Обман - Анна Бялко

Минут через двадцать она поднялась и направилась к выходу. Я тоже вскочила, может быть, несколько нервно, пробурчала что-то типа: «Я сейчас», и кинулась вслед. Честное слово, Петя, наверное, решил, что у меня внезапный приступ поноса, ну да наплевать. Сейчас важнее другое.

Я поймала Марину уже в помещении дамского туалета, у зеркала. Она помаду подновляла. Ну и цвет, между прочим. Взбесившийся анемон какой-то.

Я дёрнула её сзади за руку и прошипела:

— Ты что делаешь? Совсем с ума сошла?

Тут я нечаянно глянула в зеркало и снова обалдела. Все-таки до чего же мы одинаковые. Даже при том, что на Марине красовалось нечто бордово-лиловое, а на мне моя единственная чёрная водолазка, наши отражения легко можно было бы перепутать. Это зрелище как-то охладило мой запал. Марина же, очевидно, за время случайной паузы успела прийти в себя и осознать, кто перед ней, потому что ответила мне вопросом же на вопрос:

— Господи, Арина, это ты? А что случилось-то?

Я опять завелась:

— Что случилось?! То и случилось. Ты соображаешь, что делаешь? Зачем ты сюда пришла?

— А что, нельзя было? — в её глазах стояло искреннее недоумение. — Ты мне не говорила, что именно сюда нельзя.

— При чем тут — сюда, туда? Ты с кем пришла?

— С Гришей. Ну и что?

— Ну и то! Он тебе кто? Можешь не говорить, все и так видно.

— Ну и что? Он и тебе был то же самое, между прочим, а ты мне ни слова не сказала, я чуть не подставилась из-за этого. И что мне делать оставалось? Пришлось играть до конца.

— Не говори ерунды! Я тебе не сказала, потому что нечего было говорить, ничего и не было, все давно кончилось. Да не в этом дело! Зачем вы пришли? Зачем вы вообще куда-то ходите? Ты что, не понимаешь? Вас же засекут, тут везде полно знакомых, а он Валькин зам, знаешь, какой скандал будет?

— А мне плевать! — Марина дёрнула плечом. В голосе её звучало что-то новое. — Пусть будет. Пусть узнает. Я так и так собиралась ему сказать.

— Что сказать?

— Что мы любим друг друга. Что я от него ухожу. Что мы с Гришей поженимся.

Честное слово, было б там, куда сесть, я бы села. На пол мне не хотелось, он был какой-то не очень чистый, а у меня последние штаны. Смешно, как в критической ситуации бросаются в глаза разные отвлечённые вещи, вроде грязи на полу. Но садиться на него все равно не хотелось. Поэтому я просто перевела дыхание, постаралась взять себя в руки и все обдумать, насколько это было возможно в такой обстановке. Я, конечно, в последнее время как-то закрутилась — школа, статьи, Петька, — действительно, мы с Мариной давно не общались. Но сколько это — давно? Неделя, две… Не могло же все до такой степени запутаться?

— Подожди-подожди, я ничего не пойму. Расскажи подробно, с самого начала.

— Ну что рассказывать? — Марина недовольно поморщилась. — Про начало я тебе рассказывала, ну, помнишь, как он меня тогда с карточкой спас?

Действительно, было такое. Но, как мне тогда показалось, обошлось без последствий. Об этом я ей и заявила.

— Ну да, я не стала тебе рассказывать. Мне было стыдно, а потом — ты мне не говорила, а я должна? А потом я поняла, что это всерьёз. Тем более нельзя рассказать. Да что тут такого ужасного? Можно подумать, ты сама не знаешь, как с твоим мужем живётся. А я ещё молодая.

— Ты-то молодая… А я? Ты скандал устроишь, что со мной будет?

— А что с тобой будет? Ты тут вообще ни при чем.

— Как это?

— Так. Ну, сама подумай, ты — это я, Шмелёва Марина Михайловна, учитель литературы. Ну и при чем тут ты?

Логика в Марининых рассуждениях была. Но мне она почему-то не понравилась. Наверное, несмотря на все мои уверения, что новая жизнь меня совершенно устраивает, окончательный разрыв с жизнью старой в мои планы все-таки не входил. Именно на это мне Марина и указала.

— Ну Арин, ты сама подумай. Ты же все равно хотела так все и оставить. Значит, тебе должно быть без разницы. Так пусть хоть я буду счастлива.

— Нет, ты подожди. Так сходу я не могу. Мне надо подумать. А зачем тебе Вальке-то говорить? Ну, крутишь роман, вот и крути себе втихаря. Скандал-то зачем?

— Я не хочу втихаря. Я хочу — как все. Чтоб муж, чтоб любовь, чтоб пойти с ним, как человек, и вообще.

Меня вдруг осенило:

— Слушай, ну ладно. Хочешь любовь — давай, так и быть, поменяемся обратно, и люби себе на здоровье.

Марина затрясла головой:

— Хитрая какая. Думаешь, я совсем дурочка, ничего не понимаю?

— А что тут понимать?

— Да ты шутишь, что ли? Одно дело для Гриши — Арина, жена шефа, вся из себя аристократка, а другое — неизвестно кто. Приди я к нему как Марина — он на меня и не взглянет. И потом — мы разведёмся, так мне половина имущества останется. Тоже, знаешь, пустяк, а приятно.

— И не такой уж пустяк, — задумчиво хмыкнула я. — Только знаешь, Марин, если ты сама понимаешь, что ему, твоему Грише, жена шефа нужна, то какая же это любовь?

— Все равно, — не сдавалась Марина. — Это одно, а это другое. Сейчас пока — да, а потом он привыкнет ко мне. И потом, со скандалом он точно женится, а так ещё неизвестно.

Насколько я себе представляла положение вещей, Гриша никогда в жизни не пошёл бы ни на какой скандал, рискуя потерять работу под Валькой, не говоря уж о женитьбе на Валькиной жене. А уж чтоб сам Валька отдал жене по разводу половину имущества… Но объяснять все это в подробностях, стоя на грязном полу в дамском туалете, было как-то нелепо, к тому же нас обеих ждали в зале…

— Слушай, — отчаянно взмолилась я. — Ты только не спеши. Очень тебя прошу. Давай созвонимся, встретимся, все обсудим.

— Нечего обсуждать, — упрямо тряхнула головой Марина. — Я все решила. И не уговаривай меня. И меняться тоже не буду.

— Но так нечестно! Ты… Ты просто меня обкрадываешь!

— Кто бы говорил, что честно, что нечестно. Вообще все это ты сама придумала, меня не спросила. Ты своё получила, я тоже хочу.

— Ну и когда ты собралась выступать со своим заявлением? — безнадёжно поинтересовалась я. На большее фантазии не хватало.

— А вот на вечер в Думу схожу — и после скажу, — ответила упрямая Марина.

— И когда это? — Она мне как-то говорила, но я в своей круговерти начисто забыла число.

— Двадцать четвёртого.

Сегодня было девятнадцатое. Значит, оставалось пять дней.

— И что тебе этот вечер дался — целых пять дней ждать, когда речь идёт о счастье всей жизни? — я не смогла удержаться от ехидства.

Марина вдруг смутилась:

— Ну… Знаешь… Все-таки Дума… Там такие люди будут, хоть поглядеть. А то Гришу когда ещё пригласят… А я и платье выбрала…

— Ну да, раз платье, тогда конечно…

Когда я вернулась за столик, у меня было такое лицо, что если раньше Петя мог думать про внезапный приступ поноса, то теперь он должен был решить, что у меня разыгралась холера. По крайней мере он подскочил мне навстречу и помог опуститься на стул.

— Господи, Ариша, что с тобой? Ты какая-то бледная…

Ещё бы, при таком освещении. Скорее даже синяя.

— У меня жуткий приступ мигрени, Петь, — соврала я сквозь стиснутые зубы. — Наверное, от шума или от света… Отвези меня, пожалуйста, домой.

Сама мысль о том, что можно куда-то ехать и думать о каком-то кофе и прочем с посторонним мужиком в ту минуту, когда у меня, можно сказать, из-под носа пропадает последний муж, казалась мне невозможной. Господи, а как мама-то была права…

— А может… — Петя выглядел растерянным и огорчённым. — Я думал — ко мне… Может, все-таки заедем, кофе попьём? Ты в машине отойдёшь?

— Если и отойду, — мрачно ответила я, — то только на тот свет. Нет уж. Домой.

Валентин Сергеевич Волковицкий недовольно поморщился. Неладно что-то в датском королевстве. И черт бы с ней, с Данией, но и в своём собственном-то последнее время какой-то разлад. Нет, спаси Бог, ничего нехорошего нет, но все же что-то, что-то… Действует что-то на нервы, как холодным сквознячком тянет по спине.

Валентин Сергеевич всегда гордился своим чутьём. Не было случая, чтобы оно его подвело. Расчёты расчётами, но интуиция тоже весьма полезная штука. А уж в его-то деле… Там взгляд исподлобья, тут бровь приподняли, а завтра, глядишь, — в стране переворот. До этого, конечно, нам далеко, ещё предыдущий до конца не расхлебали, но до выборов, между прочим, меньше, чем полсрока осталось. Опять партийная возня началась. Делу это только на пользу, клиент косяком идёт, но и ухо надо держать востро. А что-то все же было такое… не то? Причём такое ощущение, что дело не в фирме, в нем лично. Наезд очередной? Не похоже. Тут все происходит быстро, всерьёз и грубо, не рассчитал вовремя, не подстраховался заранее — даже испугаться как следует не успеешь. Нет, тут другое. И Гришка, похоже, что-то такое чувствует, задумчивый последнее время ходит. Поговорить бы с ним, но хорошо ли это — первому заму свою неуверенность демонстрировать? Сначала надо самому разобраться.

Ответ пришёл к нему во время чтения очередной лекции и оказался простым, как дважды два. Нет, не зря, не зря он горбатился на студентов, не зря аспирантские лекции готовил. Знание — сила. Сегодняшняя лекция была про связь экономики с политикой, про взаимное влияние, перетекающие нюансы и правильные оценки. Он как раз приводил в пример печальную историю НЭПа, даже схемку на доске рисовал. Тут его и осенило. Чуть мел не выронил, ещё чего не хватало.