Французский ангел в кармане - Наталья Солнцева

– Это Леонтина. Мы куда-нибудь идем сегодня?

Кирилл покачал головой и небрежно отмахнулся. Ни Леонтина, ни вечернее времяпрепровождение его не интересовали. Настроение не то.

– Я сегодня к старикам обещал подскочить, – соврал он. Не хотел огорчать девушку и Муромцева открытым отказом.

Антон понизил голос, объясняя Леонтине, что Кирилл занят, а он, напротив, свободен и будет счастлив…

– Ладно, все понятно, – не дослушала она. – Тогда я к портнихе съезжу, заберу наконец-то шмотки. Пока!

«Ну вот, – подумал Антон. – Раз господин Дубровин не желают-с проводить время с дамой, дама передумали развлекаться. Да пошли они все!»

Он со злостью положил трубку, полез в карман за сигаретами. Ему уже не хватало пачки на полдня. И все из-за Дубровина!

Некто любил порассуждать. Это было очень занимательно. Вот хотя бы! Какое адское терпение надо иметь, чтобы удерживать внимание человека на том, что ему нужно! Ведь он то и дело отвлекается на что попало! Ходит, «ворон считает», а в голове при этом постоянно звучат какие-то пустые песенки, дешевые мотивчики крутятся. Как трудно бывает протолкнуть в такую забитую «мусором» голову умную мысль!

Считается, что люди постоянно думают. Но о чем? Придумывают небылицы друг о друге, потом принимают эти небылицы за истину – и ведут себя соответственно. Как они не тонут в сугробах собственных вымыслов?

Такое впечатление, что вместо того, чтобы изобретать для себя разные блага и удовольствия, люди заняты лишь созданием проблем, болезней, бестолковой вражды… Люди приобрели недюжинную сноровку в применении методов избегания счастья и наслаждения жизнью.

Каждый из этих остолопов пропускает море тончайших и изысканнейших чувственных и эстетических удовольствий, как песок сквозь пальцы. Наиглавнейшая из тайн человеческих!..

Арнольд Вячеславович Климов приехал на работу в дурном расположении духа. Последнюю неделю ему было как-то нехорошо. Ничего конкретного, просто недовольство собой, семьей, делами. Его доходы резко уменьшились, а количество промахов и неприятностей, наоборот, возросло. В кабинете на столе его уже ждал очередной неприятный сюрприз.

Климов в бешенстве смотрел на оформленные Нелли бумаги, и ему хотелось схватить тяжелую бронзовую чернильницу в виде спящего льва и бросить ее изо всех сил об стену. Он, вероятно, и бросил бы, но… вещь уж больно дорогая, антикварная. Украшение опять же. Зачем зря красоту уничтожать? Вот если бы Нелли можно было бы безмозглой головкой стукнуть посильнее об стенку – это гораздо правильнее! Так ведь и этого нельзя!

Он чувствовал, как в груди родилась едва заметная горячая болевая точка, которая потихоньку разрасталась, протягивая в разные стороны свои щупальца – к желудку, в левое плечо, руку, позвоночник, лопатку. Боль вызвала дрожь и испарину, стеснение дыхания и тяжелую, как камень, тоску.

– Нелли! – позвал Климов, преодолевая недомогание.

Нельзя распускаться! Если только позволишь болезни завладеть тобой, то… Он вспомнил, что жена положила ему в карман пиджака таблетки валидола.

– Что-то ты бледный! – сказала она, провожая его сегодня утром, подавая шарф и зонтик. – Тебе нехорошо?

«Как мне может быть хорошо, когда я со всех сторон окружен лентяями и безответственными, легкомысленными людьми?» – хотел сказать Климов, но промолчал. Жену давно перестали интересовать не только его дела, но и он сам, и спрашивала она его о здоровье только из вежливости. Это было что-то вроде ритуала.

Арнольд Вячеславович положил под язык таблетку и снова позвал бухгалтершу. На этот раз она явилась, громко стуча каблуками, и без приглашения уселась на стул, закинув ногу на ногу. В ее коровьих глазах читались одновременно страх и вызов.

У Климова заныло в висках. Он потрогал таблетку онемевшим языком и закашлялся. Злость не давала ему вдохнуть воздуха.

– Ч-что это? Что это т-такое? – тыкал он пальцем в лежащие перед ним бумаги не сводя с Нелли негодующего взгляда.

Она сразу приготовилась плакать. О том, что там, в бумагах, Нелли думать не хотелось. Подумаешь, перепутала какие-нибудь цифры, не так написала?! Что же, из-за этого надо смотреть такими бешеными глазами? Как будто она преступница!

– Я тебя спрашиваю, что это такое? – стараясь говорить сдержанно, повторил Климов. Боль растеклась по всей левой стороне и уже захватывала правую.

– Не смей на меня кричать! – вызывающе ответила Нелли, и ее пухлые накрашенные губки задрожали. – Я тебе не прислуга. На жену дома кричи!

«Вот результат того, что я позволил себе интимную связь там, где работаю», – подумал Арнольд Вячеславович, преодолевая желание бросить бумаги бухгалтерше в лицо. Он положил руку на середину груди, под пиджаком, чтобы наглая девчонка не видела. Показалось, что боль немного утихла.

– Ты хоть иногда думаешь, что ты делаешь? – спросил он. – Это же не почтовая квитанция, это бухгалтерия целой фирмы! Ты понимаешь разницу? Ты… – Сильный внутренний спазм помешал ему договорить.

– Я не дура какая-нибудь и не позволю так с собой обращаться! – завопила Нелли, вскакивая со стула и с ненавистью глядя на Климова. – Думаешь, если у тебя не получается в постели, так я в этом виновата? Собираешься срывать зло на мне? Ловко, ничего не скажешь! Но я тут ни при чем! Вместо того, чтобы орать на меня и придираться к каждой запятой, купи себе конский возбудитель! Может, хорошая доза этого средства на ночь повысит твои способности?!

Она не говорила, а выплевывала каждое слово в побледневшее лицо своего шефа, словно хотела пригвоздить его к стене. Из ее глаз текли злые слезы, оставляя на щеках черные потеки, густо накрашенные ресницы слиплись.

Климова затошнило. Он хотел встать и открыть окно, но не смог даже приподняться. Страшная слабость охватила его тело, сделав невозможным малейшее движение. Боль стала такой сильной, что сознание померкло, унося его в спасительную темную даль, полную покоя и тишины. Это все, чего ему сейчас хотелось, – покоя и тишины…

Приехавшая через двадцать минут «скорая» констатировала смерть от инфаркта. Врачи положили тело Арнольда Вячеславовича на пол, так как дивана в его кабинете не было, и спросили, есть ли у него родственники. Кто-то уже звонил жене, кто-то принес Нелли воды. Ей дали успокоительное и отвезли домой.

В офисе «Спектра» установилась особая атмосфера, присущая смерти. Все говорили вполголоса, пахло лекарствами и невесть откуда появившимися мокрыми гвоздиками. Лысеющий зам вышел на улицу встретить супругу, вернее, уже вдову Климова, Нину Никифоровну. Теперь ей предстояло вершить судьбу фирмы «Спектр», являвшейся собственностью ее покойного мужа.

По телевизору шел очередной «мыльный» сериал. Герои сходились, расходились, рыдали, падали с лестниц, плели интриги – в общем, развлекались на всю катушку. Клавдия терпеть не могла сериалы, но телевизор включала. Ей было скучно, а так хоть кто-то разговаривает. Она штопала носки и мурлыкала что-то себе под нос. Чувство страха немного притупилось, особенно после кошмара, который она пережила с «талисманом».

Открывая шкаф, она сразу глядела на старый пиджак, говоря себе, что это напоминание о том, «как не надо поступать в жизни». Что ж, по крайней мере, это последний урок, за который она получила двойку. Больше такого не повторится!

Плакать было некогда – нужно было отдавать долги, как-то жить. Клавдия ограничила себя в еде, во всем. Вместо зубной пасты покупала зубной порошок, а голову мыла хозяйственным мылом. Стоя с газетами в переходе, она испытывала чувство голода, и это было хорошо. Так ей и надо! Она заслужила это.

Покупателей было много, и она быстро распродавала все, что привозила. Многие так торопились, что отказывались от сдачи, и Клавдия могла покупать себе немного еды. Это было все, что ей нужно. Она больше ничего не хотела от жизни. Хватит! Дурацкие мечты уже привели ее к плачевному результату. Стыдно признаться, какой она оказалась простофилей! Если бы существовал конкурс «Мисс глупость», Клавдия Еремина точно завоевала бы первое место. Ее никому не удалось бы обойти: у нее талант совершать нелепые поступки.

Клава отложила зашитый носок и отправилась мыть голову. Пока волосы не привыкли к мылу, они промывались не очень хорошо, слипались и путались. Расчесывать их стало нелегким делом, а мытье головы превратилось в ежедневный ритуал. В довершение ко всем несчастьям сломался ее старенький фен. Правду говорят, что беда одна не ходит.

Хотелось спать, а мокрые волосы, жесткие и сбившиеся после мыла, скоро не высохнут. Клавдия зажгла газовую плиту, наклонилась. Глаза слипались, голова кружилась от усталости. Она не почувствовала, как волосы загорелись; спохватилась от запаха паленого. Что это горит?! Боже мой! Пришлось прямо на кухне засунуть голову под струю воды.