История Древнего мира: от истоков цивилизации до падения Рима - Сьюзен Бауэр

Харан лежал на большом торговом пути; он, как и Ур, был центром поклонения Луне и, вероятно, показался Фарре, который уже старел, достаточно знакомым миром, к тому же Харан был относительно спокойным местом.

А тем временем южнее Ур-Намму захватил трон своего тестя и расширял область своего правления, создав новую шумерскую империю. Но его рука никогда не протянулась настолько далеко на север, чтобы захватить Харан. Около 2094 года он умер после 18 лет правления; его похоронная поэма славит покойного царя как мудрого и достойного доверия пастыря своего народа, как владыку, который восстановил Шумер, и как человека, достойного в загробной жизни разделить трон с самим Гильгамешем.‹130›

Место Ур-Намму занял его сын Шульги. Вскоре — может быть, в течение четырех-пяти лет — Аврам покинул Харан и возобновил свой путь в землю, которую обещал ему Бог. Он двигался на юго-запад и в конце концов, прибыл в Гесем западнее реки Иордан, на полпути между двумя водоемами, известными позднее как Галилейское и Мертвое море.

Тут он потребовал у бога заверения, что земля эта будет его, потому что, насколько он мог видеть, она были заселена хана-анеями.

«Ханаан» — более позднее название земель, которые станут известны в первом тысячелетии до н. э. как Израиль, у римлян они именовались Палестиной, а крестоносцы называли их Левантом. Самое раннее появление слова «ханааней» пришло из таблички, найденной в Мари, защищенном стенами города Зимри-Лима; она датируется примерно 1775 годом до н. э. и содержит нелестное упоминание о бродячих бандитах откуда-то с реки Иордан.‹131› В 2090 году до н. э. у земли, которую бог обещал Авраму, не было названия, потому что она не имела ни расовой, ни политической принадлежности.

Люди, которые жили вдоль восточного берега Средиземного моря, были «западными семитами».[78] Мы уже встречали их близких родичей в первой главе, когда семиты смешивались с шумерами в начальный период возникновения шумерских городов. Вместо того, чтобы поселиться на Месопотамской равнине, западные семиты продолжили свой путь. В то время как их родичи учили шумеров работать на земле, западные семиты расселялись вдоль берега и строили свои собственные города.

Аврам — первая личность, которая всплыла на поверхность истории этого конкретного района. Не имея единой развитой культуры, западные семиты не оставили каких-либо хроник, и все, что мы знаем о них, известно лишь благодаря археологическим раскопкам. К 7000 году до н. э. земледельцы разводили одомашненных коз и овец и распространили свои поселения по всему пространству палестинской равнины. Такие места, как Чатал-Гуюк на далеком севере и Иерихон южнее, ближе к Мертвому морю, имеют честь быть одними из самых древних городов в мире. Иерихон стоит на земле, на которую будут со временем претендовать потомки Аврама; большинство поселений западных семитов — это деревни без особых защитных сооружений. Так было раньше, но к 6800 году до н. э. население Иерихона возвело вокруг города поразительно высокую, просто огромную каменную стену. В одном из углов стены поднималась круглая башня тридцати пяти футов высотой, так что караульный мог постоянно следить за окружающим город пространством.

Чьего нашествия ожидали люди Иерихона, не совсем ясно. Это правда, что Иерихон расположен на месте устойчивого и не иссякающего источника свежей воды‹132› — но в конце концов, река Иордан находилась не так уж далеко. Тем не менее жители Иерихона — единственные среди западно-семитских племен, кто построил мощную защиту от какой-то серьезной угрозы извне и постоянно опасался, как бы она не нагрянула неожиданно.

Ко времени, когда сюда прибыл Аврам,[79] города западных семитов наладили свои собственные торговые пути — особенно с Египтом. Город Библ, расположенный на полпути до берега Средиземного моря (известный как Губла аккадцам и как Гебал — шумерам), основывал всю свою экономику на отправке морем в Египет кедра в обмен на египетские ткани и драгоценные металлы. Северный город Эбла собирал дань с караванов, которые проходили через контролируемую им территорию.‹133› Город Мегиддо, возникший на пути от Иорданской равнины к равнине Шарон, рос в размерах как минимум с 3500 года до н. э. Сихем, где Аврам впервые попросил Бога подтвердить его просьбу, был как минимум таким же старым и, вероятно, был заселен благодаря расположенному здесь древнему источнику, который редко пересыхал. Первые города западных семитов пополнялись различными мигрантами, которые просачивались с севера и с юга; в большинстве своем это были амореи — кочевники, говорившие на собственном языке семитской группы, которые могли прийти с Аравийского полуострова.

Можно представить себе удивление Аврама: как, эта пестрая страна может стать его владением? Тем не менее, он удивлялся недолго, потому что менее чем через пять лет после прибытия в обещанную землю снова ушел отсюда.

Но теперь он был не одинок. Археологические исследования показывают, что примерно между 2400 и 2000 годами культура западных семитов, которая неуклонно двигалась по пути урбанизации, вдруг повернула назад, к менее организованному и более кочевому стилю жизни, а многие города были оставлены.[80] Сочетание избыточного возделывания земли и цепочки засух уменьшило водные ресурсы и количество плодородных земель; в итоге крупные поселения, которые потребляли большое количество воды, должны были распасться, чтобы выжить.‹134› Сюда же стоит добавить падение на юге Древнего царства, с которым западные семиты потеряли не только возделываемые земли, но также своего самого богатого и надежного торгового партнера, страну, которая однажды излила богатства на Библ и дюжину других городов в обмен на товары. Хаос Древнего царства распространился на север. В результате Аврам двинулся на юг.

«В той земле был голод, — сообщает Книга Бытия 12:10, — и Аврам пошел на юг, в Египет, потому что голод был свиреп». В Египте было больше воды и пока еще немного больше порядка. За «бестолковой» Седьмой династией последовала Восьмая — чуть более стабильная, но абсолютно ничем не примечательная; 27 царей правили 146 лет, но не сохранилось имени ни одного фараона.

Однако около 2160 года могущественный вельможа из Гераклеополя по имени Ахтой благодаря своим способностям смог при помощи хитроумных альянсов и грубой силы вновь собрать Египет воедино под своей властью. Мането называет Ахтоя «более ужасным, чем его предшественники» — этот комментарий отражает, вероятно, количество пролитой крови, которая потребовалась для этого временного возрождения единой страны.‹135› Следующие сто лет наследники Ахтоя — семнадцать успешных царей, включая Девятую и Десятую династии по хронологии Мането — правили Египтом, который постепенно опять утратил почти все свое былое величие. Он страдал не только от внутренних проблем, но также от невозможности защитить свои границы от вторжений западных семитов, которые постоянно совершали налеты в дельту Нила мелкими кочевыми бандами.

По традиционной датировке Аврам с женой, слугами и скотом прибыл в Египет около 2085 года. Эта дата не очень далеко отстоит по времени от эпохи Ахтоя III из Десятой династии — от фараона, который написал о налетчиках-западных семитах:

«Подлый азиат! Он не ладит с местом, где находится, там не хватает воды, земля покрыта кустарником… Он никогда не живет на одном месте, но бродит по собственной воле, меряя землю ногами… Азиат — это крокодил на речном берегу: он хватает все на своем одиноком пути».‹136›

Вероятно, эта враждебность к пришельцам с севера объясняет, почему Аврам, оказавшись в Египте, заявляет, что Сараи его сестра, а не жена. Согласно Книге Бытия, Аврам пригляделся к Сараи где-то на пути в Египет и подумал про себя: она красива, поэтому египетский фараон может приказать убить меня, чтобы забрать ее. Это, конечно, предполагает, что семиты имели столь же плохое мнение о египтянах.

Мир Аврама

Опасения Аврама оказались верными. Фараон (один из безымянных, безликих и ничем не примечательных царей Десятой династии) забрал Сараи себе и осыпал Аврама благодарственными подарками за то, что тот привел в Египет свою прекрасную сестру. Аврам остался с египетскими овцами, коровами, ослами, верблюдами и слугами. Тем временем фараон и его домашние не так уж процветали. Книга Бытия 12 сообщает нам, что присутствие Сараи в гареме фараона наложило на последнего божественное проклятие; фараона и всех его домочадцев поразила какая-то напасть под названием neh-ga. Английские переводы склонны вежливо называть ее «чума» — вероятно, потому, что она проявлялась в появлении отвратительных язв, возникавших каждый раз на новом месте. Болезнь совершенно отбила у фараона интерес к женщинам, в результате он оставил в покое и Сараи.