию.

— Покончил жизнь самоубийством? — брезгливая гримаса исказила лицо адмирала.

— Да, он застрелился, — подтвердил Штольц. — Нам потребовались годы и поистине титанические усилия, чтобы внедрить его в русскую контрразведку. А в результате…

— Действительно, печальная новость, — вздохнул адмирал. — Понимаю, полковник, ваше разочарование. Такие агенты, как Плутон, ценятся на вес золота.

Они немного помолчали, затем Канарис спросил:

— Вы не установили, почему агент покончил жизнь самоубийством?

Штольц пожал плечами:

— Мы знаем только, что это было самоубийством. Все факты говорят об этом. А почему он свел счеты с жизнью, об этом остается только догадываться. Возможно, он почувствовал или узнал, что его схватят, и у него сдали нервы.

— Полковник, — внимательно посмотрел в глаза Штольца Канарис, — а вы не исключаете какой-нибудь игры со стороны русских?

— Я, конечно же, обдумывал и эту версию, господин адмирал. Но какая здесь может быть игра? Агент Плутон — многократно проверенный человек, и мы точно знаем, что он застрелился.

— А перед этим передал информацию, — подхватил Канарис.

— Нет, здесь все чисто. И сведения, которые Плутон успел нам передать, без преувеличения — сверхважные.

Канарис на несколько минут задумался, а затем произнес:

— Пожалуй, я с вами соглашусь, полковник. Так что нужно браться за эту работу. Быстро, оперативно и четко, как вы умеете это делать. Подготовьте мне план операции — и вперед. Надо отправлять диверсионную группу на полигон, чтобы добыть необходимые нам сведения. Причем отобрать нужно самых лучших диверсантов. Как вы понимаете, действовать им придется в глубоком тылу. Тут необходим особый сорт людей, проверенных и высокообученных. Словом, мы должны послать на этот полигон нашу элиту. Если русские на самом деле испытывают сверхмощное оружие, мы должны многое о нем узнать: боевые характеристики, технологию изготовления… То есть все ценное, а главное, сделать это нужно в кратчайшие сроки.