Адаптация - Валерий Былинский

Тема: «Перерезанные трубы»

Название: «Лучшие способы стать бесплодным».

«Существует два вида стерилизации: мужская и женская. Из двоих супругов в силу многих причин стерилизацию лучше всего пройти мужчине. У мужчин эта проблема решается просто: под наркозом делаются два маленьких разреза в области корня мошонки, и семявыводящие протоки перерезаются. Затем на разрезы накладываются швы – и пациент уходит домой. Сексом ему можно заниматься уже на следующий день после операции.

Но еще в течение двух-трех недель вашей партнерше надо будет предохраняться от беременности, так как способные к оплодотворению сперматозоиды могут остаться в яичках пациента. Но зато потом беспокоиться не о чем. Надо заметить, что эта операция не только проста, но и не оказывает никакого влияния на потенцию мужчины.

Операция же по стерилизации женщины дает сразу стопроцентный эффект – правда, проходит несколько сложнее. Ее можно провести двумя способами: открытым, при котором разрезается брюшная полость и перерезаются маточные трубы (после такой операции женщине необходимо провести в больнице пять-семь дней), и эндоскопическим способом (через три прокола внутрь брюшной полости вводят эндоскоп и с его помощью перерезают трубы). В больнице в последнем случае придется остаться всего на один-два дня.

Сексуальную жизнь женщине, прошедшей стерилизацию, можно начинать не раньше чем через две недели.

Но тут следует учесть, что женская стерилизация необратима. У вашей партнерши, прошедшей эту операцию, нет никаких шансов когда-либо восстановить проводимость маточных труб. Если она и решит позже зачать ребенка, то это будет возможно только в пробирке.

А вот прооперированный мужчина при желании может вернуться к исходной ситуации. Проводимость его семявыводящих протоков можно восстановить – правда, такую операцию лучше делать не позже чем через 5 лет, а позже должно последовать специальное лечение.

Профессор массачусетского университета Вильям Ли заявил на пресс-конференции, что современная наука близка к тому, чтобы кардинально решить проблему контрацепции. По его словам, уже через два-три года молодые люди, желающие заниматься до запланированного рождения ребенка или брака беспроблемным сексом, смогут делать это, если обратятся к хирургам, которые за час-два сделают им необходимую операцию, и точно так же, если понадобится, сделают другую операцию, возвращающую способность производить потомство. По словам профессора, такие операции можно будет проводить несколько раз в жизни человека без всякого вреда для его здоровья…»

Это был наиболее эпичный отрывок на заданную тему.

На следующий день по настоянию Аннет мы поехали в Луксор.

Колоссы Луксора

Когда мы приехали в Долину Мертвых, там стояла пятидесятиградусная жара. Воздух был похож на горячее море. Странно, что Солнце может так раскалять Землю, а тень – остужать. А что, если Земля остановится в своем вращении на орбите, замрет в своем полете на месяц, год, два, навсегда? Что случится с нами, как мы будем жить в этом вечном разделении на свет и тьму, холод и пекло?

Вместе с туристами мы вышли из автобуса. Я обмотал голову футболкой, которая случайно оказалась в рюкзаке. Аннет была в кепке с полями, прикрывающими шею и плечи и в длинной тонкой юбке. Кажется, она чувствовала себя здесь вполне комфортно. Со всех сторон воздух прикасался ко мне, словно тело другого, очень жаркого и близко стоящего человека, и все время давил, старался оттеснить. Я прихватил с собой пластиковую фляжку, в которой был замороженный и теперь почти растаявший апельсиновый сок, смешанный с водкой, и прихлебывал коктейль из горлышка. «Не надо этого делать, – мягко сказала Аннет, – в таком климате от водки может прихватить сердце. Тебе сколько лет, мой друг?» И в самом деле, – а я об этом как-то не думал. Одной испанской старушке из нашей группы стало дурно – обмахивая шляпами и туристическими брошюрами, ее увели обратно в автобус, где работал кондиционер. Отсидевшись некоторое время, испанка все же выбралась из салона и отправилась вместе со всеми осматривать долину.

Через какое-то время, побродив по долине, напоминающей карьерные разработки коричневого вулканического пепла и спустившись наугад в одну из гробниц, где сырая старина в виде коптских крестиков на стенах и потертых плит склепов не вызвала у меня интереса, я уселся в тени под навесом у входа в кассы рядом с англоязычными молодыми людьми – их было четверо, с рюкзаками, запыленные блондины и блондинки. Я ждал Аннет, которая бодро исчезала в каждой из сырых нор-гробниц Египетского царства. Оказывается, в прошлый раз, когда она посещала Египет со своим итальянцем, их сюда не привозили – после теракта возле храма Хатшепсут Долина Мертвых не работала.

Потом мы прошлись по той самой дорожке, где террористы в конце девяностых расстреляли из автоматов несколько десятков европейцев. Я не стал подниматься в Храм царицы Хатшепсут, в этот вырубленный в коричневых скалах замок, – было лень, да и тяжело: невидимый насос потихоньку откачивал из меня силы. Я дожидался Аннет в тени под одним из отреставрированных каменных строений. Пил свой коктейль.

На обратном пути нас поджидали арабы, стоящие возле холодильников на колесах, они торговали колой, мороженым и самодельными сувенирами. Вокруг высились коричневые холмы без единого кустика, воздух от них струился вверх потоками прозрачного расплавленного стекла. По холму по тропинке медленно, словно часть воздуха, поднимался человек в длинной белой одежде, чалме и шлепанцах. Он остановился, подрагивая в потоках расплавленного воздушного стекла, обернулся и посмотрел на нас.

В автобусе я смачивал голову минеральной водой из бутылки и дремал у Аннет на плече. «Скоро ты оживишься», – сказала она мне.

И в самом деле – когда мы очутились в тихой заводи Луксорского храма, я ожил. Здесь не было жарко, женщины бродили по территории храма с каким-то мерцающим выражением вечности на лицах. Луксор был бесконечен. Огромные, словно гигантские слоновьи ноги, каменные колонны расчерчивали пространство тенями. Чем-то все это напоминало гигантский супермаркет, мегамолл фараонов, по которому бродили современные женщины, завороженно рассматривая выставленные товары. Мужчины лишь с любопытством крутили головами и явно не были готовы ничего покупать. В этом отличие Луксора от Пирамид в Гизе. Там, у подножия огромных саркофагов, приезжие туристки сразу становились блеклыми и уставшими, а мужчины интуитивно, и может быть, даже против воли, вбирали в себя каменную музыку желтых Пирамид.

А здесь мы шли от колонны к колонне, забыв о туристической группе, которая отправилась куда-то вглубь искать провидческую статую жука-скарабея, чтобы загадать возле нее сокровенные желания. Когда-то здесь бродили жрецы, они молились Осирису, поднимая головы вверх. Воздух становился нежнее, прохладней. Испещренные иероглифами колонны храма с редкими плитами, лежащими сверху, все не кончались; казалось, они бесконечно множились, как в компьютерном фильме.

– Теперь ты понимаешь? – спрашивала меня Аннет.

Теперь я понимал. Эти каменные исполины больше всего напоминали фаллосы – окаменевшие и вставшие из земли, накрытые кое-где треснувшими плитами. Солнце просеивалось в этот мир, как сквозь дырявую каменную марлю. Мы дошли до одной из колонн, в изнеможении опустились на ее основание. Я смотрел вверх и видел плывущее над собой серо-золотое небо. Оно было мирным и успокаивающим, это небо. Я понимал. Вероятно, женщины всего мира в этом месте, среди молчаливых колонн, чувствуют слияние души и тела. Я ощутил, как пальцы Аннет проникли ко мне в шорты. «Не надо…» – хотел я ей сказать, но не сказал. Странная сила, идущая от этих камней, входила в меня и заставила застыть не только тело, но и мысли. Аннет наклонилась, обхватила мой пенис губами, подвигала головой, потом отняла губы, прислушалась: в глубине колонного леса неподалеку от нас кто-то прошел. Мой орган был как колонна – холодный, каменный, я ему не принадлежал. Аннет, откинувшись спиной на колонну, запустила левую руку в ширинку моих шортов и, прикрыв глаза, с нарастающей энергией, почти исступленно, стала двигать рукой. Мне не хотелось кончать. Она же хотела этого космически. Из уважения к ней я пробовал представить незнакомую женщину в бикини, занимающуюся со мной сексом. Но не смог. Среди колонн опять кто-то ходил. Может быть – жрецы?

Мимо нас, немного приседая в коленках, прошли двое японских туристов, он и она, оба маленького роста, в оливковых шортах и шляпах с полями, с рюкзачками и с цифровыми мыльницами в руках. Улыбаясь и выкатывая глаза, они что-то пробормотали и пошли дальше.

Аннет все же добилась своего – или колонна помогла ей? Из меня почти ничего не вытекло, жара Луксора вобрала в себя всю влагу. Но несколько капель спермы все же упали в луксорскую пыль. Из них мог бы получиться красивый человек с талантом Байрона или со способностями менеджера оптовых продаж, юноша или девушка, старик, мачо, ловелас, бездельник, трудоголик, романтик, душка, отличник или троечник. Просто хороший человек. Он мог бы смеяться, интересоваться политикой, любить бокс и футбол, жалеть нищих, плакать, сочинять слоганы, бегать, мечтать, отлично водить машину, нежно целоваться и купаться, поднимая брызги, в волнах соленого моря. Но его нет и не будет никогда. Жизнь не состоялась. Миллионы человеческих капель в эти мгновения проливались во всех точках мира на ковры, на простыни, на землю – и высыхали. У меня кружилась голова, влага покрыла испариной все тело, футболка и шорты липли к коже. Покачиваясь, я встал. Аннет поддерживала меня под руку. Мы отправились искать свою группу. Колоссы Луксора с молчаливым сочувствием смотрели нам вслед.