Пепел и пыль - Анастасия Усович
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Романова Ярослава Дмитриевна.
В голове переключается невидимый рычаг. Теперь всё кажется таким очевидным.
— Дмитрий — мой отец, — вслух произношу я, потому что предположение кажется слишком диким, пока оно существует лишь у меня в мыслях.
Насколько нужно быть недалёкой, чтобы сообразить об этом только сейчас?
Это безумие. Но зато теперь всё ясно: и то, почему он так разволновался, когда Ольга предложила мне присоединиться к вылазке, и то, почему он с такой нежностью упоминал моё сходство с отцом.
Вот же сволочь!! Молчал, улыбался, делал вид, что весь такой из себя хороший! Был лжецом, им и остался!
Перед глазами мутнеет от гнева. Я широко замахиваюсь и бью кулаком по дверце багажника, ещё и ещё, до тех пор, пока не слышу скрип тормозных колонок. Автомобиля не вижу, но думаю, что водитель заметил меч, валяющийся на дороге, и именно поэтому остановился. Кисть пульсирует от боли, и как ни стараюсь, не могу полностью её игнорировать.
Щелчок открытого замка. Хлопок закрывающейся двери. Тихие шаги по земле. Их хозяин останавливается за внедорожником, так и не появившись в поле моего зрения.
— Эй? — зову я. — Привет?
Шуршит одежда. Я придвигаюсь чуть ближе и выглядываю из-за машины. Девушка. Очень высокая, с каштановыми волосами, осторожным взглядом и тканевой сумкой, которую она бережно прижимает к себе.
— У вас всё в порядке? — спрашивает она.
Несмотря на вопрос, в голосе у неё совсем не слышно волнения.
— Да, — отвечаю я. Затем бросаю взгляд на наручники и понимаю, что эта незнакомка — мой единственный шанс оказаться на свободе раньше того, как вернутся ребята. — Вообще-то, нет. Одни люди решили, что мне будет безопаснее остаться тут, чем пойти с ними, и поэтому — вот.
Я отхожу обратно за машину, девушка приближается ко мне. Её взгляд падает на наручники. Я ожидаю увидеть улыбку на её губах или удивление, но её лицо остаётся непроницаемым.
— Кто это сделал? Ваши друзья?
— К моему счастью, нет, — бурчу я.
Девушка хмурит брови, словно не понимает, о чём я.
— Это ваше? — она кивает в сторону меча.
— Ага.
— Вы страж?
Вопрос застаёт меня врасплох. Я бегло осматриваю незнакомку. Не похожа она на жильца другого мира — обычный человек.
— Откуда ты знаешь о стражах? — интересуюсь я, тут же переходя на «ты».
— Вообще-то, я ищу их, — она делает шаг ко мне навстречу. — Меня зовут Лиса. И мне нужна ваша помощь.
Её голос всё такой же ровный, однако он бьётся во мне эхом. Я в растерянности.
— Ничего не могу поделать, пока на мне вот это, — говорю я, имея в виду наручники.
Лиса коротко кивает и протягивает руку. Неотрывно слежу за тем, как её тонкие пальцы обхватывают пластик. Затем чувствую тепло, медленно перерастающее в настоящий жар.
Пластик плавится.
— Как это? — спрашиваю я и поднимаю глаза на Лису.
Но она не успевает ответить — падает навзничь, вырубленная точным ударом по голове. Спустя секунду из-за машины выходит Бен с недовольной миной.
— Оставили тебя, называется, — он качает головой. — А я говорил, что уж лучше держать тебя под присмотром, чем оставлять вот так вот. И смотри-ка — был прав! Ты уже успела подружиться с фениксом!
Наручники испорчены — Лиса почти полностью расплавила крепление. Поэтому мне уже не составляет труда доломать их самой одним резким движением.
— Она хотела мне помочь! — я тру запястье.
— Ты хотя бы теоретически представляешь, насколько может быть опасна встреча с фениксом на безлюдной дороге? — спрашивает Бен. Он явно злится. — И что это за фокусы? — Он оборачивается и тычет пальцем на валяющийся меч. — Это, по-твоему, игрушка, что ли?
— Не тебе возмущаться, — я решаю пойти в ответную атаку. — Вообще-то, это вы приковали меня наручниками к машине и бросили на произвол судьбы!
— Ой, только не надо драматизировать! У тебя был меч!
— Да он даже не смог прорубить этот чёртов пластик!
— Потому что это не обычный пластик, тупая ты башка!
Бен замолкает и шумно выдыхает. Касается ладонью лба, проводит ею вниз до подбородка. Опускает взгляд на лежащую на земле Лису.
— Она в порядке? — уже спокойно спрашиваю я.
— Жить будет, — бросает Бен.
— Знаешь, ты мог бы как-то по-другому вмешаться в наш разговор. Необязательно было сразу лезть с кулаками.
Мы оба уже вдоволь накричались — теперь разговариваем нормально.
— У Марка должна быть аптечка, но он сейчас вне зоны доступа. И Саша тоже.
— А девочки где?
— Исследуют портал. — Бен поднимает Лису и перекидывает её руку через свою голову, поддерживая девушку, безвольно болтающую конечностями, на весу. — Мы нашли его.
— Тогда зачем ты вернулся?
Бен оставляет мой вопрос без ответа. Вместо этого он кивком просит открыть багажник, куда затем не очень осторожно укладывает Лису. Мне приходится внимательно проследить за тем, чтобы, его усилиями, девушка не ударилась головой.
— У меня было другое задание, — наконец отвечает он. Лениво, растягивая промежутки между словами. — Капитан велел мне проследить за тем, чтобы ты была в безопасности.
Я нахожу это идеальным моментом наконец спросить о том, что сейчас волнует меня больше всего:
— Капитан… То есть, Дмитрий. Он — мой отец?
И Бен выдерживает небольшую паузу, прежде чем кивает, видимо посчитав, что я, всё-таки, заслуживаю знать правду.
Глава 8
Выскакиваю из машины за секунду до того, как Бен жмёт по тормозам. Слышу за спиной его предостерегающие крики, а ещё, кажется, голос Нины, но мне всё равно. Все сорок минут обратной дороги (а Бен будто специально ехал медленнее, и ещё два раза останавливался, потому что якобы слышал какой-то стук под капотом) я только и делала, что прокручивала в голове слова, которые планировала высказать Дмитрию в лицо.
Поднимаюсь на четвёртый этаж. Напоминаю себе — главное, больше оскорблений. Чтобы он в красках понял, через что матери пришлось пройти, чтобы обеспечить нам с Даней беззаботное детство.
Нина описала, как выглядит дверь, ведущая в кабинет Дмитрия, и её, с треугольной резьбой и позолоченной ручкой, я нахожу сразу. Дёргаю на себя, но она не поддаётся. Закрыто. Тогда, будто в бреду, начинаю трясти дверь со всей силы.
— От себя.
Оборачиваюсь. Татьяна, скрестив руки на груди, разглядывает меня с неприкрытым интересом.
— А?
— Дверь открывается от себя. Дима никогда её не закрывает.
В этот раз я осторожно
