Вообще чума! И эпидемии нашего времени - Алексей Сергеевич Паевский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Для определения «слабоумия» он использовал понятие «imbecility», которое стало синонимом гиппократовскому «paranoia». Естественно, Гиппократ не мог не принять участие в классификации болезней ума и отвел «паранойе» место именно для обозначения деградировавших в старости умственных способностей, которые он объяснял возрастным разладом жидкостей в теле человека (приводившим, по его умозаключениям, в принципе ко многим болезням).
«Отметился» в этом деле и Аристотель, резонно указывающий на то, что весьма пожилые люди уже бесполезны на высоких административных должностях, ибо «не так много осталось от хваткого ума, который помогал им в молодости, и от способностей, которые служили интеллекту и называются суждением, воображением, силой рассуждения и памятью. Они видят, что их разум постепенно притупляется, и понимают, что они едва могут уже выполнить свою функцию». При этом его авторитет и вполне объяснимое невежество (ведь он не был врачом), заключающееся в уверенности, что центр интеллекта — это сердце, а мозг всего лишь некая охлаждающая его железа, долго мешало врачам того времени выйти на верный путь и к верному пониманию.
Однако вернемся к нашей пациентке Августе Детер, которая долгое время оставалась без фамилии и проходила по многим медицинским документам как Августа Д. Она наблюдалась у Алоиса Альцгеймера 11 лет, и все время симптомы продолжали прогрессировать. Доходило вплоть до появления галлюцинаций и крайней агрессивности, во время которой женщина не узнавала мужа и могла устраивать драки как с ним, так и с подходящим на помощь персоналом.
Сохранились и заметки, найденные в 1996 году, в которых доктор фиксировал свои беседы с Августой. Вот некоторые примеры:
(записи 26 и 29 ноября 1901 года)
— Какой год сейчас?
— 1800.
— Вы больны?
— Второй месяц.
— Какой сейчас месяц года?
— 11-й.
— Как он называется.
— Последний, если не последний.
— Какой именно?
— Я не знаю.
— Какого цвета снег?
— Белый.
— Сколько пальцев на руке?
— Пять.
— Сколько у вас ног?
— Две.
— Как вас зовут?
— Августа.
— А фамилия?
— Августа.
— Как зовут вашего мужа?
— (замялась, потом ответила) Августа.
— Что вы едите?
— Шпинат (ест мясо на самом деле)
— Напишите «5».
— Пишет «женщина».
— Напишите «8».
— Пишет «Августа».
Альцгеймер заключил, что болезнь «убила» сначала чувство времени и места. Августа едва могла вспомнить подробности своей жизни и часто давала ответы, которые не имели ничего общего с вопросом и были бессвязными. Ее настроение быстро колебалось между тревогой, недоверием, эскапизмом и «нытьем». Врачи не могли позволить ей бродить по палатам, потому что она могла «приставать» к другим больным, которые в ответ бы нападали на нее.
В последующие недели он продолжал задавать ей вопросы и записывать свои ответы. Она часто отвечала: «О, Боже!» и «Вроде бы я потеряла себя». Казалось, она осознает свою беспомощность. В ходе изучения пациентки Алоис Альцгеймер назвал ее случай «болезнью забвения».
Конечно, Альцгеймер не первый раз наблюдал полное вырождение психики у пациентов, но известные ему пациенты имели очень преклонный возраст, чаще всего сильно за семьдесят. Августа Детер была намного моложе — всего 51, поэтому вплоть до начала 70-х годов XX века болезнью Альцгеймера называли именно проявления деменции до 65 лет.
В начале 1906 года пациентка совсем слегла и стала крайне слабой. В последние дни ее жизни температура подскочила под сорок, началось двустороннее воспаление легких. Спасти ее не смогли, и 8 апреля она умерла.
Патологоанатомы после вскрытия описали причину смерти довольно лаконично: «Утром произошел exitus letalis. Причина смерти: септицемия (заражение крови. — Прим. авт.). Анатомический диагноз: умеренная гидроцефалия (внутренняя, внешняя), церебральная атрофия, атеросклероз малых церебральных кровеносных сосудов, двусторонняя пневмония, нефрит». Альцгеймер подробнейшим образом изучил мозг и обнаружил то, что и подозревал: наличие специфической болезни, которая поражала мозговую ткань. В итоге эта женщина стала самым ранним случаем описания патологии.
В 1902 году Эмиль Крепелин пригласил Альцгеймера поработать с ним в Гейдельберге. Годом позже они вдвоем приехали в университетскую психиатрическую клинику в Мюнхене, где его карьера в качестве ученого достигла наивысшей точки. Работы, сделанные в тот период времени, привели к тому, что Альцгеймер продемонстрировал, как диагноз, поставленный на основе изучения гистологических препаратов, может использоваться для ответа на клинические вопросы. Интересно, что в своих работах он указал на тот факт, что процессы, лежащие в основе дегенеративного заболевания, никак не зависят от воспалительных реакций.
Удивительно, но все те выводы и заключения, которые сделал Алоис Альцгеймер, основаны на его исследовательской работе и уже на протяжении более 100 лет не исправлены, не слишком изменены, а только всецело и полностью подтверждаются.
На съезде психиатров в ноябре 1906 года в Тюбингене Альцгеймер представил свою работу по «специфической болезни коры головного мозга», где описывал клинические и нейропатологические особенности своей умершей пациентки. По итогам патологоанатомических исследований мозга он указывал на то, что у пожилых людей часто встречается истончение коры. Ученый также отмечал два отклонения в мозге от нормы, а именно нейрофибриллярные сгустки, представляющие собой измененный цитоскелет (тонкие трубочки, поддерживающие внутреннюю организацию) нервной клетки и нейротоксические отложения размером с «просяное зернышко» — амилоидные бляшки, находящиеся во внеклеточном пространстве. В своем выступлении Альцгеймер отметил, что слабоумие его пациентки Августы Детер было связано именно с поражением мозга.
Вторым случаем деменции, который исследовал ученый, стало не вполне ясное, но очень похожее на болезнь Августы заболевание 56-летнего мужчины Йоханна Ф. Его поместили в университетскую психиатрическую клинику 12 сентября 1907 года, и умер он через три года. Аутопсия его мозга показала изменения, аналогичные первому случаю.
В течение 5 лет после первого описания разные врачи отправили в печать описания еще 11 подобных пациентов, негласно объявляя патологию болезнью Альцгеймера. Однако официально термин ввел в обиход Крепелин в 1910 году, посвятив синдрому целую главу восьмого издания его «Учебника психиатрии». Но там он допускал такую приписку:
«Альцгеймер описал уникальную группу случаев с очень тяжелыми клеточными изменениями. <…> Клиническое значение этой болезни Альцгеймера все еще в настоящее время неясное. Хоть анатомические данные и позволяют сделать предположение, что это вариант особо тяжелой формы старческого слабоумия, в какой-то степени это противоречит тому обстоятельству, что болезнь иногда начинается уже в конце 40-го года. В таких случаях, по крайней мере, нужно было бы принять "senium praecox", если это не вопрос, возможно, уникальной болезни, которая более или менее независима от возраста. <…> Возможно, существуют связи с той или иной из ранее описанных картин пресенильной деменции».
Интересно, что даже сюда мог закрасться дух
