Право умереть - Рекс Стаут

— Какие могут быть сомнения! Конечно, согласился бы! Но ведь я являюсь служащим города Эвансвиля… А что вам нужно от мисс Оулт?

— Вы являетесь слугой закона и правосудия, и ваша помощь необходима для опознания убийцы. Вы видите, я высовываю шею из панциря. Если вы обратитесь в полицейское управление Нью-Йорка, то мое имя будет смешано с грязью, и я сомневаюсь, что в этом случае понадобятся ваши услуги. Если вы отправитесь со мной, то тем самым сослужите хорошую службу закону, а если понравится, то проведете в Нью-Йорке денек-другой. Если же вам захочется лицезреть себя на страницах прессы, то тираж «Газетт» более миллиона экземпляров. Но если Эвансвиль не может и часа просуществовать без вас…

— Незачем паясничать, Гудвин. Вы уверены, что Марджори Оулт является убийцей?

— Моя шея высунута достаточно далеко.

— Когда вы уезжаете?

— В пять часов вечера, самолет из Луизвиля. У меня машина, которую я взял там напрокат. Мне осталось только задать адвокату Литтауэру несколько вопросов. — Я поднялся. — Давно ли вы служите в полиции?

— Двадцать шесть лет.

— Какого же черта! Вам не перед кем отчитываться. Оставьте ключи в столе и дело с концом! Выезжаем в тринадцать тридцать. Договорились?

Он не мог решиться, сказал, что позвонит мне около полудня, но по его глазам и по тому, как он пожал мне руку, я был уверен, что обратный путь домой я совершу не в одиночестве.

Было ровно три часа ночи, когда я, заказав разговор с Нью-Йорком на семь сорок пять, залез под одеяло в своем номере.

Мне необходимо было хоть немного поспать, но какие-то смутные мысли мешали заснуть. Не мысли о том, что дело завершено, это было ясно, а скорее то, как мы его провели. Что это — просто удача или проблеск гениальности? Уже много лет прошло с тех пор, как я оставил попытки выяснить, как работает у Вулфа голова, но этот случай был исключительным. Мне и в голову не пришло обратить внимание на сочетание букв «оу» в четырех именах: Поул, Оулт, Моуд и Воун, но ведь я мог бы! Любой бы мог! В этом не было ничего особенного. Особенность заключалась в другом: ну, а если бы я обратил на это внимание, что из того? Я бы счел это простым совпадением. Но вот он обратил внимание на четыре «оу» в четырех именах, и это все время копошилось у него в голове:

ПОУЛ и ОУЛТ

ПОУЛ и МОУД

ПОУЛ и ВОУН

ОУЛТ и МОУД

ОУЛТ и ВОУН

МОУД и ВОУН

Он рассмотрел каждую пару в отдельности и решил, что единственная, которая могла не быть случайным совпадением, была «Оулт и Моуд», потому что, если женщина по фамилии Оулт меняет фамилию, то почему бы ей не выбрать другую фамилию или имя тоже с «оу»? Да… Я и сам мог бы прийти к такому заключению. Мог бы, но не пришел… То, что произошло у него в голове, что побудило его позвонить Воуну-старшему и Отто Друкеру и послать меня в Эвансвиль, не произошло в моей башке и не могло произойти. Он сказал: «Скудость данных почти равна нулю». Но вот я в Эвансвиле, и я знаю теперь, кто убил Сюзанну Брук и Питера Воуна, а возможно, что никогда не узнал бы этого, не начни Вулф рассуждать о дифтонгах.

Поймав себя на том, что теряю драгоценное время, я повернулся на бок, но заснуть не мог. Мне пришло в голову, что она воспользовалась также сочетанием «джор» в своем имени «Марджори», перенеся в фамилию «Джордан». Если бы Вулф знал, что миссис Оулт звали Марджори, он бы распутал этот клубок еще неделю назад. С этой мыслью я и заснул.

Я заказал разговор на 7.45, потому что на Тридцать пятой улице уже будет 8.45, а я хотел застать Вулфа до того, как он поднимется в оранжерею. Ровно в 7.45 меня разбудил звонок.

Трубку поднял Фриц, переключил телефон на комнату шефа, и я услышал его хриплый, сердитый голос.

— Да?

— Это я. Я спал всего четыре часа и хочу еще спать, поэтому буду краток. Даже если бы я говорил с вами целый час, вам все равно понравилось бы каждое мое слово. Все прошло без сучка и задоринки. Зарезервируйте номер в отеле «Черчилль» для мистера Джорджа Сиверса. — Я повторил фамилию по буквам. — Он прибудет сегодня вечером приблизительно в двадцать тридцать вместе со мной. Пусть Фриц не оставляет мне обеда. Я поем вместе с Сиверсом в самолете.

— Существуют ли какие-нибудь родственники в Эвансвиле?

— Нет. Она одна на всем свете, как и говорила.

— Весьма удовлетворительно, — хмыкнул он и повесил трубку.

Иногда мне кажется, что он переигрывает. Я понимаю, что им было сказано все, что должно было быть сказано, но ведь он мог бы еще спросить о местной погоде или мягкая ли у меня постель?? А постель-таки была мягкая. Я свернулся клубком и снова заснул.

Встреча с мистером Литтауэром была вовсе не обязательна, и не знаю, когда бы я проснулся, если бы не телефонный звонок. Протянув руку за трубкой, я взглянул на часы: 10.42. Звонил лейтенант Сиверс. Он сказал, что договорился об отъезде, и так как между Эвансвилем и Луизвилем во времени час разницы, нам нужно выехать не позже 13.00, чтобы успеть на пятичасовой самолет. С горестным вздохом вылез я из постели и направился в ванную.

Возможно, что мои вечные затруднения с адвокатами проистекают из-за того, что в их глазах я не являюсь многообещающим клиентом, готовым немедля сунуть руку в карман за чековой книжкой. Я обращаюсь к ним только с вопросами, на которые они предпочитают не отвечать. Так же было и в этот раз с Эрнестом X. Литтауэром в большой, залитой солнцем комнате, из окна которой открывался прекрасный вид на реку Охайо. Я хотел только узнать, поддерживал ли он связь с миссис Марджори Оулт в течение последнего года, а он хотел только не отвечать на мой вопрос. Он и не ответил, но я пришел к выводу, что он не имеет ни малейшего представления о том, где она сейчас, и что ему это совершенно безразлично.

Когда без четверти час я подошел к стоянке, там уже был Сиверс с чемоданом такой величины, словно он уезжает на целый месяц. Я даже испугался — не был ли я излишне гостеприимен. Правда, клиенту говорить об этом не следовало. Ведь он должен был помочь разобраться в нашем деле, так что — добро пожаловать! Он был неплохим попутчиком, хотя и не того класса, что Отто Друкер. К тому времени, как мы приземлились на бетонированную полосу аэропорта Айдлуайлд, — я имею в виду международный аэропорт имени Кеннеди, — мне стало совершенно очевидно, что он просто-напросто добросовестный полицейский, потому и дослужился за двадцать шесть лет только до лейтенанта. Он сказал, что хотел бы располагать сегодняшним вечером, если он мне не понадобится, и я отвез его на такси в отель «Черчилль», а сам поехал на Тридцать пятую улицу.

Было всего лишь восемь часов сорок минут, но Вулф уже сидел за чашкой кофе, и это заслуживало моей усмешки. По установленному у нас правилу за едой разговаривать о делах не полагалось, так что Вулф либо раньше времени приступил к обеду, либо поспешил покончить с ним, чтобы не сидеть за столом, когда я явлюсь. Он поздоровался со мной, как обычно после моего возвращения из дальних поездок. Я стал возле его стола и, выдержав время, сказал:

— Боже мой, как холодно в Нью-Йорке, не то что в Эвансвиле. А в этой комнате удивительно тепло, хотя я лично не прикладывал рук к отоплению. Я признаю, что быстрый прогресс автоматизации может привести…

— Садись и докладывай!

Так я и сделал, подробно изложив ему все, чего я достиг. Он не откинулся в кресле, не закрыл глаз: в этом не было необходимости, так как дело подошло к счастливому завершению. Когда я закончил свои отчет словами, что нам, возможно, придется в течение недели развлекать лейтенанта Сиверса, он и глазом не моргнул, взял чашку кофе, выпил ее до дна и поставил обратно.

— Арчи, — сказал он, — я приношу тебе свои извинения. Я обратил внимание на эти проклятые дифтонги вечером в понедельник, и еще тогда мог бы послать тебя в Эвансвиль. Потеряно целых три дня.

— М-да… Что ж, в конце концов, вы все-таки это сделали. Принимаю ваши извинения. Жаль только, что сегодня пятница и кое-кого из них мы завтра не сможем разыскать. Полагаю, что они заслужили право присутствовать при финале, все эти люди из КЗГП, даже Остер. А также мистер и миссис Кеннет Брук. И почему бы не пригласить мать Сюзанны? В некотором роде, она может быть здесь с большим правом, чем все остальные. Ведь она была вместе с Сюзанной, когда Ричард Оулт пустил себе пулю в лоб. По словам Друкера, это она уговорила Сюзанну отказать ему. Она должна…

Я замолчал.

— Что с тобой? — спросил Вулф.

— Ничего. Вы же задумались о дифтонгах, хотя это казалось вам не стоящим внимания. Вот и мне пришла в голову шальная мысль. А что, если она решила покончить и с матерью Сюзанны и выбрала для этого сегодняшний вечер?

Я круто повернулся и направился к столу. Номера телефона миссис Мэттью Брук у меня не было и пришлось заглянуть в телефонный справочник. Затем я набрал номер и переждал четырнадцать продолжительных гудков, вместо обычных для меня двенадцати. Я никогда не ошибаюсь при наборе номера, поэтому я больше туда не звонил, а набрал другой номер, записанный в моей книжке, и на этот раз услышал ответ.