Сандинистская революция в Никарагуа. Предыстория и последствия - Николай Платошкин

Кроме того, под залог облигаций передавались никарагуанские таможенные пошлины. При этом Никарагуа вряд ли вообще могла рассчитывать на «живые» деньги, так как из американского кредита следовало выплачивать британскому синдикату Этельбарга (который предоставил заем Селайе в 1909-м) по 430 тысяч долларов год.

Таким образом, соглашение было классическим примером применения на практике «поправки Рузвельта». Американцы перекупали (за счет никарагуанских таможенных сборов) никарагуанский долг европейцам и ставили тем самым страну под свой полный финансовый контроль. Генеральным инспектором никарагуанской таможни 23 ноября 1911 года был с одобрения госсекретаря США назначен американский полковник Клиффорд Хэм, занимавший этот пост до 1928 года. Теперь именно он определял ставки таможенных пошлин и давал указания, куда направить поступления от их сбора. Таким образом, Никарагуа полностью лишалась финансового суверенитета.

В тот момент в Никарагуа было в обращении бумажных денег на 32 миллиона долларов (консерваторы печатали их гораздо более высокими темпами, чем Селайя), и правительство никак не могло обменять их на монеты из драгоценных металлов. Американцы «согласились» обследовать финансовую ситуации Никарагуа и дать свои рекомендации по ее улучшению.

Мизерный американский заем, конечно, никак не мог поправить сложного финансового положения страны (да и цель американцев была абсолютно другой – выбить из Никарагуа европейских конкурентов).

Правда, американцы обещали разместить никарагуанские облигации на 15 миллионов долларов. Но они так и не сделали этого, поскольку сенат США не утвердил соответствующего соглашения.

В мае 1911 года была создана смешанная комиссия по разбору имущественных претензий. Из трех членов этого органа два были американцами и только один – никарагуанцем. В комиссию поступило 7908 имущественных претензий к никарагуанскому государству на общую сумму в 13,8 миллиона долларов.

Даже госдепартамент США признавал, что претензии американских компаний были во многом надуманными. Например, они включали в себя упущенную прибыль, что не допускалось. К тому же по иронии судьбы американцы требовали возмещения ущерба ввиду ликвидированных новым проамериканским режимом под лозунгом «борьбы с монополизмом» концессий времен Селайи.

В итоге комиссия одобрила выделение в качестве возмещения ущерба 1,8 миллиона долларов (что превышало всю сумму американского кредита). По 66 американским претензиям объемом 7,57 миллиона долларов было выплачено 538 тысяч долларов (то есть треть американского кредита)[180].

Получалось, что реально никакого кредита Никарагуа не получила. США предложили своим марионеткам в Манагуа заключить новое финансовое соглашение.

В ноябре 1911 года в Никарагуа прибыли два финансовых эксперта (американец и англичанин). Они выяснили, что с марта по ноябрь 1911 года американское марионеточное правительство в Никарагуа напечатало бумажных денег на 16 миллионов песо (больше, чем Селайя за 17 лет пребывания у власти)[181]. Таким образом, в стране было бумажных денег на 48 миллионов песо, и эксперты логически заключили, что для их выведения из оборота Никарагуа нужен новый кредит.

26 марта 1912 года было подписано дополнительное финансовое соглашение, по которому срок погашения кредита 1911-го продлевался на год. Никарагуа гарантировала, что не будет увеличивать количество бумажных денег в обращении и направит 500 тысяч долларов на погашение этих ассигнаций. Расходы самого никарагуанского правительства не должны были превышать 255 тысяч долларов ежегодно.

Держатели никарагуанских облигаций получали в качестве дополнительной гарантии 51 % акций никарагуанских железных дорог вместе с принадлежавшими им пароходными линиями. Эти дороги должны были быть преобразованы в американскую компанию с местом регистрации в штате Мэн. При этом правительство не имело права менять тарифы на железнодорожные перевозки без ведома кредиторов.

Отныне Никарагуа лишалась не только пошлин, но и единственного средства транспортировки отечественной экспортной продукции.

Разоренная гражданской войной и грабительскими кредитными соглашениями Никарагуа объявила 1 июля 1911 года о дефолте по облигациям, принадлежавшим британским кредиторам. В ответ англичане удержали находившийся на их счетах никарагуанский депозит в размере 371 730 фунтов стерлингов. Залог был внесен Селайей для привлечения инвесторов на строительство железной дороги между обоими океанскими берегами Никарагуа. Однако американское марионеточное правительство расторгло относящийся к этой железной дороге концессионный договор. Неудивительно – ведь американцам такая железная дорога была не нужна, потому что составляла конкуренцию американским транспортным компаниям в Москитии, так же как и «Юнайтед Фрут».

Превзойдя наглостью самих себя, американцы предложили синдикату Этельбарга зарезервировать львиную долю никарагуанского депозита для расчета с кредиторами по соглашению марта 1912 года – то есть европейцы должны были заплатить американским кредиторам никарагуанскими деньгами. К тому же британцам предложили вместо 6 % по облигациям довольствоваться 5 %. Неудивительно, что англичане отказались от столь «лестного» предложения.

При президенте Диасе Никарагуа стала напоминать американскую колонию. Дело дошло до того, что в январе 1912 года временный поверенный в делах США в Никарагуа Гантер попросил отсрочить принятие новой конституции страны до приезда нового американского посланника Вейцеля, чтобы дать последнему возможность предварительно просмотреть проект. Этот демарш был сделан по прямому указанию Нокса, который проинструктировал Гантера, что США будут считать принятие никарагуанской конституции до приезда Вейцеля отходом от «дружественных» американо-никарагуанских отношений[182].

Весной 1912 года активизировались сепаратистские настроения на атлантическом побережье, но на этот раз американцы выступили против очередной «революции». Ведь таможенные сборы из Москитии через американского инспектора никарагуанских таможен текли в карманы американских держателей никарагуанских облигаций. Американский консул в Блуфилдсе с «сожалением» сообщал, что отношение там к американцам уже не столь «сердечное», сколь раньше[183]. В частности, были отмечены попытки поджога американской собственности.

Сервильная политика американского ставленника Диаса не только натолкнулась на жесткое противодействие загнанных в подполье либералов, но и дала военному министру Мене предлог для захвата власти.

Главой либеральной партии в то время стал сторонник Селайи и активный борец против американского империализма Бенхамин Селедон. Селедон родился в 1879 году и выучился на адвоката. За проявленную личную отвагу в битве против гондурасско-сальвадорских войск при Намасигуе получил чин полковника. Успешно боролся против путча Эстрады, что принесло ему генеральский чин. В правительстве Мадриса занял пост военного министра и после поражения либералов был вынужден покинуть Никарагуа.

В последний день мая 1912 года либералы подняли восстание против режима «родинопродавцев» (так называли правительство Диаса в Никарагуа), взорвав крепость Форт Лома в Манагуа. При взрыве погибли около 60 человек, затем на воздух взлетели склады пороха в столице. Интересно, что в этот же день американскому посланнику в Манагуа сообщили о готовящемся Меной перевороте. Мена убеждал своих сторонников поддержать переворот, утверждая, что политика США в отношении президента Диаса не пользуется поддержкой ни американского конгресса, ни общественного мнения США.

Свое восстание бывший военный министр поднял 29 июля 1912 года. Американцы, как уже говорилось, знали о предстоящем выступлении Мены, который размещал в США военные заказы без ведома собственного правительства. Он вывозил оружие из столичного арсенала в Гранаду и продвигал на посты политических руководителей департаментов своих людей.

О грядущем перевороте открыто говорили на улицах Манагуа. По сведениям американского посланника, среди советников Мены имелось несколько европейцев, что было для Вашингтона крайне подозрительно. 29 июля Диас подчинил себе столичную крепость Лома, чем и вызвал переворот. Люди Мены обстреляли гарнизон из пулеметов и захватили крепость. В 16:30 президент Диас прибыл в американскую миссию и просил посланника помочь убедить Мену сложить оружие[184]. Бывшему министру была обещана амнистия.

Невзирая на проливной дождь и выстрелы на улицах Манагуа, посланник отправился в штаб-квартиру Мены (где было около 150 человек, примкнувших к перевороту; им противостояли примерно 600 солдат правительственных войск во главе с Чаморро). Американец опасался, что в случае смерти генерала его сын – «безответственный индейский негроид»[185] – может устроить репрессии в Гранаде. Мена сначала счел условия Диаса «унизительными», но потом все же согласился сдаться в обмен на гарантию безопасности со стороны американского посланника. Тот потребовал от Мены написать письмо об отставке, что генерал, пытавшийся убедить собеседника положиться на его слово, с неохотой и сделал. Посланник не без гордости сообщал в Вашингтон, что он «ликвидировал всю эту историю», то есть переворот Мены.