Возвращение - Геннадий Ищенко

Я встал, включил настольную лампу и начал записывать текст. Писал, пока не услышал шаги в большой комнате. Оказалось, что уже десятый час, а я исписал кучу листов. В редакции мне предлагали в пользование печатающую машинку, но я отказался. Вот как бы я на ней сейчас тарахтел? Да и не научился я за всю свою жизнь нормально печатать двумя руками, мог только быстро набирать на клавиатуре текст одним пальцем. Но машинка это не клавиатура: у меня через полчаса тыканья пальцем он бы просто отвалится. Лучше потом заплатить машинистке в штабе. Эти записи можно было не прятать, и я положил тетрадь в ящик стола.

Я привел себя в порядок, поел совсем немного колбасы с вчерашним винегретом, полагая, что родители Люси меня без угощения не оставят, и, предварительно позвонив, отправился в гости.

— Брат пришел! — радостно закричала Ольга, увидев меня в прихожей. — С Новым годом!

— С новым годом! — сказал я, протягивая ей небольшую куклу. — Сладости не дарю, от них зубы портятся.

— Мне можно! — заявила эта хитрюга. — Они у меня еще молочные!

— Что это еще за выдумки насчет братьев? — спросила Надежда.

— Ничего не выдумки! — рассердилась девочка. — Гена сам мне сказал, когда они целовались! Ой!

— Вот так и раскрываются тайны! — усмехнулся Иван Алексеевич. — Нашли кому доверять.

— Как провели Новый год? — спросил я его. — Люся вас не разбудила?

— Нет, сказала Надежда. — Только начали стелиться, а ее дождались бы в любом случае. Значит, целуемся?

— Надежда Игоревна! — торжественно сказал я. — Прошу у вас руки вашей дочери!

Она застыла статуей, и я поспешил добавить:

— С отсрочкой свадьбы до восемнадцати лет.

— Иди на кухню, жених! — сердито сказала Надежда, отойдя от ступора. — Чуть инфаркт не вызвал. Сейчас сделаю чай и подам вчерашний торт.

— А мне? — влезла Оля.

— И тебе, — вздохнула Надежда. — Куда же без тебя.

— Что будем делать? — спросила Люся после чаепития, когда мы удалились в ее комнату.

— Насчет поцелуев? — не понял я. — Так вроде твоя мама…

— Я спрашиваю, чем займемся, — уточнила она. — Поцелуи мои родители приняли к сведению. Если бы это был не ты, я бы так легко не отделалась. А ты для них уже свой, почти жених. Отец тебе верит, он матери так и сказал.

— Я подобрал следующую песню, — сказал я. — Нам нужно исполнить что-нибудь революционное. Был один фильм о гражданской войне, а в нем песня о погоне. Гитара здесь у вас, поэтому я попробую подобрать мелодию, а потом спою и сыграю. Думаю, много времени это не займет, с каждым разом подбор получается все легче. Только делать это будем в твоей комнате и не слишком громко. Песни не растут, как грибы, поэтому раньше, чем через месяц-два с ней никуда показываться не будем.

Я на удивление быстро и точно подобрал мелодию и спел песню. Ольга чувствовала себя виноватой и в комнату не заходила. Люсе песня понравилась.

— Я выучу текст, а потом выберем время, когда мама уйдет в магазин или к соседям, и проведем несколько репетиций. Мелодию я хорошо запомнила и потихоньку подберу. Мало ли как обернется, может быть, ее придется исполнить раньше. Ты вполне можешь сказать, что просто не успел закончить эту песню к тем выступлениям.

— Молодежь! — сказала Надежда через дверь. — Не надоело сидеть дома? Пошли бы прогулялись, погода на улице сказочная!

— Мы тогда к нам сходим, — сказал я. — Туда и обратно — это уже полчаса, да у нас немного посидим.

У нас дома никого не было.

— Наверное, ушли к Платовым, — предположил я. — И Таня куда-то умотала.

— Значит, нам никто не будет мешать! — сказала Люся. — Отнеси меня в свою комнату!

Без зимней одежды она была еще легче, но носить ее в тонком платье, прижимая к себе… Я поставил ее обратно на пол и, отводя глаза, сказал:

— Извини, но я тебя носить не буду. И целоваться нам нужно поменьше. Если мы с тобой будем и дальше так себя вести, скоро перешагнем через все запреты и нарушим все обещания. Я и тебе жизнь испорчу, и себе, а после этого обо всех моих делах нужно будет просто забыть. Давай я лучше тебе покажу упражнения йоги, как обещал.

— Но хоть изредка мы будем целоваться?

— Обязательно. А сейчас подожди здесь, я переоденусь для занятий, а потом тебя позову.

Я показал ей шесть, с моей точки зрения, самых полезных асан, объяснил, как их выполнять, и на чем концентрировать внимание. Дополнительно на листе бумаги нарисовал все позы и предупредил, чтобы ни в коем случае не спешила. Потом я опять переоделся и проводил подругу домой.

— Завтра встретимся, — сказал я ей на прощание. — А я сейчас, наверное, займусь и книгой, и остальным. Мне отдых вредит: все мысли только о тебе, так я за год сгорю, как свеча, и тебе останутся лишь горькие воспоминания.

В следующие три дня ничего заслуживающего внимания не произошло. Мы ненадолго встречались, а все остальное время я посвящал работе. А на четвертый день нас показали по телевидению. Мы пропустили бы эту передачу, если бы не телефон. Сначала позвонила Надя Платова и сказала маме, что меня показывают по телевизору. Пока включили телевизор, и он прогрелся, половина нашего разговора с Самохиным прошла. Все это время я пытался дозвониться до Люси, но тщетно: их телефон был занят. Я положил трубку на рычаг аппарата, и он тут же зазвонил. Оказывается, Люся сама пыталась до нас дозвониться, чтобы сообщить о передаче. Ее отец смотрел телевизор и сразу же позвал всех.

— Здорово исполнили! — сказала Таня. — Не хуже певцов. А когда вы поете вдвоем, твой голос звучит нормально.

— Ну спасибо, — немного обиделся я. — Я и так знаю, что вдвоем у нас получается лучше, чем у меня одного, но я и сам неплохо пою.

Эту передачу у нас видели немногие, а вот вторую, которую через два дня показали по центральному телевидению, посмотрели почти все. И опять показали только сам номер, сказав о нас лишь пару слов.

— Ничего, — сказал я Люсе. — Мы их добьем! Валентин тоже хорош! Что он мне говорил? Я думал, они меня по разным встречам затаскают, а на деле после статьи гробовая тишина! Ты музыку подобрала?

— Еще позавчера. И уже пробовала петь. Надо будет завтра попробовать спеть вместе.

Зря я ругал Валентина. На следующий день он прикатил с утра к моему дому на служебной «Волге».

— Мне нужен ваш сын, — сказал он матери. — Извините, Галина Федоровна, но предупредить заранее не получилось. Нас самих поставили перед фактом. Во дворце пионеров и школьников состоится смотр самодеятельных коллективов. Он, собственно, уже идет третий день, и выступление Геннадия в программе нет. Это Тикоцкий настоял. Ты можешь вызвать сюда свою подругу?

— Мы можем задержаться на полчаса? — спросил я.

— На полчаса можем, — ответил он, взглянув на часы.

— Тогда я сейчас позвоню, а потом сбегаю сам. Это важно. А вы пока с мамой попейте чай.

— Люся! — громким шепотом сказал я в трубку, когда мама увела Валентина на кухню. — За нами приехали из Минска пригласить на концерт. Быстро одевайся, а я сейчас прибегу, чтобы хоть раз спеть песню. Не хотелось бы опозориться.

Бежать я не стал. Не хватало еще нахвататься холодного воздуха. Да и петь после пробежки… Ничего, в следующий раз будут созваниваться со штабом и заранее заказывать пропуск, как делали раньше.

Быстрым шагом, время от времени все-таки срываясь на бег, я за десять минут добрался до дома Черезовых. Люся уже «почистила перышки», надев праздничную плиссированную юбку и красивый джемпер.

— Ничего, что я не в школьном? — спросила она. — По телевизору дети обычно выступают в школьной форме.

— Перебьются! — отрезал я. — Давай за пианино, времени мало. Где моя гитара?

— Ольга ее повесила над своей кроватью. Сейчас принесу.

— Здравствуйте, Надежда Игоревна! — поздоровался я с вышедшей с кухни Надеждой. — Люся, давай гитару! Ты начинай, а я подхвачу.

Первый раз получилось неважно, а вот второй — уже очень неплохо.

— Нет больше времени, — сказал я. — Валентин там и так, наверное, икру мечет. Побежали одеваться. До свидания Надежда Игоревна!

Валентин действительно нервничал и сразу погнал нас в машину.

— Быстрее не могли? — недовольно сказал он.

— Есть новая песня, — сказал я. — Я над ней давно работал, а закончил совсем недавно. Мы ее еще не успели толком отрепетировать, но сыграть и спеть сможем.

— Сначала выступите с «Качелями», а там будет видно. Николай, давай быстрее.

Шофер, с которым я не был знаком, доставил нас к дворцу через час с небольшим. Мы прошли в вестибюль, сдали свои вещи, и Валентин повел нас в зал. На сцене мальчишки и девчонки нашего возраста танцевали какой-то украинский танец.

— Пробирайтесь ближе к сцене, — негромко сказал наш провожатый. — И садитесь на свободные места. Ваш номер объявят.