Warhammer: Битвы в Мире Фэнтези. Омнибус. Том 2 - Гэв Торп

— Тварь, — констатировал Эльзассер.

— Да, — подтвердил гонец.

— Пойдем, мальчик, — повернулся Харальд к своему младшему товарищу. — Давай прищучим Дикона и приступим к расследованию.

Этьен Эдуард Вильшез, граф де ла Ружьер, посол Шарля де ла Тет Д'Ор III, короля Бретонии, выпятил грудь, как павлин, и приготовился в миллионный раз давать объяснения: да, он гном, да, он также занимает высокое положение в королевстве людей.

— Мои родители были заложниками, Гропиус, — втолковывал он учителю танцев. — Я воспитывался в доме одного из королевских министров. Мои братья довольствовались ролью шутов и фигляров, но я всегда чувствовал, что способен на большее…

Гном подкрутил напомаженный ус и картинно взмахнул пышным рукавом. Кружевные манжеты заколыхались вокруг его руки. Зал «Клуба фламинго» в частном театре, расположенном на Храмовой улице, был маленьким, однако скромные размеры помещения никак не умерили любви де ла Ружьера к драматическим жестам.

— Я отрекся от моего гномьего имени и принял имя моего благородного покровителя. Пусть внешне я выгляжу как гном, моя душа — это душа бретонца. Я взял лучшее от двух рас в том, что касается силы и стиля.

— Простите мое невежество, — смущенно прервал его Гропиус, — но я не знал, что в Бретонии живет много гномов…

— Если бы это было так, неужели, вы думаете, они позволили бы удерживать моих родителей в качестве заложников. Вы глупый человек, и я отказываюсь продолжать объяснения. Я не урод, чтобы на меня пялились или жалели. Я от рождения был сильной личностью, и мои способности заслуживают наивысшей оценки. Мой долг — отстаивать честь короля Шарля, куда бы я ни направлялся.

Учитель танцев присмирел и, взяв свечку, зажег светильники перед сценой.

— Ваша доблесть действительно стала легендой, — заметил он. Преодолев изумление, Гропиус вернулся к своей обычной угодливой и льстивой манере вести беседу. — До нас доходили слухи о многих ваших… хм… победах.

Де ла Ружьер гордо подбоченился и махнул рукой, показывая, что говорить тут не о чем. Затем он уселся на стул.

— А все эти истории про графиню Эммануэль, — облизнул губы учитель танцев. — Они…

— Прошу вас! Речь идет о репутации…

Главным образом его собственной, поскольку графиня отвергала все его поползновения.

— И потом, есть вопросы, которые де ла Ружьер не станет обсуждать с торговцем.

Гропиус поклонился и не стал развивать эту тему.

— А теперь, — объявил посол, — позовите ваших лучших танцовщиц.

— О да, конечно, ваше превосходительство.

Подхалим щелкнул пальцами и крикнул:

— Миеле.

Из-за занавеса вышла бойкая изящная девчушка. Она жеманно улыбнулась и, пританцовывая, сделала несколько шагов по сцене.

— Довольно, — буркнул де ла Ружьер. — Покажите другую.

У танцовщицы вытянулось лицо, и она понуро побрела за кулисы, волоча за собой меховое боа.

— Это Тесса Алквист, — сообщил Гропиус, и на сцену вышла другая девушка с длинными, стройными ногами, прелесть которых подчеркивал откровенный наряд.

Новая красотка больше понравилась послу, но вскоре он утратил к ней интерес и отослал прочь. Тесса Алквист убежала, покачивая перьями, украшающими ее костюм.

Де ла Ружьер раздраженно набросился на учителя танцев:

— Кажется, я дал вам четкие инструкции. Это особый прием, поэтому у меня особые требования к девушкам.

Гропиус слушал, кивая, как болванчик.

— Мне нужна большая женщина. Вы понимаете? Большая!

Сводник пожевал ус.

— Да, конечно, ваше превосходительство. Я отлично вас понимаю. Вам нужна танцовщица с пышными формами.

— Вот именно! Вы точно выразились. Пышные формы! У девушки должны быть впечатляющие пропорции. Ясно? Впечатляющие!

На лице учителя танцев появилась крысиная улыбка.

— Милица! — крикнул он. — Выйди и станцуй для нашего благородного гостя.

Девушка вышла на сцену…

…и де ла Ружьер понял, что снова влюбился.

6

Ничего более странного Люйтпольд не видел. Все было кончено в считанные секунды.

Принц готов был вмешаться, воспользовавшись старинным правом императорской семьи спасти своего учителя фехтования, но Йоганн положил руку на плечо мальчика и покачал головой. Выборщик был прав. Леос фон Либевиц не простил бы ему такого бесчестия. Виконт предпочел бы умереть.

Люйтпольд ожидал, что дуэлянты сделают шаг назад, оценят друг друга, а лишь потом скрестят мечи. Во всяком случае, так учили его самого.

Вместо этого воины прыгнули вперед. При дворе судачили, что Унгенхауэр, слуга фон Тухтенхагена, мутировал под воздействием варп-камня. Вытянув руки, гигант ринулся на Леоса…

Казалось, мастер клинка движется в обычном темпе, уклоняясь с линии атаки противника. Он лишь чиркнул по шее Унгенхауэра клинком и изящно ушел из зоны досягаемости, оказавшись за спиной великана. Из горла Унгенхауэра брызнул фонтан крови. Воин медленно повернулся на месте, заливая пол вокруг себя. Диен Ч'инг подхватил полы халата и отскочил в сторону, но туфли графа Фолькера были испорчены, а одному из секундантов кровь брызнула в лицо, из-за чего тот, фыркая, отошел к стене.

В груди Унгенхауэра что-то забулькало, но звук шел не изо рта, а из щели в горле. Он вскинул руки, словно торжествовал победу, и рухнул на колени. От удара зал содрогнулся.

Леос поднял шелковый платок Диен Ч'инга и вытер кончик рапиры.

Унгенхауэр упал ничком. Напольная плитка треснула там, где его голова ударилась о пол.

Зрители недоверчиво замерли, а потом разразились аплодисментами.

Леос не проявил никаких эмоций. Он аккуратно завернул свое оружие и передал его секунданту. Преклонив колени, граф Фолькер молился Зигмару.

Катаец поднял руку, призывая, всех к тишине, и шум стих.

— По законам рыцарства честь восстановлена. Жизнь графа Фолькера фон Тухтенхагена принадлежит виконту Леосу фон Либевицу, который волен распорядиться ею по своему усмотрению…

Фон Тухтенхаген на карачках полз к виконту, бессвязно умоляя о прощении. Он лизал башмаки Леоса, как собака.

— Позовите жреца, — обратился фехтовальщик к Диен Ч'ингу. — И цирюльника. Я не могу убить человека, не получившего отпущения грехов и к тому же небритого.

— Все подтвердилось, ликтор, — сказал Рухаак. — Только что прибыл посланец с известием из порта.

Микаэль Хассельштейн был поглощен своими мыслями, поэтому его помощнику пришлось повторить сообщение. На этот раз ликтор его услышал. Он осмыслил факты и нашел их тревожными.