Алхимики - Рудольф Баумбах

«Integer vitae scelerisque purus» и т. д. — начал он читать оду, в которой Гораций воспевает свою возлюбленную и описывает прогулку по сабинскому лесу, где он повстречался с волком, которого обратил в бегство. Это произведение поэт заканчивает сентенцией: с мужем доблестным не может случиться никакого несчастья во время странствий.

Магистр пришел к выводу, что эта ода очень подходит к теперешнему его положению, и решил теперь же приступить к сочинению стихов в честь своей возлюбленной — Эльзы Томазиус…

Он захлопнул книжку Горация и двинулся дальше. По дороге он начал слагать стихи, — этому занятию, увы, очень мешали древесные корни. Поэт то и дело спотыкался. Тогда он решил отложить поэзию до более спокойного часа.

— А лес-то — вещь хорошая, — пробормотал он про себя, — но, к сожалению, слишком мало разнообразия: внизу мох, посередине — деревья, наверху — небо; повсюду одно и то же.

Он приостановился и сорвал еловую ветку.

— Вот, например, эти иглы, они все — одна, как другая! Скучно!

«Пи-ип», — чирикнула птичка. Магистр оглянулся: совсем близко от него сидела на ветке крохотная птичка с золотистыми перьями на головке. Об этой птице магистру приходилось уже слышать, конечно! Его покойная мать часто рассказывала ему сказку о чудесной птичке в золотой короне, которая кладет золотые яички. Пташка, по-видимому, нисколько его не боялась. Она спокойно смотрела на магистра большими глазами. В Иерониме Ксиландере опять проснулся инстинкт охотника, — он изо всех сил размахнулся, но златоголовая птичка перелетела на соседнюю ветку и насмешливо зачирикала. Магистр Ксиландер был возмущен: этакое нахальство со стороны птицы! Ее поведение превосходило бесстыдство ворона Якова! Он повернулся к ней спиной и быстро зашагал вглубь леса.

Отойдя несколько шагов, он успокоился и прочел самому себе целую лекцию по поводу своей боязливости.

— Будь мужчиной! — громко воскликнул он. — Да, да, будь мужчиной! Ты ведь совершенное дитя, Иероним, — продолжал магистр, — в конце концов, ты пугаешься самого себя. Однако, — вспомнил он, — я до сих пор еще не завтракал.

Он выбрался из мрачной лесной чащи и вышел на небольшую лужайку. Отсюда открывался прекрасный вид на лежащий в долине Финкенбург. Когда магистр увидел крыши и трубы города, он вздохнул с облегчением и принялся завтракать.

Ученый муж пришел к выводу, что очень приятно закусывать в лесу. Он усердно работал челюстями и не без удовольствия наблюдал жизнь окружавшей его природы. В воздухе летало множество маленьких крылатых существ. По земле ползали пестрые деловитые жуки и ленивые улитки. Там и сям весело подпрыгивали зеленые кузнечики. Это был совершенно особенный маленький мирок.

Наклонясь к земле, магистр заметил несколько торчавших из нее совершенно круглых камней. С помощью своей тросточки он выковырял один из них и принялся рассматривать. Он попробовал разбить камешек. Это ему удалось.

— Удивительно! — глубокомысленно заметил магистр. Он увидел, что внутри камень был покрыт небольшими блестящими кристаллами. — Эту штучку следует показать господину Томазиусу; он, наверное, обрадуется.

— Вы нашли что-нибудь? — раздался вдруг чей-то голос. Магистр испуганно обернулся. Камень выпал у него из рук. Он увидел старенького, бедно одетого человечка с пучком трав и корешков.

— Ах, это вы, господин магистр? — воскликнул старичок. Он любезно осклабился и приподнял свою круглую войлочную шляпу.

— Откуда вы меня знаете? — не особенно приветливо осведомился магистр.

— Как же мне вас не знать? — возразил старичок. — Каждую субботу я бываю в аптеке, — продаю лечебные травы господину Томазиусу. Разве вы меня там не видели?

Магистр сразу же вспомнил, что, действительно, встречал этого старичка в аптеке. Здесь — в лесу — ученый муж ничего не имел против его общества. Он уделил старику немного хлеба и мяса. Тот с благодарностью принял.

— Вы нашли что-нибудь? — повторил он свой вопрос.

— Да, — ответил магистр, — эти вот блестящие камешки!

— Они не заслуживают внимания; вам нужно найти золото, золото, — глухим голосом прошептал старичок. — Кругом много золота, но найти его нелегко. Смотрите, здесь повсюду растут золотолистник и кукушкин лен, — значит, в земле скрыто немало золота. А камешки, которые вы нашли, еще не созрели, и очень жаль, что вы их разбили: годика через два в них образовалось бы золото.

Магистр изумленно оглядел старичка-ведуна. «По-видимому», — решил он, — господин Томазиус заразил его золотой лихорадкой».

— А вы сами находили золото в этих камнях?

— Нет, но как-то раз сюда приезжали чужеземцы, которые знали толк в этих камнях. Несозревшие камешки они зарывали в землю, а созревшие — разбивали и находили в них золото. Затем они уехали с золотом в Италию и построили себе великолепные дома.

— Значит, они — итальянцы?

— Итальянцы или венгерцы; это ведь все равно, — убежденно заявил старичок.

— Вероятно, вы меня приняли за золотоискателя?

— Когда я увидел вас сзади, мне показалось, что вы один из тех чужих господ, что поселились недавно в гостинице «Золотого Гуся», — я ведь стал слаб глазами.

— О каких это чужих господах вы говорите?

— Ах ты, Боже мой! — воскликнул старичок и всплеснул руками. — Разве вы ничего не слышали об итальянском графе — астрологе, который делает золото для нашего всемилостивейшего князя?

Но магистр никогда ничего не слышал о графе. Тогда собиратель кореньев рассказал все, что знал сам. Он часто встречал в лесу этого загадочного чужеземца, который занимался здесь исследованием золотоносных камней. Случалось, он покупал у старичка еду и питье, причем всегда очень щедро расплачивался.

— Да я бы его и так попотчевал, — заметил старичок, — ибо дружба с таким чужеземцем могла бы мне принести счастье. Дядюшка моего деда был приятелем одного итальянца, и ему не пришлось пожалеть об этом.

Магистр почувствовал любопытство.

— Расскажите-ка мне это, — попросил он.

— Почему бы нет, господин магистр? Сейчас расскажу… Но, если вы не хотите промокнуть, зайдите ко мне! Взгляните-ка на небо!

Небо, действительно, успело покрыться тучами, и магистр благословил судьбу, столкнувшую его с собирателем кореньев.

— Вы здесь живете на горе? — спросил он старика.

— Дом-то у меня в деревушке, но летом я всегда живу здесь, в лесу, — вместе с племянником моим, угольщиком. Видите, — дымок над деревьями; там моя хатка. Парень ушел сегодня в город, а я остался сторожить костер.

Они пришли в хибарку как раз вовремя. Едва магистр переступил порог, как по крыше забарабанил частый дождь.

Внутри хата выглядела довольно убого. Очаг, один стул о трех ножках да около дюжины клеток для птиц, — вот все, что в ней имелось.

Старичок подал магистру стул, а сам уселся на полу — на соломе,