Табу на любовь (СИ) - Кофф Натализа

— Мальчишник, так мальчишник, — хмыкнул Прохор и поддержал компанию.

Утро выдалось хреновым. Кажется, настолько плохо мне не было даже после отравления.

Голова гудела. Все конечности ныли. В горле пересохло.

С трудом разлепил глаза. Мелкий сучонок жизнерадостно улыбался, стоя над душой. В руках Прохор держал стакан воды и таблетку.

— С добрым утром, братишка! — широко улыбался Прохор, а мне до жути хотелось выбить ему пару зубов. — Ты тут возвращайся скорее к жизни. Некогда с тобой нянчиться. У меня встреча через час.

— Который час? — прохрипел я, сжимая гудящую голову руками.

— Спроси лучше, какой сегодня день, — не прекращал скалиться брат. — Двое суток в запое, Рома. Как не стыдно! Ты бы и дальше бухал, если бы я не припрятал твой вискарь. А Лидия Степановна не подсказала бы чудесный рецепт успокаивающего чая, способного свалить тебя с ног.

Я скривился. В голове был сплошной туман. И я даже не мог представить, что именно умудрился наговорить брату. Судя по ухмылке на смазливой морде — наговорил я прилично.

Ладно, с этим разберусь позже. А пока — ледяной душ и кофе.

— Даже не спросишь, с кем у меня встреча? — мелкий прилипала не постеснялся и потопал за мной в ванную.

Застыв, я смотрел на раковину. Вернее, на полку с двумя зубными щетками и круглую банку крема. Все-таки девчонка оставила свои вещи в моем доме. И это оглушало.

— О, опять подвис? Я два дня наблюдаю это паломничество к зубной щетке. Стоишь вот так по полчаса. Зубами скрипишь. Не задолбался? — протянул мелкий насмешливо, я же шумно выдохнул, на миг зажмурился до рези в глазах и схватил зубную щетку и крем.

Вещи Ратти жгли кожу насквозь, точно каленым железом. Швырнул их в мусорное ведро, а сам встал под ледяной душ.

— Ладно. Весело у тебя здесь. Но я помчался. От тебя привет передать? — назойливо тарахтел Прохор.

— Кому? — процедил я.

— Машеньке. Но вообще-то она не Маша, а Раттана. Маша она только по паспорту, — радовался Прохор хрен понять чему, я же заставил себя молчать и не двигаться.

Ратти. У нее теперь своя жизнь. Свободная от меня.

Брат ушел. А я выпил кофе и помчался в офис. Работа сама себя не сделает.

Глава 38

— Ты замечательно выглядишь, Ратти! — веселой улыбкой встретил меня высокий молодой человек в холле ресторана.

— Взаимно, — вежливо улыбнулась я.

Я не хотела идти на встречу с молодым человеком, несмотря на то, что наше с ним общение в день знакомства прошло позитивно и интересно. Но он позвонил, попросил о встрече. Я сомневалась. Заплаканные, покрасневшие глаза и распухший нос, ставшие моей визитной карточкой за последние двое суток, — не самое приятное зрелище.

Однако бабушка, появившаяся на пороге моей квартиры ранним утром, настояла.

— Жизнь не закончилась, Ратти! — заявила моя старушка. — И потом, карты не врут! Твой мужчина все еще тебя ждет.

Я не стала спорить и утверждать, что после недели, проведенной с Львовским под одной крышей, даже думать не могу о других мужчинах. Впрочем, как и самом Романе.

Но пришла. И теперь, глядя на парня, ждала, когда он начнет разговор.

— Послушай, Прохор, — начала я первой и отвела взгляд от пристально смотрящих на меня глаз молодого человека: — Из меня сегодня собеседник не самый хороший. По телефону ты сказал, что у тебя важный разговор. Сможешь сразу к делу, да я поеду домой?

— Хорошо, — кивнул Прохор и попросил официанта принести для меня чай, а себе кофе. — Постараюсь быть кратким. Пожалуй, начну с моего деда.

— С деда? Точно не с прадеда? — не смогла не рассмеяться я.

Интуиция нещадно твердила, что разговор с Прохором мне не понравится. Однако я уже пообещала выслушать молодого человека и не собиралась убегать.

— К сожалению, прадед ничем не знаменит, — подмигнул Прохор. — В общем, так. Мой дед — представитель обнищавшего дворянского рода. Он оставил своим детям одни долги и небольшой участок земли. Мой отец на правах старшего сына в семье взвалил на себя все проблемы старика. Мало кто верил в него, но отец оказался довольно упрямым. Он выплатил долги, а из клочка земли выстроил небольшую империю. Крохотную такую, но им с мамой хватило на все. Отец старался, как мог, чтобы исполнить все желания мамы, но не мог одного.

Прохор замолчал, пережидая, пока официант поставит перед нами чай и кофе. А как только мы остались наедине, продолжил:

— Моя мама была очень красива. У нее было много поклонников. Но она выбрала жизнь затворницы, когда вышла замуж за моего отца. Я не знаю, помнишь ли ты актрису по имени Эн Аркон. Много лет прошло, — пожал плечом Прохор.

— Эн Аркон — твоя мама? — догадалась я, смутно припоминая лицо красавицы-актрисы.

— Верно, — кивнул Прохор. — Было время, когда мама воспринимала сцену выше своих близких. А потом пожалела об этом. Сильно пожалела, но было поздно. Понимаешь, до встречи с отцом мама жила сценой, ролями, репутацией. Она встретила женатого мужчину. Бездетного мужчину. И родила ему сына. Скандала не было, все хранилось в тайне. Но мужчина настоял на отказе от родительских прав. Он попросту забрал ребенка себе. Адвокаты и юристы все оформили быстро, не подкопаться. А когда мама поняла, что лишилась по глупости, по юности, по неопытности самого дорогого, вернуть ничего уже было нельзя. Маме помог мой отец. Они поженились, он забрал ее к себе, потом появился я. Но мама так и не смогла вернуть моего брата. А когда он повзрослел, оказался слишком горд, чтобы принять маму. Он уже превратился в того человека, которого все знают, как расчетливого бизнесмена и порядочную сволочь. Несколько лет назад мама умерла, так и не помирившись с братом. А перед смертью я ей пообещал, что пригляжу за ним. И приглядываю, как умею.

— Если ты скажешь, что Львовский — твой брат, я просто встану и уйду! — прошептала я с мольбой в голосе.

— Ну, фактически ты сама это сказала, — едва заметно улыбнулся Прохор и перехватил меня за руку до того, как я подскочила на ноги. — Стой! Позволь мне договорить, Ратти! Это важно.

Я тяжело опустилась на стул. Обхватила руками горячий фарфор чашки.

— Я, если можно так выразиться, пошел по стопам матери. Отец, разумеется, был против. Роман вообще счел меня геем. Считает, что пиарить чьи-то трусы — ниже мужского достоинства. Не знаю, следишь ли ты за жизнью зарубежных моделей, но по их меркам я неплохо раскрутился. Взял псевдоним. Меня знают как Тим Реми, — заулыбался Прохор и подмигнул. — Фотографы редко берут в объектив мою мордаху. В основном то, что пониже.

Я поняла, что часто моргаю, глядя на парня. Тот улыбался. А у меня в голове не укладывалась информация, услышанная минуту назад.

— Нет, я бы поняла, что Львовский твой брат, и наше знакомство — чистое совпадение. Я, помнится, сама ворвалась в твое такси и потребовала меня увезти. Но, черт побери, ты — сам Тим Реми?! Какого черта ты делаешь здесь? Сидишь напротив меня вместо того, чтобы сверкать торсом на радость французским девчонкам! Это бред какой-то, Прохор! Тим Реми — француз! — пыхтела я, понимая, что несу странный бред. Но молодой человек лишь многозначительно улыбался.

— Прохор Тимофеевич Аркон-Реми! — похвастался Прохор, протягивая мне документы. — Я просто сократил немного имя. Взял псевдоним. Изначально, чтобы позлить отца. А потом как-то прижилось.

— Пффф! — нервно выдохнула я, рассматривая фото смазливой физиономии. Этот Тим Реми даже на паспорте умудрился выглядеть красиво.

— Теперь, когда ты прониклась уважением к брату Львовского и впечатлилась моими заслугами перед миром моды, я, с твоего позволения, завершу историю, — взмахнул рукой Прохор и, точно фокусник, вынул все тот же розовый пригласительный билет, который я выбросила в мусор. — Свадьба Львовского и Несторовой.