Механическая пьеса для неоконченного пианино - Анатолий Логинов

Довершил дело налет штурмовиков Ил-10М из 26 гвардейского полка. Проштурмовав тылы и артиллерию дивизии, они случайно накрыли и перемешавшийся ближе к боевой линии штаб дивизии. Большинство штабных офицеров так и остались среди горящих машин 'Куроган', среди них и командир дивизии генерал-лейтенант Наяши Гицу. Он получил свое почетное место в храме Ясукуни.

Лишенная управления, понеся большие потери, дивизия не смогла противостоять контратаке русских и была рассечена на десятки мелких групп. Но каждая группа дралась до последнего. Солдаты и офицеры доблестной Квантунской армии точно следовали духу бусидо, предпочитая почетную смерть в бою презренному плену. Приходилось буквально выковыривать их с позиций, применяя огнеметы и огонь прямой наводкой танков и самоходок. Неплохо показали себя и трофейные 70 мм батальонные пушки. Их применяли для стрельбы прямой наводкой на танконедоступной местности. Одну из таких пушечек с боезапасом захватили и солдаты лейтенанта Шимского. Лейтенант лично и еще один сержант стали расчетом пушки, с успехом расстреляв из нее не одну пулеметную точку, замаскировавшуюся в тайге.

Бои продолжались даже когда основные силы русской армии уже дошли до Пекина. Некоторые группы японцев сдались уже после капитуляции всей Квантунской армии.

Развернувшиеся для встречи возвращающихся самолетов против ветра, авианосцы шли курсом на север, приближаясь к цели нападения. Так облегчался обратный путь и посадка самолетов. В данном случае адмирал Нагумо не был уверен в правильности этого маневра, но и не отдавал приказа о смене курса. Судя по радиодонесениям летчикам сильно досталось над целью, поэтому, несмотря на возможность неожиданных действий русских, Тюити Нагумо приказал всего лишь усилить наблюдение за морем и воздухом, поднял в воздух дополнительные группы истребителей из неотправленного второго эшелона и продолжил движение ударной группировки. Конечно, у этих русских могли оказаться еще какие-нибудь непредвиденные козыри в рукаве, но спасти элиту морской авиации сейчас было важнее. Остатки первого эшелона уже садились на авианосцы, пропуская вперед поврежденные или с малым остатком топлива самолеты, когда всплывшие подводные лодки завесы доложили об обнаруженных скоростных воздушных целях.

Барражирующие на удалении 20 миль истребители Мицубиси 'Ноль' обнаружили приблизившегося противника слишком поздно. 'Это воздушные торпеды [19]! Перехват невозможен - слишком велика скорость!' - успел доложить комэска четыре капитан-лейтенант Сумио Ноно. Тотчас же в корабли начали попадать маленькие скоростные летающие бомбы, а тяжелые четырехмоторные бомбардировщики русских уже отворачивали, увеличивая скорость и высоту.

Авианосцы пытались рассредоточится. 1-я эскадра и 7-й дивизион эсминцев открыли зенитный огонь в сторону приближающихся воздушных торпед, стремясь создать барраж на их пути и прикрыть авианосцы и линкоры 'Хийей' и 'Киришима'. Оказавшийся прямо на пути полета воздушных торпед легкий крейсер 'Абукума' пробовал увернуться, развивая зенитный огонь максимальной плотности. Но, к несчастью, было уже поздно. Одна из воздушных торпед, словно притянутая кораблем, отмечая свой след видимым факелом ракетного двигателя, спикировала прямо в центр его корпуса. Через секунду в районе кормовой надстройки вырос столб взрыва от попадания еще одной воздушной торпеды. Другая воздушная торпеда взорвалась в море неподалеку от эсминца 'Татикадзе', похоже поврежденная его зенитками. Еще несколько воздушных торпед прошло мимо целей или было сбито и повреждено зенитным огнем. Но и оставшихся было достаточно. Сразу несколько из них вошли под разными углами в борт и палубу авианосца 'Дзуйкаку', вызвав своими взрывами пожары, детонацию топлива и боеприпасов подготовленных самолетов второго эшелона и возгорание севших на палубу и даже убранных в ангары самолетов первого эшелона. Еще одна повредила авианосец 'Сёкаку', вызвав пожар в хранилище авиатоплива. Две или три, сколько точно, никто так и не успел заметить, воткнулись в эсминец командира 7-го дивизиона капитан-лейтенанта Канаме Ониши 'Акебоно', превратив его в груду быстро тонущего железа. Но эта жертва оказалась не напрасной - эсминец прикрыл собой флагманский авианосец 'Акаги'.

Однако же расстояние, скорость и высота русских бомбардировщиков, были достаточны для перехвата истребителями 'Зеро'. Но тут японцы обнаружили, что вооружение этих гигантских четырехмоторных бомбардировщиков куда лучше, чем у атакующих их истребителей. Русские открыли плотный пушечный огонь на таком расстоянии, что у японцев не осталось никаких шансов не то, чтобы подбить, но даже и попасть даже в эти огромные мишени. Даже несколько истребителей, которым до сбития удалось подобраться вплотную к русским самолетам сумели всего лишь нанести им незначительные повреждения.

Пытавшиеся перехватить русские бомбардировщики истребители пропустили другую опасность - с противоположных курсовых углов на небольшой высоте к японцам стремительно приближались несколько десятков скоростных ракетных торпедоносцев. Пока японские истребители пытались вернуться, а японские корабли - открыть огонь по внезапно появившейся новой опасности, русские снизились, и группами на разной скорости и высоте устремились в атаку на авианосцы и тяжелые крейсера. Скорость и высота летящих на малой высоте самолетов была достаточна для систем управления даже первой половины сороковых годов, поэтому атакующие самолеты шли сквозь огонь буквально как сорок восемь самураев, заслужив несколько одобрительных восклицаний японских офицеров. Но и зенитный огонь предельной плотности не мог остановить атакующие торпедоносцы. Потеряв несколько машин, они сбросили свои торпеды и с ревом пронеслись над палубами японцев, поливая их очередями снарядов из 20 мм курсовых и кормовых пушек. Один самолет, получив повреждение в последний момент, не смог выйти из атаки и врезался в борт линкора 'Хией'. Поспешно перекладывающие рули японские корабли имели шансы увернуться от обычных торпед, но русские и тут применили очередную новинку. Судя по сумашедшей скорости, часть их торпед тоже имело реактивные двигатели. От этих торпед, после приводнения мчащихся на невероятной скорости, увернуться у громадных целей типа авианосцев не было никаких шансов. Получив в борт не менее шести таких торпед, обреченно завалился тяжелый крейсер 'Тикума'. Поврежденный ранее 'Секаку' тоже не смог увернуться и получив порцию торпед, начал тонуть. Попадания были и в оба крейсера. И только 'Акаги', как заколдованный, продолжал оставаться практически невредим, имея лишь легкие повреждения от попадания примерно полусотни 20 мм снарядов.

Уходящие русские торпедоносцы развили полную скорость, молниеносно уходя в высоту от приближающихся истребителей. И лишь некоторым из них не повезло. Один из самолетов с двигателем, похоже поврежденным зенитным огнем, не смог развить большой скороподъемности. Успевший поймать его в прицел командир 1 эскадрильи с авианосца 'Кага' капитан-лейтенант Ясуши Никейдо сумел отомстить за свой авианосец, поразив русского длинной, почти на весь боекомплект, очередью из всего бортового оружия.

Разгром был потрясающий. Адмирал Нагумо, чьё истинное состояние можно было определить лишь по чуть более высокому тону голоса, которым он отдавал команды и побелевшим костяшкам вцепившихся в ограждение мостика пальцев рук, обдумывал наиболее удобный момент для совершения сеппукку. Конечно, что он всегда был против данной операции, но его честь не позволяла перенести такой разгромный результат живым. Недоверие к донесениям из Европы и данным разведки, проявленное военно-морским министерством стоило флоту лучших летчиков и кораблей.

Но сейчас более неотложными были спасение того, что осталось. А ведь менее чем через сутки метеорологи обещали сильный шторм, который в случае успеха стал бы дополнительным прикрытием отходящей группировки. Теперь же надо было успеть спрятать от него поврежденные корабли...

В самом удобном для высадки десанта районе, между городками Анива и Корсаков, сразу после Катаклизма 23-я пулеметно-артиллерийская дивизия развернула, в дополнение к уже имевшимся, несколько позиций подвижных 100 мм береговых орудий и множество пулеметных точек. Для усиления противодесантной обороны были заминированы удобные пляжи. Готовясь к боям, командование выселило вглубь острова мирное население. В том, что бои будут, сомневающихся почти не было, особенно после сообщения о переносе в сорок первый год. Никому не надо было объяснять, что будут делать самураи, потеряв Южный Сахалин сразу после заключения договора о ненападении. Поддержанию высокой бдительности помогали частые попытки японских самолетов и кораблей прорваться к острову. Их отгоняли дежурные корабли и самолеты. Поскольку часть кораблей, бывшая в море, при Катаклизме исчезла, на патрулирование отправляли все, что возможно. Так среди патрульных кораблей оказались и спешно мобилизованные сейнеры с установленными на них со складов пушками и пулеметами. Большинство из них не имело даже сонаров. Зато доклад командованию о наличии патрульных сил выглядел внушительно. Вот и сейнер типа РТ-57, старой, еще довоенной постройки, получивший при мобилизации имя 'Буран', тоже бороздил просторы залива Анива. По планам предполагалось, что он составляет второй эшелон патрулирования. Но на корабле не знали, что патрульный корабль первого эшелона из-за внезапной поломки в машинах вынужден был вернуться в Корсаков, поэтому из-за увеличенного района патрулирования остальных кораблей японская подводная лодка И-10 прорвалась в залив. А сообщить об изменениях на 'Бурю' почему-то никто не удосужился. Наблюдатели на кораблике, следившие в основном за воздухом, пропустили в предутренней дымке мелькнувший бурун от перископа. Позже один из них заметил и перископ, и след торпеды, но было уже поздно.