Безупречная смерть - Маргарита Макарова

– Кровь? – Анна не удержалась.

– В каком смысле кровь? – Хэннинг явно захмелел.

– Голубую. Простые, русские, чёрти-кто, уселись в ваших ресторанах ваши харчи жрать. Небось, еще и лаптями щи хлебают? – Анна на полную решила отыграть свой новый цвет волос.

– Да дело не в этом, – продолжал твердить Хэннинг как заведенный. – Они деньгами швыряются. С ними просто неприлично находится рядом! Они платят за бутылку шампанского и оставляют его недопитым! Или недопитую бутылку вина за тысячу евро оставляют на столе ополовиненную. Это неприлично! Это нонсенс! Это шок!

– Бутылку вина?! Вы уверены?! Это точно русские? – Анна снова рассмеялась и тряхнула белыми волосами. – Не турки? – Она посмотрела на солидного турка, что скромненько сидел и лузгал семечки из мешочка как старая бабка на русской завалинке.

– Это русские.

– А как надо? Если не вошло?

– Если не можешь все выпить? Вино за тысячу евро? С собой взять! Вы сидите на нефти, и не понимаете, что ее потребление и добыча ведет к образованию пустот в планете. И эти пустоты уже огромные. Можете представить себе орех грецкий, в котором все слопал червяк?

– Полости, ну а что полости? – Алексей встал и подошел к Анне. – Ну еще 200 ураганов и сдвигов плит, делов-то… И все встанет плотненько.

– Ураганов? Вы говорите о войне? – Анна посморела на Алешу. – Война нам, русским выгодна с одной стороны, – Анна вспомнила разговоры в Хургаде.

– Со стороны дураков, – Хэннинг решил не сдавать позиции.

– А что нефть? Я не понимаю, – девушка крутила головой от одного к другому. – Без нее-то как?

– Водяной двигатель Самохина-Михайловского вводить? Так это пипец всему и вся, – Алексей захохотал и сел на свое место во главе стола.

– Алеша, вы же ученый, вы прекрасно все понимаете. Можно ездить и без нефти. А можно и микроскопом гвозди заколачивать. Если хочешь – ради бога.

– А кто же тогда не понимает? – Анна не могла долго и умно молчать. – Вы говорите о масонах? Или о русских? Или о русских масонах?

– Да, безусловно, часть вашего многомудрого масонства имеет в кармане с каждой такой убийственной для планеты сделки очень крупные суммы, – Хэннинг крутил в руках бутылку.

– Значит, именно они ничего не понимают? Почему же они все это не прекратят? Потрошить орешек – то… – Анна сделала удивленные глаза.

– Анют, ну что ты задаешь глупые вопросы, – Алексей опять врезался в разговор. – И ты, и я, и он, и все мы знаем ответ. Чего спрашивать?

– А потому, милая Анна, что у руля вашей страны сидят люди, в карманы которых, не прекращаясь ни на минуту, льется золотой дождь, который и оседает недопитым вином и шампанским за тысячи евро в ресторанах Швейцарии, Германии и Франции, – Хэннинг смотрел серьезно.

Алексей потянулся к бутылке и налил себе и немцу.

– Я был на одном горнолыжном курорте в Австрии, – Алексей поставил виски на стол. – Встречался там с одним моим однокурсником, он в банкиры продвинулся, так пока я его там нашел, понаблюдал публику, что там тусуется, всяких богатых европейцев. Мой однокурсник – банкир – бледно на их фоне выглядел, очень бледно.

– Да и нефти, вроде, у ваших масончиков нету, – Анна поставила свой бокал перед Алешей, он налил и ей.

– Да что вы заладили о нефти. Анна, – турок вдруг решил оторваться от своих семечек. – Скажите, вас ведь не может не волновать процесс углубления интеграции в Европе, и как результат – январский упадок русской экономики к 2013 году? Или может вы полюбопытствуете о найденном (принципиально новом) средстве процесса торможения таянья ледовой шапки и, так называемом профанами, парниковом эффекте? Извольте, я бы мог даже оперировать не только общими цифрами, но и предоставить собственные подсчеты и соображения.

– Да меня многое интересует, – Анна сделала глоток виски. – Ну, скажем, ммммм, отчего у нас в стране такая жизнь небогатая…

– А что парниковый эффект? – Алексей допил свой стакан и налил снова. – Что тут размусоливать и трундеть цифрами?! Скажу так, и Хэннинг подтвердит, ядерная зима все уравновесит. Только не делайте большие глаза. У меня все подсчитано, – он почему-то громко рассмеялся.

– Ну, я бы так не сказал, – турок снова взялся за семечки. – Это слишком утрировано.

– Да что ты можешь понимать?! – Алексея вдруг прорвало. – Всю вторую мировую вы трусливо в песках жопу грели. Ни за русских, ни за немцев не выступили. Сидите и дальше, турецкие чудики.

– Мы же интеллигентные люди! – турок удивленно посмотрел на разгоряченного Алешу.

– Из тебя интеллигент, как из дерьма – пуля. Козел ты, и притом обрезанный козел, – Алеша навис над турком. Тот стал завязывать свой мешочек с семечками.

– Вы работаете в интернациональном коллективе. Как вы можете так разговаривать? – турок встал.

– Ладно, чмо турецкое, не пристало мне с тобой, животным, лясы точить. Потомок янычар. Тем более, что ты свою вязь мусульманскую строчишь, ни хера не разберешь, туркишен швайне. Думкопф обрезанный. Покедова, ауфидрезейн, чурка.

– Вы же сами тут не родной, сам приперся из Москвы. Европа что ль? – турок стоял в дверях, готовый в любую минуту укрыться в своей комнате.

– А что ты знаешь о немцах в России? Я-то как раз – немец. Рассказать тебе как нашу семью и всех поволжских немцев во время войны мытарили? Что ты вообще об этом знаешь? Морда мусульманская, понаперлось вас, обрезанцев в фатерланд, проходу нет. Вали к себе в пески, чурка турецкая. Сопляк!

Алексей стоял у входа в кухню и бормотал последние слова уже почти неслышно, себе под нос. Анна рассмеялась. Турок был вдвое старше Алеши.

– Леш, тебе спать пора. Все, банкет окончен, все познакомились, не прошло и полгода, как вы вместе живете, и теперь вот и отношения выяснили, – Анна продолжала смеяться. – И какие! – она махнула турку рукой. – Леш, пошли, хватит тут тебе пить.

– Да чего пить-то? Нечего уже, – Алешка схватился за пустые бутылки, потом взял грязные тарелки. – Скажи этому, Хэннингу своему, чтоб спать тоже шел. А то сидит, на тебя смотрит. А мы еще посидим. Свечи еще горят, смотри.

Анна подошла к Хэннингу. Взяла его за руку и потянула.

– Спать, поздно уже, пойдемте спать. Завтра еще поговорим.

Хэннинг встал и медленно и неохотно пошел в свою комнату.

– Да оставь ты эти тарелки, – на кухне что-то зазвенело. – Я завтра все вымою.

– Ань, за тобой что, правда, охотятся? – Алексей застыл с грязной тарелкой у раковины, внимательно глядя на девушку. – Ну ладно, не отвечай. Там у меня квартира в Москве, ты знаешь. Если надо, ключи в почтовом ящике лежат.

– Да, перестань ты с этой посудой возиться. Вот человек.

– Ладно, пошли по койкам. Спокойной ночи.

Утром следующего дня Анна проснулась в пустом общежитии. Все комнаты были распахнуты и ждали уборщиц. Раздался звонок. Телефон висел на стене, как простой уличный автомат. Не по-домашнему. Это был Алеша.

– Приходи скорее, тут немцы твой череп реконструировали. Ну и морда получилась. Выйдешь… погоди, погоди, Хэннинг за тобой поехал. Одевайся пока. Он скоро будет.

Хэннинг был сегодня в клетчатой рубашке. Он не позвонил, сам открыл дверь. Анна сидела за столом с чашкой чая.

– Я за вами. Алеша прислал. Поехали.

Красная машина стояла у подъезда.

– Там ребята собрали лицо. Что это за череп? – Хэннинг легко вел машину.

– Немца одного, Вагнер. Может австриец.

– Да, да, я понимаю. Мы тоже живем на границе, то ли в Швейцарии, то ли в Германии. А вы знаете, куда ездят развлекаться швейцарские немцы? В бордели Люксембурга. Вроде как подальше от жен, – Хэннинг засмеялся.

– А как насчет воспитания? Морали? Или это только бутылок дорогих вин касается? – Анна удивленно посмотрела на немца и сделала наивные глаза.

– Вы шутите? Делать можно все, но культурно. Для этого и существуют нормы, – немец поднял палец для убедительности. – Корректность! Вот главное. Нужно корректно себя вести.

– А куда? Или направление не важно?

– По отношению к окружающим! – немец был солиден и учтив.

– А по отношению к себе?

– Вы что же, оправдываете тех, кто сыплет золотым дождем на бутылки с шампанским? И ставит землю на грани катастрофы? – он даже отвернулся от дороги.

– Откуда вы знаете, что вреднее?

– В смысле? – немец окончательно забыл о дороге.

– Пустоты в земной полости, или пустоты в черепной коробке человека? – Анна наклонила голову и улыбнулась.

Немец заржал.

– А что, в этом что-то есть! Только кто знает, чем их заполнять и как?

– Корректностью – это лишь вариант. И, возможно, не самый примитивный. – Анна серьезно посмотрела на Хэннинга.

Длинные коридоры исследовательского центра расходились множеством дверей и помещений. Алеша встретил Анну на третьем этаже. В комнате было три компьютера, упакованных в звукоизоляционные ящики. Он подхватил Анну под руку и потащил в самый дальний угол.