Убийца теней - Джей Эм

Сотник повертел в руках находку. Кулёк, а в нём шкатулка и игрушка детская.

– Подарок, видно, домой нёс, – хмуро заметил Герен.

– Куда девать-то теперь? – озадаченно почесал в затылке стражник. – Жене его отдать?..

Герен покачал головой. До того ли сейчас женщине? Вон как убивается, чуть волосы на себе не рвёт, соседки её едва-едва удерживают, увещевают, чтобы безумства какого не натворила. Такое горе на неё глубокое навалилось, что пока даже на ребёнка своего внимания не обращает. Ревёт девчонка, но мать её утешать не может, не в силах, тоже соседки успокоить пробуют.

– Как доказательные вещи запишем, – решил, наконец, стражник насчёт кулька.

Герен махнул рукой: пускай, да только чего тут доказывать-то?.. Взял Ярлу за локоть, не то сообщить ей что-то, не то спросить хотел, но раздался вдруг рядом знакомый голос – такой раз в жизни услышишь, и уже знакомым станет: резкий, с металлическими нотами. Прогремел – аж плач ребёнка и женщины заглушил:

– Вот, вот она, кара за наши грехи!..

Никак отец Воллет явился на очередном людском несчастье себе лишнюю популярность зарабатывать. Ярла невольно злобу почувствовала: уж больно уверенно вещает двухбережник про грехи. Сказать бы ему, чьими тут грехами пахнет…

Ну да, сказать. И в камере через стенку с Талвеоном Эйрским очутиться. Такой, как этот Воллет, не посмотрит, что Илленийское княжество сумеречного охотника лишится. Ему что, он ведь своим словам про «кару за грехи» наполовину верит. Или даже полностью.

– Не говорил ли я вам, что бесполезно звать наёмного убийцу, называемого сумеречным охотником? Когда Творец мира решит, что мы достаточно наказаны, он сам своей милостивой волей избавит нас от напасти!

Начав эту речь, Воллет ещё не видел Ярлу, но при последних словах его взгляд встретился с её. Было бы странно, если бы он таким случаем не воспользовался:

– А-а, теперь-то вы здесь, госпожа Бирг! Теперь, когда вам тут делать нечего. А может, нечего было с самого начала? Может, напрасно вы предпочитаете действовать врозь с патрулями стражи? Где вы были, когда тварь напала на этого человека? Мыслимое ли дело доверять охоту на такое существо девице, когда и мужчины не могут справиться с ним…

Люди, которые до сих пор так и не разошлись, стали оборачиваться к Ярле.

«Ты уж определись, – мрачно подумала она, обращаясь беззвучно к Воллету, – или тут кара за грехи от Творца мира, и ждать надо, пока он милостью своей избавит, или всё-таки собственными силами с тварью справляться – девицам ли, мужчинам, кому угодно».

Но это мысленно можно первого священника на противоречиях ловить, а вслух ни за что нельзя с ним пререкаться. Но и промолчать нельзя – это всё равно как согласиться с ним.

– Охота – не самое простое дело, отец Воллет, – с холодной почтительностью отозвалась Ярла.

Воллет такой взгляд на неё метнул, что, кажется, истинное значение этих слов понял. «В противостояние с тобой вступать не собираюсь, но и нападки покорно не буду сносить», – такое оно было, истинное значение. Но это Воллет понял, а не толпа. Люди, когда в толпу превращаются, вообще мало что понимать способны кроме самого поверхностного. Где уж ей, толпе, к примеру, явное противоречие в словах первого священника уловить… Она одно слышит: отец Воллет против охотницы говорит – и не зря, видно. Тут же ропот поднялся, не то чтобы совсем враждебный, но неодобрительный: «Охотник… убийца».

Воллет хотел было продолжить свой монолог, адресуясь к Ярле, но сотник Герен всё-таки сделал то, что собирался – отвёл её в сторону, на всякий случай сказав во всеуслышание, что им надо посоветоваться и – опять же, на всякий случай – извинившись перед Воллетом. Первый священник, потеряв своего оппонента, не потерял присутствия духа и стал произносить речь, обращаясь к горожанам.

Стражники между тем закончили осмотр места происшествия и помогли перенести тело погибшего в дом. Женщина всё рыдала взахлёб, и кто-то твердил, что надо увести ребёнка, твердил и твердил, вместо того, чтобы взять и увести.

Воллет вдохновенно вещал перед небольшой толпой, не желая успокаиваться. Хотел выплеснуть инстинктивную неприязнь двухбережника к видуну? Преследовал какие-то другие, более личные мотивы? Так или иначе, он дошёл до того, что рухнул на колени и начал воздевать руки к небу, восклицая, что его прямо сейчас посетило некое откровение. Небольшая толпа в ответ издала что-то похожее на дружный полувздох-полустон.

– Ваша охота прошла впустую? – спросил Ярлу Герен.

– Можно сказать и так. Я видела зверя и стреляла в него, но со слишком большого расстояния – побоялась упустить из виду. В итоге промахнулась.

Скрывать свой промах она не собиралась. Это было бы позорно. Но говорить о нём Ярла старалась просто как о свершившемся факте, без извиняющихся интонаций. Хватит с неё того, что в душе она чувствует за собой вину… Это чувство, не лучшее из чувств, как знают все видуны, вцепилось в неё и, похоже, не желает отпускать. «Был ли промах-то? Или нужен тебе этот зверь живым пока?.. А человек погиб. Не из-за тебя ли?..»

Но Герен услышал не весь этот поток самокопания, а только «в итоге промахнулась», и коротко кивнул. Как мастер своего дела он знал, что когда имеешь дело с убийцами людей, будь они человеческого племени или нет, с ночными преследованиями и с оружием – ситуации возможны всякие. Относительно Ярлы с выводами сотник не торопился. Но посокрушался на свой счёт:

– Мои люди были неподалёку и услышали шум, но не успели ни вовремя прийти на помощь, ни понять, в каком направлении скрылась тварь.

Герен поговорил ещё немного о том, что хорошо было бы выследить зверя днём. Эта мысль всё не оставляла его. Ярла и сама ухватилась бы за неё, если бы имелась хоть малейшая зацепка – ну, скажем, если бы стражники действительно заметили, в какую сторону побежал зверь, расправившись с последней жертвой. Но он явно ушёл невидимым.

По всем подряд подвалам да чердакам не станешь шарить. К тому же, зверь на день может и за город убраться, притаиться в любой норе. Охотничье чутьё, которое и ночью-то, случается, слабеет, как сегодня, днём ещё тише становится. Днём почти на одно только видунье зрение приходится рассчитывать, но для этого хотя бы какие-то предположения о месте поисков нужны.

В таком духе Ярла отвечала Герену, про себя, впрочем, не сомневаясь, что в этой вот части города, вокруг злополучного пустыря, сотник и его люди всё равно и по чердакам, и по подвалам лазить станут. Но ни отговаривать Герена, ни напрашиваться на совместные поиски Ярла не стала. Одну подсказку всё-таки даже сейчас давало ей чутьё: как раз в этих окрестностях зверя теперь нет.

К Ярле и Герену подошёл глава лореттского старшинства Орвен Кейр – они и не заметили, когда прибыл он. Поздоровался, бросил косой взгляд через плечо на Воллета, который всё ещё разглагольствовал перед народом.

– Госпожа Бирг, мы с вами работать продолжаем… несмотря ни на что, – сказал Кейр Ярле и снова покосился выразительно на первого священника. – Постараемся, чтобы это… слишком далеко не зашло. То есть… какой бы то ни было неприязни против вас среди горожан не допустим.

– Да, – кивнула Ярла.

Пусть Кейр понимает это как угодно. Ещё не хватало – становиться причиной «неприязни среди горожан» или распри между местными власть имущими. Вляпалась же она в этом Лоретте не пойми во что! Нет бы сделать своё дело да уехать… Но говорить всё это главе старшинства Ярла, конечно, не собиралась. И вообще не собиралась продолжать разговор, поэтому и отделалась ничего не значащим кивком.

За эту ночь Ярла устала, причём не только физически. Сейчас ей просто необходимо было вернуться на постоялый двор и несколько часов поспать.

8. Крушение и обретение

Едва Ярла переступила порог своей комнаты, как заботливая Саулина, по утрам раньше всех на постоялом дворе поднимавшаяся, уже принесла ей горячей воды и спросила, позавтракает ли она в столовой или у себя. Но Ярла отказалась от завтрака вовсе – ложиться на полный желудок не любила. Попросила только травяного чаю. Не дожидаясь, когда заказ будет выполнен, и не запирая двери, задёрнула занавеску, специально в одном углу комнаты приспособленную, и принялась за мытьё. Выйдя из-за занавеси, обнаружила на столе поднос с дымящейся глиняной кружкой и несколькими ломтями поджаренного хлеба. Саулина на всякий случай всё-таки заказ дополнила. А зашла тихо, точно мышка – Ярла, умываясь, плескаясь в воде, и не заметила, когда.

Устало улыбнувшись, Ярла пожевала хлебный ломтик, выпила чай и свалилась в постель.

Но проспать удалось меньше, чем хотелось бы. Часа через два в дверь тихо постучали. Ярла от этого негромкого звука тут же проснулась. И, не сообразив, что к чему, из-под подушки спрятанный кинжал выхватила. Но в проёме между приоткрывшейся дверью и косяком не неведомый враг появился, а веснушчатое Саулинино лицо с округлившимися глазами. Уж, казалось бы, куда круглее, и так круглые – а вот ещё сильнее обычного распахнулись. От удивления, не от страха. В первое мгновение не успела испугаться девчонка. А во второе Ярла уже на прежнее место кинжал убрала.