Путь эльдар: Омнибус - Энди Чемберс

Но это не спасло местных жителей. Всюду лежали мертвые рабы, распростертые в дверях или валявшиеся на улицах неопрятными грудами, в которых смешались все расы и полы. Всех их сразил осколочный огонь сверху, вероятно, с полного воинов «Рейдера», парившего над крышами. Многочисленные щербины и сквозные отверстия в шатких домишках говорили, что рабам, которые предпочли остаться внутри, это помогло не больше, чем тем, кто попытался сбежать.

— Зачем их всех так убивать? — спросил Харбир у Безиет.

— Ты мелкий смазливый идиот, не правда ли, Харбир? — сказала она. — Ответ видно как на ладони. Подумай. Зачем казнить рабов?

— Ну, есть такая старая шутка: потому что от них одни волнения, — в замешательстве ответил Харбир, — но у этих нет никакого оружия, так что восстание они спланировали так себе.

— Серьезно? Посмотри-ка наверх, мальчишка! — раздраженно огрызнулась Безиет. Харбир, не подумав, поднял взгляд. Сквозь узкий промежуток между зданиями было видно, как яркие омерзительные цвета размазывались по небу, меняясь с каждым мгновением. Это зрелище выворачивало душу, словно он видел кости всего творения, обнаженные и демонстрируемые во всей их первобытной простоте. И что еще хуже, он ощущал, что видит, как знакомая ему реальность переписывается прямо на его глазах, приобретая новые и чуждые формы. Подавив проклятье, он отвел взгляд.

— Достаточно одному из этих недоумков подумать, что он увидел там, наверху, бога, или спасение, или своего огромного волосатого дядюшку Угги, и у нас появится еще одна большая проблема. Вера, желание, поклонение — демоны пожирали бы все это, как рой саранчи, — с тяжестью в голосе объяснила Безиет. — Было бы не очень умно оставлять им кучу потенциальных марионеток, но я думаю, что те, кто это сделал, пролетали здесь в спешке.

Безиет заметила, что Ксагор странно оглядывается в ту сторону, откуда они пришли, несмотря на то, что темная и узкая улица выглядела пустой, не считая мертвецов.

— Что там, Ксагор? — резко окликнула она. В ответ развалина рефлекторно подпрыгнул.

— Звуки, тихие звуки! — залопотал он. — Сейчас исчезли, но были тихие, как шепот!

Безиет нахмурилась и тоже посмотрела назад, вдоль улицы. Все было по-прежнему, ничего не двигалось и ничего не было слышно, кроме отдаленного рева инфернальных ветров. Она перевела взгляд на Харбира, который ответил тем, что пожал плечами и покрутил пальцем у виска, выражая свое мнение по поводу здравости рассудка Ксагора.

— Что ж, теперь там ничего нет, идем дальше и будем настороже, — приказала Безиет с большей уверенностью, чем чувствовала на самом деле.

В нескольких сотнях метров от них, скрывшись за шпалерой, увитой ползучей розой, в искусно размещенной беседке, Чо с некоторым непониманием изучала информацию, полученную от подергивающихся сенсорных лопастей и тонких, как иглы, щупов. Присутствовала связь с целью, наличествовал глубокий след, который удлинялся с каждым мгновением, и все же сама цель не наблюдалась. В системе ориентиров Чо не существовало аналогичных сценариев, и из-за этого данные было чрезвычайно сложно анализировать.

Одна логическая цепочка говорила, что Чо прошла по следу до точки его обрыва и не нашла цель, которую искала. Следовательно, она должна вернуться к Ви и присоединиться к нему, чтобы изучить его след, что фактически означало признание поражения. Другая логическая цепочка принимала во внимание дополнительный фактор того, что след по-прежнему развивался, и психический отпечаток проявлялся в эфире, словно масло, само по себе образующееся в воде. Если двигаться по этому заново образующемуся следу, то, возможно, он еще приведет ее к цели, и, таким образом, результат состязания с Ви останется невыясненным.

Взяв обе логические нити и сплетя их воедино, она заключила, что существует две вероятности. Первая: цель присутствует, но при помощи неизвестной техники скрывает свое точное местонахождение. Эта техника не способна полностью затереть след, но делает цель, в сущности, невидимой для Чо. Вторая: используется некая фальшивка, которая прокладывает ложные следы. Оба варианта имели прецеденты, хотя ни одна из них не совпадала точно с феноменом, демонстрируемым в этой конкретной ситуации. Чо встопорщила сенсорные лопасти, чувствуя нечто подобное досаде.

Нападение на фальшивку, вне всякого сомнения, негативно скажется на вероятности успеха, поскольку послужит предупреждением для реальной цели. Подобный сценарий даже имел потенциальную вероятность причинить Чо структурные повреждения такого уровня, что они могли критически нарушить ее функциональность. Этот исход вызывал сильную негативную реакцию. Да, уничтожение цели превосходило по важности все стремление к самосохранению, но только в том случае, если можно было с уверенностью сказать об обнаружении цели. Другими словами, Чо действительно была готова получить урон и, возможно, даже умереть, но не в бою с неверной целью. Ви, судя по всему, интерпретировал такой вид логики как трусость.

Та машина наверняка преследует цель, двигаясь наиболее прямым и кровавым из всех возможных путей. Просто такими их сотворили — Ви сильным и быстрым, Чо ловкой и умной. Какую-то часть Чо постоянно смущало отсутствие поблизости машины-партнера, и ей не хватало его безмозглой уверенности и той большей силы, которую они приобретали вместе, объединив свои способности.

Правильны ли были эти психические параметры или нет, но Чо по-прежнему ощущала четыре живых разума, которые двигались рядом через парк и генерировали точный психический отпечаток по пути. Логика диктовала, что даже если их попросту используют в качестве прикрытия, они с большой вероятностью имеют связь с целью. Чо заключила, что протокол выжидающего преследования/охоты может открыть ей больше информации. Если будет необходимо, то для принятия решения можно будет воспользоваться стратегией прямой атаки, но только тогда, когда Чо сможет точно выяснить, выведет ли это цель на открытую воду или же заставит глубже забиться в укрытие.

Обтекаемое механическое тело Чо приподнялось на тихих, как шепот, двигателях и заскользило вперед по следу этих жизненных форм со всей внимательностью и осторожностью крадущейся пантеры.

Свет, вливающийся в зал аудиенций через высокие окна, представлял собой ужасное зрелище. В нем переливались тусклые и гневные цвета: пурпур кровоподтеков, гнетущие оттенки красного, больная желтизна, ядовитая синева и тошнотворная зелень. Они как будто сражались друг с другом, захлестывая зрение и сбивая с толку разум. Яркость света непредсказуемо менялась и скакала с каждым мгновением. Время от времени огромный зал наполнялся всеобъемлющим мраком, несмотря на множество светильников. В следующий миг обжигающие сетчатку вспышки порождали гротескные тени, что метались по дрожащим камням и лесу цепей, свисающих сверху. На каждой цепи было тело, подвешенное подобно туше свежеубитого животного, хотя многие из них все еще содрогались или извивались в безмолвной агонии.

Иллитиан занял свое место среди собрания архонтов, выстроившихся полумесяцем у ступеней, ведущих к трону Векта. Сама платформа, на которой тот стоял, была поднята и выглядела как металлический цилиндр, поднимающийся к потолку, словно толстая колонна. В напряженном молчании проходили секунды, и лишь треск отдаленного грома нарушал тишину, пока архонты ждали. До их слуха донесся топот ног в броне, и в зал рядами вошли воины-кабалиты Черного Сердца и заняли позиции вокруг престола и вдоль стен. Следом в помещение влилось множество придворных и живых игрушек Векта, чтобы разместиться, подобно украшениям, на ступенях у трона, а затем, как финальный аккорд, явилась труппа специально обученных рабов, выстроилась в ряд и запела вступление к «Ранас Дреай» — «Прибытию Властелина».

Когда голоса рабов достигли крещендо боли, платформа плавно заскользила вниз, словно поршень, пока не выровнялась со ступенями. Полусферический щит из энтропийной энергии на ее вершине взвихрился и рассеялся, открыв взгляду трон. Это была темная и уродливая вещь, состоящая из острых углов и сверкающих лезвий. Он выглядел варварским, недостойным изящной культуры истинных эльдаров, и это значило, что трон был заявлением о намерениях своего владельца, и каждый, кто был достаточно мудр, мог его прочесть. Он возвышался на платформе с неприкрытой злобой, что вполне подходило тому, кто в нем сидел. Верховный Властелин Комморры взирал со своего усеянного клинками трона, наделяя каждого из собравшихся великих архонтов долгим взглядом.

Молочно-белая кожа Векта была столь же гладкой, лишенной морщин, как у ребенка, но в черных, как космос, глазах светились многотысячелетняя ненависть и невероятно изощренный интеллект. Гордые архонты встретили взор Верховного Властелина, не дрогнув (ибо знали, что в противном случае их ждет смерть), но все они ощутили внутри легкий трепет. Лицо Векта с острыми чертами обычно ясно говорило о бессчетных веках ничем не сдерживаемой жестокости, которую он обрушивал на окружающих ради собственного удовольствия. Как правило, Верховный Властелин излучал либо веселье, либо самодовольство, либо нестерпимую уверенность в себе. Теперь же его губы растянулись в горьком оскале.