Внутренние дела - Джерри Остер

Старые времена:

— Так и думал, что найду тебя здесь.

— Кому интересно то, о чем ты думаешь?

— Я переезжаю в Калифорнию.

— Кому интересно знать о том, куда ты переезжаешь?

— В следующем месяце.

— Кого это интересует?

— Глупо было с моей стороны думать, что ты обрадуешься, услышав эту новость.

— Конечно, глупо. Ты — глупая шлюха.

— Это не так.

— Значит, все это происходило на самом деле, не так ли? Ты действительно занималась этим, когда училась в школе.

— Чем я занималась?

— Ну, трахалась с Томом. С кем ты еще трахалась, шлюха?

— …О, Джо.

— О, Джо.

— Неужели это был ты?

— Что ты хочешь этим сказать? Ты что, не помнишь даже, с кем трахалась? Шлюха.

— Ты написал это письмо, не так ли?

— Не знаю, о чем ты говоришь.

— Ты написал это письмо.

— Не знаю, о чем ты говоришь.

— Когда я получила это письмо, я сразу же пошла к Тому. Сама не знаю, как у меня хватило смелости, но я пошла прямо к Тому и спросила его: «Это правда?». Он прочитал письмо и сказал: «Нет, это неправда, Вера». Вернее, он так сказал: «Клянусь, что это неправда». Я поверила ему. Он хотел сообщить об этом в полицию, чтобы они нашли автора письма. Но мне было наплевать на то, кто написал его. Письмо написал больной человек, которого грех наказывать. Сама болезнь является его наказанием… Боже, Джо, ты, должно быть, очень страдал.

— Я не знаю, о чем ты говоришь.

— Если ты хотел меня, почему ты не попробовал добиться того, чтобы я стала твоей? Почему ты пытался уничтожить меня?

— Как давно ты встречаешься с этим парнем? С Калебом? И сколько ему вообще лет? Наверное, ему лет сто, если не больше.

— Почему ты не добивался меня? Я знала, что нравлюсь тебе. Ты так часто приходил к нам, делая вид, что ходишь к Чаку, но на самом деле ты бывал у нас из-за меня.

— Ну и что, если даже ты мне и нравилась? Если б даже я стал встречаться с тобой, ты убежала бы к кому-нибудь другому.

— Ты глупый, Джо. Ты как ребенок.

— Ты же сама говоришь, что собираешься стать известной актрисой, а у известных актрис нет времени для семьи, друзей или личной жизни. Так что о любовниках и думать нечего.

— Я тебя не понимаю. Почему ты насмехаешься надо мной? Почему ты ведешь себя как ребенок?

— А тебе какое дело? У тебя есть свой Калеб. Он не ребенок. Ему сто с лишним лет.

— О, Джо.

Вера.

— О, Джо, Джо, Джо, Джо.

Вера, Вера, Вера.

Старые добрые времена:

Он написал пьесу в отчаянной попытке произвести на нее впечатление. Он также читал пьесы, критические статьи о драматургии, биографии драматургов и актеров. Покупал для Веры и себя билеты в театр и на концерты, в оперу и на балет. Он читал театральные журналы «Бэкстейдж» и «Варайети».

Каллен продолжал читать эти журналы еще месяцев шесть после того, как Вера нашла его в баре, куда он зашел, покинув театральную школу, где застал Веру сидящей на коленях у Калеба Иванса. Каллен перестал читать журналы только тогда, когда услышал о свадьбе Веры Стори и Калеба Иванса, в результате которой Вера получила главную роль в новом фильме Калеба, ибо он не только преподавал, но являлся еще и режиссером, которого иногда называли американским Бергманом.

Чтобы отпраздновать это событие, Каллен завернул свою пьесу в журнал «Варайети» и бросил в реку Гудзон, стоя на мосту имени Джорджа Вашингтона. Перед тем как швырнуть в реку пьесу, он подумал: а не прыгнуть ли ему с моста?

Энн спрыгнула с крыла полицейской машины, на котором сидела, в то время как Каллен предавался воспоминаниям.

— Я понимаю. Я хочу сказать, что я понимаю и не понимаю.

— Том и Вера несколько лет находились в близких отношениях. Она не говорила мне об этом, я сам догадался. Том запил, и с его баскетбольной карьерой было покончено. Он лечился. Я думаю, Вера помогала ему в этом, платила за лечение и так далее. Я сначала не понял ее реакцию на мое сообщение о том, что Тома подозревают в убийстве Чака. Она не просто удивилась или выразила сомнение. Она просто не поверила в это. Он даже в темноте не принял бы за нее другую женщину. Он чувствовал разницу. И он никогда не стал бы нападать на нее.

— Так, значит, твоя проделка, задуманная для того, чтобы поссорить их, соединила их.

— Само собой.

— Но тут есть еще одно обстоятельство.

— Какое обстоятельство?

— Сегодня я должен был дежурить вместо Кейта.

— О Джо.

— Первоначально он собирался дежурить вместо меня. Мы договорились об этом по телефону. Потом его планы изменились. Договариваясь о том, что он будет дежурить в эту субботу, мы были одни.

Энн покачала головой:

— Я не понимаю.

— По этому же служебному телефону я разговаривал и с Конни, рассказывая ей о том, что Том бредил в юности Джамайкой. А через несколько дней туда направили оперативный отряд.

Энн наморщила лоб:

— Ну и что? Я хочу сказать, что это просто случайность. Другие люди могли знать о пристрастии Тома к Джамайке. Многие знают об этом.

— Но никто из них не занимается делом Дин.

Морщины расправились на ее лбу.

— Ты думаешь, что все дело в этом?

— Я думаю, что все дело в этом.

— Так, значит, это… — она махнула рукой в сторону дома номер 119 и машины Бермудеса, чьи двери были открыты, что делало ее похожей на штаны с вывернутыми карманами, — ее осматривал кто-то из криминальной полиции.

— На Ники напали для отвода глаз. Пусть даже имелась в виду Вера. Но убийство Кейта совершено преднамеренно. Вот только они хотели убрать не его, а меня.

— Это все связано с делом Дин.

— Вот что я попросил бы тебя сделать. Брат Деборы Дин, Дарел, — полицейский. Он вошел в контакт со мной и Нейлом, чтобы оказать нам кое-какие услуги ради своей сестры. Одна его знакомая, работающая на телефонную компанию, обнаружила, что за неделю до выстрела в Дебору ей трижды звонили… Кто-то из департамента.

— По делу?

— Нет. По делу ей могли звонить только из участка.

— Кто же звонил ей?

— Я хотел бы, чтобы ты позвонила Дарелу (я дам тебе номер его телефона, но, если его не будет, не передавай ему ничего) и попросила его спросить свою знакомую о том, прослушиваются ли разговоры сотрудников ОВД. Скажи ему, что с меня причитается. Только не ошибись. Спроси: прослушиваются ли разговоры сотрудников ОВД, а не прослушивают ли сотрудники ОВД телефонные разговоры.

Выражение неподдельного удивления возникло на лице Энн.

— Вы занимаетесь подслушиванием? О Боже.

— Ты сделаешь это, Энн, или мне попросить кого-нибудь еще?

— Но это же низко. Ты просто низкий человек.

— Извини.

— Ты совершил ужасный поступок по отношению к Вере. Это случилось в конце пятидесятых, верно? Ты хоть извинился перед ней?

— Я хотел сделать это сегодня. Вчера. Нам помешали. Произошел этот эпизод с Клэр Лангуа.

— Что с ней происходит? Она совсем свихнулась.

— Не думаю, что твой звонок помог делу.

— Фактически я несколько раз говорила по телефону.

— Правильно.

— Нейл рассказывал мне о твоих делах.

— Нейл слишком много болтает.

— Вера призналась тебе в том, куда ездили Лайза и Клэр?

Каллен потер шею.

— Да, сказала. Теперь ты займешься этим делом.

У него затекла шея.

— Кто звонил Деборе, Джо?

— Здравствуйте, комиссар, — сказал Каллен.

— Привет, Джо, — ответил Гриняк. — Здравствуйте, Энн.

— Здравствуйте, комиссар.

— Черт знает что происходит, Джо. Мне действительно очень жаль. Энн, оставьте нас, пожалуйста, наедине. Нам надо обсудить кое-какие полицейские дела…

— Увидимся, — сказала Энн.

Глава двадцать шестая

Все мы в одной упряжке. Патрульный полицейский Лестер Глеттер, этот бедолага, который прибыл по вызову на место происшествия, когда грохнули комиссара полиции, и который боялся, что по своей неопытности не заметит каких-то важных улик в доме убитого, что повлечет за собой разного рода несчастья, этот самый Лестер Глеттер арестовал кое-кого, поэтому его имя должно было появиться не только в разного рода документах департамента, но и на страницах газет.

Глеттера послали в 19-й полицейский участок (в этом участке работал брат Деборы, Дарел — все мы в одной упряжке), где, в связи с заявлениями граждан о том, что бездомные постоянно подвергаются нападениям, формировалось специальное подразделение. Среди последних случаев избиений самыми типичными являлись следующие. Пожилой мужчина (в прошлом автор нескольких романов) был избит возле площадки для игр в Центральном парке. Одному гомосексуалисту, занимающемуся проституцией и живущему в богадельне возле Холланд-Таннел, подожгли волосы на голове. Молодая женщина, обитающая в доме возле Томпкинс-сквер-парк, находящемся на капитальном ремонте, была ранена ударом ножа в живот.