Ветвления судьбы Жоржа Коваля. Том III. Книга I - Юрий Александрович Лебедев

Ю. Л. Согласен с Вами! Но я говорю не о судьбоносных ситуациях, а о житейских – нужно было что-то требовать по монтажу установки, по каким-то кафедральным делам… Часы ему, скажем, не те для занятий дали…

А. Р. Ну, в этом отношении он переносил как должное все, что ему дали…

Ю. Л. Я хочу сравнить впечатления… Ведь я знаю его по совместной общественной работе на кафедре ОХТ – было время, когда мы с ним были «двумя углами» кафедрального треугольника. Я был профоргом, а он – секретарем партбюро. И был тогда на кафедре Афанасий Иванович Малахов. Он свое мнение всегда отстаивал!

А. Р. А он отстаивал?

Ю. Л. Да, конечно! Так вот, такой малаховской напористости, «твердости в своей линии», я за Жоржем Абрамовичем не замечал…

А. Р. Ну, в этом отношении я тоже так думаю. Но он был исполнительный, дисциплинированный, четкий, обязательный – если что-то скажет – обязательно сделает. Если надо было постоять в очереди за билетами на стадион – он шел и стоял!

Ю. Л. Да, ведь Вы с ним были футбольными болельщиками!

А. Р. Да, мы с ним хаживали на стадион… Мы за «Спартак» болели… И если я в прошлый раз стоял в очереди, то теперь ты иди стой! И он ходил и стоял, и никаких возражений у него не было… А очереди были такие, что иногда часа три приходилось стоять!..

Ю. Л. А на стадионе как он себя вел? Эмоционально? Кричал?

А. Р. Ну, было… Не без этого… Кругом такая публика… Но он особенно из публики не выделялся. И он не был «фанатом». Хотя переживал поражения «Спартака» основательно…

Он в быту вообще не выделялся среди людей – был обыкновенным гражданином того времени. Вот, скажем, появились в Москве саратовские холодильники. Сразу очередь за ними – по записи на два года! Каждый месяц надо ходить отмечаться. Он записался, и меня записал! Я ему говорю – «Да не нужен мне этот холодильник! Тем более, ходить за ним два года!».

Ю. Л. Но все-таки ходили?

А. Р. Сначала он ходил один, и меня отмечал, и себя. Ну, а потом стали вместе ходить ☺.

Ю. Л. Замучил я Вас своими вопросами… Но для меня важно послушать всех, кто знал Жоржа Абрамовича. Я ведь тоже знал его с 1966 года, но теперь, беседуя с разными людьми, вижу, что у каждого есть свой взгляд и важно услышать всех.

А. Р. А что разведчики? Вы с ними контактировали?

Ю. Л. Контактировал! Я начал общаться с ними сразу после смерти Жоржа Абрамовича. И мне отвечали, что, мол, вместе с Вами скорбим о кончине Жоржа Абрамовича, но вопрос о его «раскрытии» считаем несвоевременным…

А. Р. А может действительно, ещё не пришло время? Может, мы все ещё боимся американцев? Вот, говорят, была история, когда приезжала какая-то американская делегация и Жорж Абрамович был переводчиком, его кто-то из американцев узнал… Может, действительно пока нельзя раскрывать подробности?

Ю. Л. Ну, если нельзя – так и молчали бы! А то признали и… забыли!

А. Р. То, что его признали и сказали хоть два слова, было для него приятно. Когда он рассказывал нам о вручении ему знака «Ветеран разведки», он сказал, что вручали ему знак в большом зале и были такие аплодисменты…

Ю. Л. Спасибо, Анатолий Иванович! Я получил многое из того, чего мне не хватало в видении Жоржа Абрамовича.

21.10.13

Беседа с профессором Александром Петровичем Жуковым, директором Центра истории РХТУ им. Д. И. Менделеева

16.22. А. П. Жуков в рабочем кабинете во время беседы 21.10.13.[144]

С Александром Петровичем мы общаемся по поводу отдельных эпизодов биографии Жоржа Абрамовича довольно часто. Ведь именно он и инициировал мой исследовательский интерес к биографии Жоржа Абрамовича, когда в печальный день его похорон 2 февраля 2006 года предложил мне разобраться с историей упоминания «Георгия Коваля» в романе А. И. Солженицына «В круге первом».

В ходе подготовки этой книги я часто бывал в РХТУ для встреч с людьми, хорошо знавшими Жоржа Абрамовича. И каждый раз я старался поговорить и с Александром Петровичем, который всегда помогал мне в организации нужных мне встреч. Иногда нам удавалось обсудить итоги моих бесед и поговорить о главном герое наших исторических изысканий и о тех людях, которые окружали его в Менделеевке. А о них, и обстоятельствах всей «менделеевской жизни», а, особенно, второй половины XX века, Александр Петрович знает много и не понаслышке – он «коренной менделеевец», посвятившей «alma mater» всю свою жизнь. И нынешнее положение «главного историка РХТУ» – не формальное обозначение должности, а точная фиксация его роли в иерархии университетской жизни.

Обычно разговаривали мы в маленьком рабочем кабинете Александра Петровича. Беседовали весьма непринуждённо, порой позволяя себе расслабиться и «рюмочкой чая». Почти всегда на этих беседах присутствовал В. И. Кузин, сотрудник Центра Истории, знаток менделеевского быта и традиций…

Ю. Л. Первый вопрос самый простой. Когда ты познакомился с Жоржем Абрамовичем?

А. Ж. Я познакомился с Жоржем Абрамовичем когда был студентом. На 5 курсе, в сентябре 1963 года. Нам предстояло изучать курс с бесконечно длинным названием «Автоматизация химико-технологических процессов», который мы кратко называли КИП. И я впервые познакомился с ним «визуально» 3 или 4 сентября в 501 аудитории МХТИ. (Сейчас она 511). Он вошёл, представился, рассказал, о чём будет курс, и начал читать. Было очень сложно, даже мучительно слушать его. Вот все говорят, как это было хорошо – акцент и всё такое, но слушать его было тяжело! Да и потом – 5 курс, уже надоела вся система обучения…

А узнал я о нем раньше – от своего старого приятеля, мы с ним и в школе вместе учились и жили в одном общежитии. Он был очень любознательным и говорил мне, когда мы занимались ОХТ, т. е. года за полтора до этого: «Саш, ты знаешь, там на кафедре есть настоящий американец!». И вот когда я увидел его в аудитории, то понял – это действительно настоящий американец! Человек, который вырос здесь, говорить так не мог! Хоть и говорят, что был Жорж великий методист, но по началу, пока ты не заставишь себя его услышать, слушать его было тяжело. Курс был огромный – чуть ли