История Древнего мира: от истоков цивилизации до падения Рима - Сьюзен Бауэр

Так пошло и далее. Огромные пирамиды Четвертой династии, ставшие не только историческими чудесами, но и частью египетского ландшафта, не превысил ни один более поздний фараон. Фараоны утвердили свой священный авторитет — но тем самым одновременно подорвали его. Менкауре больше не проводил обязательных мобилизаций на строительство, как его отец и дед.

Открытие, что есть предел священной мощи, похоже, привело к нарастающему упадку царского рода, как будто признание Менкауре ограниченности своих возможностей толкнуло Египет вниз по скользкому склону, который закончился в болоте анархии.

Традиционная история о правлении Менкауре, рассказанная Геродоту священниками в Мемфисе, предполагает, что Менкауре ощущал себя неудачником. Боги были так недовольны его правлением, что дали знак: фараон умрет до конца седьмого года своего правления. Менкауре был возмущен этим. Он нашел ужасно несправедливым, что Хуфу и Хафре, которые

«прекратили жертвоприношения, игнорировали богов и сломали людям жизнь, жили гораздо дольше, в то время как богобоязненный человек, такой, как он, должен умереть так скоро. Второе послание пришло от оракула; оно разъясняло, что жизнь Менкауре будет укорочена именно из-за его богобоязненности — он не вел себя, как должно фараону. Египет должен был страдать сто пятьдесят лет, и его два предшественника понимали это, а он не понимает».‹107›

Это предание о необыкновенно странном наказании предполагает, что существовало какое-то изначальное противопоставление между священной личностью и милосердным правлением. Богоравный статус фараонов был в реальности связан с готовностью использовать этот статус. Выказывать жалость означало проявление слабости. В этом случае неограниченная власть богоподобного правителя неизбежно становилась самоограничением; она длилась лишь до того момента, когда или фараон отступал, или люди восставали.

И в действительности именно это и произошло с Четвертой династией. Менкауре вдруг умер и оставил трон своему сыну Шепсескафу, который смог удержаться у власти лишь четыре года и даже не успел спроектировать себе пирамиду; он был похоронен в мастабе, гробнице старого образца на старом кладбище в Саккаре, где лежали его предшественники из Третьей династии. На этом завершилась Четвертая династия.

Тирания может привести к концу династии, но существует еще один возможный вариант развития событий.

Так как царь был священен, то он, безусловно, должен был жениться на столь же священной личности, чтобы поддержать божественность своих наследников. Царская семья не позволяла, чтобы любой другой смертный в Египте приобрел это качество. Поэтому в жены царю предназначались только девушки одной с ним крови.

Следуя примеру своих предшественников, Хафре женился на своей двоюродной сестре, Хамерернебти I. Она родила сына и дочь, Менкауре и Хамерернебти И. Менкауре, унаследовав трон, женился на своей родной сестре, которая одновременно была его кузиной, так как Хамерернебти I, выйдя замуж за своего двоюродного брата, стала теткой своей собственной дочери. (Она также была матерью Менкауре и одновременно его свекровью — трудная роль для любой женщины.) Таким образом, Шепсескаф стал сыном своего отца, правнуком своей бабушки и сыном двоюродного брата своей матери.

Потомство Хефрена (Хафре)

Внимательный читатель в этом месте, вероятно, удивится, почему все эти люди не стали трехголовыми. Брак между близкими родственниками не позволяет пополнить ограниченный генетический запас, поэтому становится более вероятен сбой в генах. В Европе несколько тысяч лет спустя десятки браков царственных персон с кровными родственниками привели к появлению генетических болезней и слабоумия. Фердинанд II Австрийский, чья мать также была его двоюродной сестрой сразу по двум линиям, любил забираться в корзину для выброшенной бумаги и кататься в ней по залу, а его самым разборчивым выражением было, как говорят: «Я император! Хочу клёцок!»

Возможно, что в те далекие времена набор генов был несколько менее хрупким. Может быть, в царской семье происходила своего рода селекция: имея большое количество кровных сестер, фараон выбирал на роль супруги самую сильную и здоровую, что отчасти уменьшало возможность появления «бракованных» генов. С другой стороны, быстрое крушение власти фараонов после Менкауре вполне могло быть вызвано проблемами с царской родословной. На статуях самого Менкауре его голова изображена несколько странноватой формы, а глаза — сильно навыкате, хотя сам фараон, похоже, был вполне здравомыслящим человеком. Однако его старший сын от Хамерернебти II, принц Хуэнре, объявленный наследником, умер от какой-то неизвестной болезни еще до смерти своего отца. Похоже, сам Менкауре тоже умер внезапно, а его второй сын, Шепсескаф, правил совершенно незаметно и очень недолго.

Периодически также всплывает рассказ (опять-таки впервые изложенный Геродотом), что Менкауре влюбился в собственную дочь и изнасиловал ее, после чего она от горя повесилась. Геродот замечает: «Но все это, по-моему, чепуха».‹108› Вероятно, так оно и есть: учитывая традиции инцеста в египетской царской семье, маловероятно, чтобы египетская царевна нашла бы этот акт таким же шокирующим, как он кажется нам. Кроме того, эта история также сообщает, что дочь была единственным ребенком Менкауре — что представляет собой явную неправду. Однако эта легенда об инбридинге[69] — единственная дошедшая до нас версия, убедительно объясняющая конец династии.

Фараоны Пятой династии не были отмечены большим приливом свежей крови. Первый фараон Пятой династии Усеркаф был сыном двоюродного брата Менкауре; он также женился на своей троюродной сестре, дочери Менкауре. Тем не менее, прерывание наследования от отца к сыну сопровождалось иными серьезными изменениями.

Папирус, который, вероятно, появился лет на пятьсот позже времени царствования Усеркафа, но гораздо, гораздо раньше, чем труды Мането, относит изменение династии к пророчеству: Хуфу было сообщено, что его сын и внук будут править, но затем трон перейдет к трем сыновьям высокого священника бога-солнца Ра — жреца, который служил в главном храме бога-солнца в Гелиополисе. Эти дети родятся с золотистой кожей, и при рождении будут сопровождать сами боги.‹109›

Другими словами, власть из дворца перемещалась в храмы. Фараоны Пятой династии — их, вероятнее всего, было девять, все более или менее безликие — строили очень маленькие пирамиды, но зато за этот век было построено пять новых храмов бога-солнца. Первый был воздвигнут самим Усеркафом; лодки для использования богом Ра размещены в его дальнем южном конце, а у входа храм может похвастать обелиском — каменной башней, указывающей вверх, на небо, на дом Ра. На самом верху обелиска располагалась крытая золотом миниатюрная пирамида, которая сияла в лучах солнца, будто его маленькая копия.

Во времена Пятой династии фараона стали также более тесно идентифицировать с богом-солнцем. Ранее он был Гором и Осирисом; теперь он был сыном Ра.‹110› Похоже, это ставило правителя под контроль высшего духовенства бога-солнца, которое могло передавать ему слова отца.

Вместо земного воплощения бога властитель стал теперь сыном бога — легкое, но существенное понижение. Круги священной власти разширились, фараон не был больше центральной фигурой и непререкаемым проводником божественной воли. Идея непрерываемого присутствия фараона на земле после смерти тоже начала рассеиваться. За время Пятой династии все этапы перемещения духа после смерти в другой мир были впервые изложены письменно. Последний фараон династии, Унис, был захоронен в маленькой пирамиде, на стенах которой были записаны подробнейшие магические формулы — они должны были обеспечить его попадание в пункт назначения. Эти «тексты пирамиды», затем ставшие стандартным украшением похоронных камер фараонов следующей династии, ясно указывают на то, что Унис покидает свой народ.[70] «О, Ра, — начинается абзац 217, — это царь Унис идет к тебе, твой сын идет к тебе». Идентификация царя Униса с Гором и Осирисом упомянута лишь вскользь. Гораздо больше внимания уделено тому факту, что умерший теперь восходит к Ра, поднимается на небо и «идет в вышину», чтобы жить там «в объятиях [своего] отца, высокого и далекого Ра».‹111›

Когда Унис оставил свой народ, он, очевидно, сделал это, не имея потомков, и последовала краткая борьба за трон. Следующая династия фараонов, Шестая, еще меньше настаивала на своей божественной сути — теперь правители женились на простых женщинах. Это влило в царскую семью новую силу, но было слишком поздно. Господству царской линии был брошен вызов со стороны других семейств. Примерно через сотню лет правители различных египетских провинций, чиновники, которые всегда назначались короной, во время хаоса в Мемфисе воспользовались возможностью передавать власть своим сыновьям.[71]