Волк среди овец - Джей Брэндон

- Хороший глазомер, - похвалил я.

- Потом, на первом курсе университета, тренер по баскетболу заметил меня, - продолжал я. - Трудно было пройти мимо меня, я был почти шести футов росту. Я не слишком вырос после того, как попал в высшую школу, но на первом курсе был действительно видным парнем. Меня можно было видеть с другого конца коридора.

Следующий бросок машины был идеальным, как раз на уровне плеча Томми. Он ударил по мячу, не слишком точно, чуть ниже, так что шар подпрыгнул, издав хлопок, но дуга в ограниченном пространстве получилась красивая.

- Молодец, - похвалил я.

Томми присел и поднял биту. Я отодвинул ее немного в сторону. Металлическая рука дрогнула и снова принялась за работу.

- Значит, тренер заметил вас, - напомнил Томми.

- Внимание, - крикнул я. Шар летел на уровне пояса, но Томми слишком пригнулся, чтобы попасть по нему. Он махнул битой так низко, что заработал бы штрафное очко, если бы играл по-настоящему.

- Немного опоздал, - сказал я. - Видишь, я отклонил биту чуть назад, чтобы удар был сильнее, но при этом нельзя медлить. Жди следующего броска. Он кивнул.

- Да, так вот, этот верзила, тренер по баскетболу, увидел меня в коридоре и заставил играть в команде.

Я имею в виду, что у меня даже не было выбора, он звонил моим родителям, поджидал меня в коридоре после занятий, чтобы увести на тренировку. Мне не пришлось ничего решать. Это было прекрасно.

Томми кивнул, понимая, как это здорово, когда тебя заставляют делать то, о чем ты втайне мечтаешь. Вылетел еще один шар, и он с силой отбил его. Шаг врезался в сетку позади нас.

- На этот раз ты закрыл глаза, - сказал я. - Самое главное - смотреть на шар. Запомни это.

- И еще держать биту как надо, быстро бить и отклоняться назад вместо того, чтобы нагибаться вперед, - ворчливо повторил Томми.

- Молодец. Это самое трудное в спорте. Хочешь, пойдем играть куда-нибудь в другое место?

- Можно, я еще попробую?

Я бросил жетон в машину.

Следующий бросок был на уровне его головы. Я бросился к нему на помощь, но Томми успел увернуться.

- Даже биту уронил, - выдохнул я, поднимая ее. - Ты хорошо видишь, Томми.

Он, возможно, не слышал меня. Он скрипел зубами, будто автомат был живым соперником, который только что пытался проломить ему башку.

- Раскрой глаза, - пробормотал я.

Томми легко отразил следующий шар. Он отскочил от его биты и пролетел по той же траектории, что и прежде, затем упал в металлическую коробку с шарами.

- Это будет ему уроком, - сказал я.

Когда автомат вернул мне деньги, Томми повернулся ко мне и сказал:

- И под конец года вы стали настоящим асом, правда?

- Нет, Томми. Я не был звездой команды. Но я научился играть. Путешествовал с командой, завел новых друзей. В университетской лиге я даже был одним из лучших. И это доставляло мне удовольствие. Я перестал притворяться, что слишком хорошо умею играть. Понимаешь? Пойдем!

- Можно, я еще поиграю?

На этот раз Томми отразил шар так, что он выписал дугу высоко над машиной, едва избежав края сетки, и ударился о высокую ограду на расстоянии тридцати футов. Возможно, шар просто улетел далеко в поле, а возможно, попал в одну из мишеней, и я сделал вид, что поверил в последнее.

- Надо же, - прицокнул я, - надо же, вот это бросок. Ты же не целился так далеко, не так ли? Ты даже не знал, что попадешь, правда? Ты просто закрыл глаза и ударил.

- Я смотрел, - настаивал Томми, - я не спускал с него глаз с самого начала.

- Надо же, - повторил я и присвистнул.

Было пять часов, поздно, но родители Томми еще не вернулись домой. Я ехал медленно.

- Как ты познакомился с Остином? - спросил я как о чем-то само собой разумеющемся, будто имел в виду нашего общего друга.

- Он поселился неподалеку от нас, - ответил Томми. - Я вначале подумал, что это его дом, но, наверное, дом сдавали, потому что, когда я вошел внутрь, он был пуст. Однажды он там появился и вышел на улицу, как будто только что въехал и устраивался на новом месте, и мы разговорились. Просто, знаете, о соседях, кто где жил и где поблизости магазин, и все в этом роде. Там были и другие дети.

- И он вышел снова на следующий день?

- Да, через день или позже. Он всегда показывался на улице. Потом он спросил, не мог бы я иногда помогать ему. Мне было только семь, понимаете, я не мог следить за садом, но я собирал мусор, листья и все такое прочее, а он платил мне два доллара. Он благодарил меня за помощь.

- А с тобой были другие дети?

- Кое-кто был. Мы вертелись около него. В нашем районе не очень-то интересно. Однажды он пошел в магазин, и некоторые из нас увязались за ним, а на следующий день он предложил нам поехать на пикник.

Томми рассказывал во всех подробностях и по своей воле. Он уже знал, что интересует следствие. Он говорил и поглядывал в окно машины. Его голос был спокоен. Он, казалось, не волновался. Мы не впервые говорили об Остине. Томми знал, что я провожу с ним время не потому, что он мне нравится. Он знал, что в конце концов разговор перейдет к Остину. Это его, казалось, не обижало. Он говорил мне о более интимных деталях, но все время спокойным, деловым тоном. Это была просто история, которая, как он знал, интересовала слушателя.

- Есть еще проблемы в школе? - неожиданно поинтересовался я.

Томми оторвался от стекла и посмотрел на меня. Мы притормозили на обочине безлюдной улочки, так что я мог взглянуть на него. После минутного изучения моего лица он пожал плечами.

- Нет, - ответил он, утратив свой холодный самоуверенный тон.

- Нет? Кто-нибудь узнал, что ты будешь давать показания?

- Не думаю, - сказал он неуверенно. - Я точно никому не говорил, добавил он.

Я был уверен в этом. Это была моя четвертая встреча с Томми. Я обычно забирал его после школы, но не слышал, чтобы он упоминал о друзьях. Я не считал, что Остин, став его другом, отдалил Томми от других детей. Томми был симпатичным парнем, он и сам это понимал. Но я решил затронуть эту тему.

- А как насчет Брайана?

- Придурок, - отозвался Томми.

- Он все еще цепляется к тебе? Больше, чем раньше?

Томми снова пожал плечами. Он облокотился о дверь, не глядя на меня.

- Всегда находятся такие парни, Томми, поверь мне. Ты можешь справиться с ним.

- А вам когда-нибудь приходилось защищаться? - заинтересовался он.

- Мне? Нет, нет. Я сам был задирой.

Он засмеялся.

- Могу себе представить.

Теперь настала моя очередь пожимать плечами.

- Я не кичусь этим, но это придавало мне уверенности, понимаешь?

- Наверное. Так как мне поступить с ним?

- Можно пригрозить ему сильным другом. Если же будет совсем туго, скажи ему, что его навестит твой друг, окружной прокурор.

По выражению его лица я понял, что Томми так не поступит. Это его еще больше отдалит от всех остальных.

- Сначала мне придется объяснить ему, кто такой прокурор, - угрюмо ответил он.

Я рассмеялся. Сначала мой смех вызвал у него удивление, но я продолжал смеяться, пока Томми не последовал моему примеру. Мы все еще смеялись, когда подъехали к его дому, кирпичному строению в небогатом районе, где лужайка была подстрижена, а ограда приведена в порядок. Я с первого взгляда понял, что в доме никого не было.

- Ничего страшного, - сказал Томми. - Они скоро придут.

- Я зайду и подожду, если ты не против. Я бы воспользовался твоим телефоном.

- Конечно.

Когда мы шли по дорожке к двери, моя рука привычно потянулась к его плечу, но я отдернул ее. Томми вытащил из кармана ключ, и мы вошли в огромный пустой дом.

- Не бойтесь касаться его, - сказала Дженет Маклэрен. - Он ведь знает, что люди дотрагиваются друг до друга в знак дружбы, это не обязательно имеет сексуальные последствия.

- Пусть кто-нибудь другой пробует, - ответил я. - Мне не хотелось бы пугать его. Я не пытаюсь излечить его, доктор, я просто хочу быть уверен в его показаниях.

- Вы почему-то боитесь общаться с ним?

- Да. Я действую наугад. Я не хочу копаться в его душе, словно психиатр, рискуя напугать его за две недели до суда.

- Вы слишком много смотрите телевизор. Томми не напугается, если кто-нибудь положит ему руку на плечо. Как психиатр, я уверяю вас в этом.

Доктор Маклэрен была в бежевых брюках и коротком пиджаке поверх полосатой блузки, которая обнажала больше, чем было позволительно при деловой встрече. Когда мы пожали друг другу руки, я заметил, что лак у нее на ногтях был неяркий и что ее голубые, почти синие глаза каким-то образом были выразительнее, чем а первый раз. Я отметил про себя, что она подготовилась к нашей сегодняшней встрече. Я ждал этого разговора. Но как только мы начали говорить о Томми, то сразу же возникли разногласия.

Я взял бутылку кока-колы, вылил остатки в бокал Дженет и улыбнулся, пытаясь растопить лед официальности. Она кивнула в знак благодарности.

- Я пытался перевести разговор в нужное русло, даже не упоминая Остина, - тихо сказал я.

По выражению лица Дженет было видно, что она пытается уловить в моем голосе огорчение.