ГРАС. Компиляция. Книги 1-8 - Никита Велиханов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Ну да ладно, что теперь о нем говорить, тем более, что не он там, видимо, главный. А кто? Да вот, хотя бы тот же Иванов. Вполне может быть.
Я ведь согласился тогда, в ноябре, ему помочь. Сам не знаю, почему. Если разобраться, он ничего мне толком не сообщил, все на честном слове, да на личном обаянии. Я, грешным делом, хотел прикрыться авторитетом генерала Яковлева. Рапорт ведь все равно по команде подавать надо, через голову прыгать не принято. В тот момент меня этот порядок устраивал, как никогда. Вот, думаю, сейчас-то и откроются потайные пружинки, сейчас я увижу, есть ли у вас влияние на верхушку Конторы... Наивнячок-с. Не тут-то было.
Вы ведь знаете, Чеширский наш Кот — один из немногих людей, кому я доверяю. Из генералов, так вообще единственный. Зря я, конечно, тогда хотел за его спиной спрятаться. По глупости я это. Совсем забыл, что он-то мне тоже доверяет. Вообще-то, благоволение начальства — ценнейший дар судьбы, мне ли этого не знать.
Подаю я ему свой рапорт. Гриф соответствующей секретности, рекомендации обратиться в Главное командование, в Совет Безопасности. Так, мол, и так, тут майор ФСБ Борисов предлагает навинтить двадцати- мегатонную боеголовку на одну из устаревших межконтинентальных ракет и нанести удар по собственной территории. Но при этом означенный Борисов дает честное офицерское слово, что ничего плохого при этом не случится. А вот если этого не сделать, то Земля и в числе первых — Россия и другие азиатские страны будут завоеваны враждебными бесчеловечными инопланетянами.
Майор Борисов, как компетентный специалист, готов поручиться своей седеющей головой, что ракета, будучи запущена, в районе реки Оби перенесется на девяносто один год назад, в прошлое, силами другой, дружественной, цивилизации, и взрыв ее войдет в историю под названием Тунгусского метеорита. Дата, подпись. Аминь.
— Юрий, ты здоров? — спрашивает Яковлев.
— Вполне, — отвечаю.
— Просто я знаю, что ты такими вещами не шутишь. Но согласись...
— Соглашаюсь, — говорю. — Пикантная ситуация.
— Ну и что прикажешь с этим делать? — он осторожненько так моей бумагой помахивает, словно в ней самой все мегатонны содержатся.
— Вы начальство; — говорю я черство. — Вам виднее.
Совет позволяю себе дать только мысленно: «Да порви ты эту бумажку и пошли меня на х.... Или к врачам. Или сразу на пенсию».
Я надеялся, что он употребит власть, а я посмотрю, в какую сторону он ей распорядится, и сделаю вывод, насколько он сам повязан в этих делах. Но не тут-то было. Генерал размышляет, потом тихо так спрашивает:
— Юрий Николаевич, ты — руководитель соответствующей службы, у меня нет оснований тебе не верить. Ты, правда, отвечаешь за то, что ты здесь написал?
Хоть вы и говорите, что я зомбированию не поддаюсь, но, наверное, вы все-таки меня переоцениваете. Ведь не было у меня никаких оснований отвечать утвердительно. Тем не менее, я, ничтоже сумняшеся, ответствую:
— Так точно.
— Что ж, — говорит Яковлев. — Я даю этому ход.
Вот так, исключительно под мое честное слово, невероятная моя бумага пошла наверх.
Помните, сколько я тогда на Лубянку ездил? Каждый день таскали. В конце концов, чтобы вы лишнего не думали, я решил в отпуск уйти. Но всю ту неделю я провел отнюдь не в доме отдыха.
Главное, никто не хотел брать на себя ответственность. Никакую. Ни развернуть меня, ни поддержать, ни разобраться. Так оно и шло до самого верха, и на каждом уровне меня заставляли нарушать заповедь Христову и божиться, что я соображаю, что делаю. Так и докатили меня до самого Совета Безопасности.
Сидят руководители силовых ведомств, ВПК, бывший Президент, новый Премьер. Ну теперь-то вы знаете, кем он стал. Перед каждым копия моего доклада, вид у всех слегка обалдевший, но они изо всех сил стараются этого не показывать. Как будто так и надо. Как будто у меня в штате десятки агентов, внедрившихся в ряды внеземных супостатов. Как будто я вообще что-то из себя представляю.
Докладываю все то же самое, что и написано. Мол, в результате проделанной огромной оперативной работы и контактов с другими цивилизациями всплыли следующие факты. Но чувствую, что меня слушают вполуха, а больше следят за реакцией друг друга — кто точнее сориентируется. Да и то сказать, проблема ведь такая, что в их компетенцию не входит. У каждого свое ведомство, свои обязанности. И так получается, что я вроде бы один владею ситуацией. Момент, был щекотливый.
Ельцин сидит квелый, то ли совсем уже ничего не соображает, то ли притворяется, по нему ведь не скажешь. А я уже всё изложил, стою, жду. Члены Совбеза тоже ждут, не спешат вызывать мне психиатра. Только министр обороны недовольно кряхтит, ему ведь исполнять, если что. Да и отдуваться в первую очередь тоже. Но молчит в тряпочку.
Трижды Ельцин пытался спросить, есть ли ещё какие-то вопросы на повестке дня, и трижды ему аккуратненько намекали, что обсуждаемый вопрос-то ещё не решен. Тут вот стоит майор, дожидается. И каждый раз Президент спрашивал:
— Ну что, какие будут предложения?
А предложений почему-то не поступало. Тогда он наконец взял тот листочек, что перед ним лежал, прочел несколько строк. Уж не знаю, мой ли это был рапорт, а может, он просто свои слова забыл, с текстом сверялся. Так или иначе, Ельцин откашлялся и спрашивает эдак глубокомысленно: «Опасность, значит, угрожает России? Ну что ж, на то мы и Совет Безопасности. Надо решать вопрос...»
Ничего, вроде бы, не сказал, а обстановка как-то переменилась. Кое-кто покивал, кто-то с интересом посмотрел, опять стал рапорт перечитывать. Да только что там можно было вычитать. Что мы самые секретные на свете, и все данные опираются на свидетельства других цивилизаций?
— Вы хоть осознаете, что предлагаете? — задает мне осточертевший уже вопрос секретарь Совета Безопасности. — Все-таки это термоядерная боеголовка.
Напряженное такое молчание, и тут Путин, обращаясь преимущественно к Президенту, негромко
