Информатор - Гришэм Джон

– О том, кто им управлял, все еще ничего не известно? – осведомился вождь.

– Ничего не было известно до сегодняшнего утра.

Троица навострила уши.

– Выкладывай! – распорядился вождь.

– Шериф Пикетт заезжал в пятницу выпить кофе. Знаете заправку Фрога Фримана севернее Стерлинга? В понедельник Фрог не закрывал свою лавочку допоздна, то есть не то что было открыто, но и не заперто. Какой-то человек зашел купить льда. Фрога уже грабили, поэтому он установил камеры. Хотите взглянуть?

Троица дружно кивнула, хотя без особой радости. Лиман пощелкал по клавиатуре и развернул монитор. Появилось видео – тяжелый грузовой пикап, стоящий перед магазином. Из кабины вылез водитель. Пассажир прижимал к носу окровавленный платок. Водитель исчез внутри магазина, но скоро вышел. Они уехали.

– Что это доказывает? – поинтересовался Кэппел.

– Ничего, но выглядит подозрительно, учитывая время, место и то, что, кроме них, на дороге никого не было.

– Ты намекаешь, – заговорил Хорн, – что человек с разбитым носом сидел за рулем угнанного пикапа, устроившего аварию?

Лиман пожал плечами:

– Какие намеки? Это не я снял, я просто показываю это вам.

– Ты проверил регистрационный номер? – осведомился вождь.

– Да. Номер флоридский, но фальшивый. В списках не значится. Зачем вешать на машину фальшивый номер, если не затеваешь какую-то гадость? На мой взгляд, фальшивый номер превращает этих двоих в подозреваемых. Пассажиру ударила в лицо раскрывшаяся подушка, отсюда кровь. Они не сообразили запастись льдом во второй машине, той, что с фальшивым номером, которой управлял второй человек с видео. Парни удирали с места аварии, видят – лавка Фрога открыта. Они не все продумали. Наверное, им просто не хватило мозгов. Про камеру над входом тоже не сообразили. Серьезный промах. Вот они, голубчики! Теперь их поимка – дело времени.

– Этого не произойдет, Лиман, – заявил вождь. – По крайней мере, сейчас. Ты этим заниматься не будешь. Я немедленно снимаю тебя с должности.

Лиман принял удар с неожиданным для него самого спокойствием. Он не спускал глаз с троицы, сложившей руки на толстых брюхах.

– На каком основании? – спросил он.

Вождь выдавил улыбочку:

– Я не обязан сообщать о причинах. Это называется волевым прекращением полномочий, предусмотренным нашими правилами. В качестве вождя я вправе нанимать и увольнять глав всех департаментов. Тебе это хорошо известно.

– Известно. – Понимая, что все кончено, Лиман решил напоследок позабавиться: – Как я погляжу, большие люди решили все замять. Это видео никогда не увидит свет. Загадки вокруг этой аварии так и останутся загадками. Человек погиб, убийцы остаются безнаказанными. Так получается, вождь?

– Я прошу тебя немедленно сдать дела! – прорычал вождь.

– Здесь мой кабинет, мои вещи.

– Кабинет больше не твой. Найди коробку, свали все в нее и выметайся. Мы ждем.

– Ты шутишь!

– Мне не до шуток. Поторапливайся, воскресенье все-таки.

– Совещание созвал не я.

– Заткнись, Лиман! Сказано тебе, собирай вещички. Отдашь ключи, оружие, а дела не трогай. Соберешься – и брысь отсюда! Помни, Лиман, в твоих интересах держать рот на замке.

– Конечно, ведь это как раз то, чем мы тут занимаемся. Зарываем головы в песок, не распускаем язык, все шито-крыто, лишь бы большие люди были довольны.

– Правильно мыслишь. Вот эту часть – не распускать язык – можешь начать прямо сейчас.

Лиман уже вынимал из ящиков свой скарб.

Майкл постучал в дверь Лейси с некоторой дрожью. Его худшие опасения оправдались: в палате по-прежнему находился Гюнтер. Он сидел на краю ее кровати, между ним и сестрой была разложена доска для игры в нарды. Нехотя сложив доску, он положил ее на диван в своем «кабинете».

Поболтав с Лейси несколько минут, Майкл вежливо попросил Гюнтера ненадолго оставить их наедине.

– Зачем? – спросил Гюнтер.

– У нас деликатный разговор.

– Если на тему ее работы, то, думаю, с этим можно подождать до завтра. Воскресный вечер – вам это ни о чем не говорит? А главное, она еще не готова обсуждать рабочие вопросы. Если вы хотите поговорить об аварии, расследовании и тому подобном, то я не уйду. Ей пригодится вторая пара ушей и мой совет.

Лейси не вмешивалась. Майкл поднял руки в знак того, что сдается:

– Согласен. О работе ни слова.

Он опустился в кресло рядом с Лейси. Опухоль на ее лице почти спала, кровоподтеки изменили цвет.

– Вы ужинали? – спросил его Гюнтер. – В кафетерии продаются замороженные сандвичи двухлетней давности со вкусом кровельной дранки. Рекомендовать побаиваюсь, но сам съел уже три штуки и пока еще жив.

– Лучше я воздержусь.

– Тогда кофе? Плохой, ясное дело, но пить можно.

– Пожалуй, – согласился Майкл. – Благодарю.

Все что угодно, лишь бы от него избавиться! Гюнтер обулся и вышел. Майкл решил не терять времени.

– Сегодня я заезжал к Верне, – начал он. – Сама понимаешь, там царит траур.

– Я отправила ей два мейла, она не отвечает. Дважды звонила, но она не берет трубку. Мне надо ее увидеть.

– Как раз об этом я и хочу потолковать. Как только Гюнтер вернется, я умолкну. Пусть это остается между нами. После этого кошмара Верна живет, как во сне. Иначе и быть не может. Шок есть шок. Но она понемногу приходит в себя, и речи, которые я слышу, мне не очень нравятся. Целая группа друзей Хьюго, включая его однокурсников с юридического факультета, охотно дает советы. Они замышляют иски к таппаколам. Это же настоящая золотая жила, вот они и придумывают, как бы ее вскрыть. Честно говоря, я, не будучи экспертом по гражданским правонарушениям, не понимаю, на что они надеются. То, что авария произошла в резервации, не возлагает вину за нее на индейцев. Кроме того, там вступает в силу племенное право, а в нем черт ногу сломит. Хьюго был государственным служащим, и Верне всю жизнь будет причитаться половина его зарплаты. Мы с тобой знаем, что это немного. Жизнь Хьюго застрахована на сто тысяч, их будет нетрудно получить. Дальше – страховка угнанного пикапа. Главный в этой компании болельщиков Верны, тот еще пустозвон, говорит, что пикап был застрахован в «Сауверн Мьючиел» на 250 тысяч. Несмотря на угон, страховое покрытие остается. Потребуется иск и суд, но шанс на выигрыш якобы велик. Я не очень в этом уверен. Но чем дальше в лес, тем больше дров. Болтали об иске к «тойоте» за дефектные ремень и подушку безопасности. Тут уже не обойтись без тебя и твоей страховой компании, и вот в этой части мне перестает нравиться их тон…

– Ты шутишь, Майкл? Верна винит меня?

– В данный момент Верна винит всех на свете. Она сломлена, испугана, от нее не приходится ждать рациональных суждений. И потом, я не уверен, что у нее хорошие советчики. Такое впечатление, что они сидят вокруг ее стола и придумывают, как засудить любого, кто связан с гибелью Хьюго. Твое имя тоже звучит, и что-то я не слышу, чтобы Верна возражала.

– Они обсуждали это в твоем присутствии?

– Они плюют на приличия. В доме полно людей, которым все время подвозят еду. Тетки, дядья, кузены – любой, у кого появляются какие-то идеи, может нести что заблагорассудится и заодно подкрепляться. Мне все это совершенно не по душе.

– Поверить не могу, Майкл! Мы с Верной дружим много лет.

– Нужно время, Лейси. И для твоего, и для ее выздоровления. Верна хорошая, и когда пройдет шок, она одумается. А пока придется запастись тер– пением.

– Все равно, я не верю… – пробормотала Лейси.

Тут в палату вломился Гюнтер с подносом и тремя стаканчиками дымящегося кофе.

– Даже пахнет плохо, – объявил он, поставил поднос и скрылся в ванной.

Наклонившись к Лейси, Майкл шепотом спросил:

– Когда он уезжает?

– Завтра. Даю слово!

– Давно пора.

Глава 19

К полудню в понедельник вернулась Энн Штольц, чтобы провести с дочерью день-другой. Вышло удачно: сына в палате не оказалось, хотя все указывало на то, что он еще не свернул свой «офис» и не съехал. Лейси объяснила, что он убежал по делам. У нее была наготове добрая весть: днем Гюнтер собирался уезжать, потому что Атланта без него рушилась, и он спешил спасти город. Другая новость была и того лучше: врач пообещал уже завтра отпустить Лейси домой. Она убедила его, что дома ее волосы будут отрастать так же быстро, как и в боль– нице.