Несносный босс (СИ) - Ти Эллин

Блин… А это всю беременность так будет, да? И в каком весе я в итоге буду? Если буду столько есть…

Ой, мамочки, как внезапно все стало сложно!

Но я ловлю себя на мысли что реакция Мира мне очень помогла успокоиться и принять ситуацию. Правда. Если бы не его спокойствие и даже какая-то аккуратная радость, я бы, наверное, от всего происходящего давно бы сошла с ума. А так… Он — мое надежное плечо, мне больше ничего не страшно. Я верю ему, что он нас не оставит, и уже точно знаю, что будет очень любить этого ребенка. А что еще нужно для счастья-то? Ничего больше, кажется. Разве что…

Всё-таки съедаю одну из шоколадок, чтобы счастья уж точно хватало с головой. Стараюсь не думать о Есе, чтобы себя не накручивать, стараюсь не придумывать себе страшные сценарии с участием Мирослава, потому что понятия не имею, где он сейчас, и не уверена, что хочу знать.

А потом вспоминаю, что он разрешил мне затащить Мишку в дом! А я хочу, очень хочу. Поэтому открываю дверь и зову его к себе. Он не спешит входить в дом, видимо, это не всегда делать можно, но я говорю кодовое “папа” разрешил, и этот медведь довольно забегает в дом, виляя своим огромным пушистым хвостом.

“Папа разрешил”… и правда папа ведь. Вау!

Блин, жизнь — самая непредсказуемая в мире штука. Еще неделю назад я и предположить такого исхода событий не могла, а в итоге? А в итоге я мать, здравствуйте.

Вообще, “мама” — это такое нежное слово… Я, конечно, не была готова стать ею так рано, но жизнь распорядилась иначе и я каждую секунду этой новой реальности стараюсь привыкать ко всему происходящему.

Я буду мамой. И сильно быстрее, чем планировала.

Подзываю Мишку к себе, падаю на пушистый ковер в середине гостиной, укладываюсь головой на быстро сориентировавшегося пса и думаю свои мысли в таком восхитительном положении. Так тепло и уютно! И какое-то великолепное чувство защищенности как будто присутствует. Эта собака — моя отдельная любовь.

И мы долго-долго с ним болтаем, и Мишка слушает так внимательно, словно и правда все понимает, только ответить не может. Хотя, пару раз даже негромко лает, отвечает всё-таки.

А потом я плачу, вспоминая счастливое детство, а Мишка слизывает огромным языком слезы со щек. Смеюсь, рассказывая ему забавные моменты, кладу его лапу на живот, рассказываю о малыше и все подряд несу. Я словно нашла того, кому могу выговориться без последствий и глупых вопросов.

И… засыпаю. Прямо на Мишке, увалившись посреди комнаты. Просто столько эмоций! Я выжата, как лимон.

И просыпаюсь уже на руках Мирослава, который тащит меня по ступенькам наверх, в комнату. Но еще ведь не вечер? Я не собираюсь спать и дальше, просто задремала…

— Привет, — улыбается он, заметив, что я открыла глаза. Улыбаюсь ему в ответ, он очень милый.

— Всё хорошо? — спрашиваю сразу, потому что я хоть и запрещала себе волноваться, но всё-таки краем сознания постоянно думала о том, где он и что с ним.

— Всё отлично, Принцесса, — он заносит меня в комнату, эм… В свою. — Поспишь тут? Кровать мягче.

— Да я не буду пока спать, просто с Мишкой пригрелась и задремала. Еще ведь не очень поздно?

— Нет, только семь, — говорит, но все-таки опускает меня на кровать, а я…

А я хватаю его за шею и не даю подняться, оставляя рядом с собой. Потому что мне отчего-то просто катастрофически не хочется, чтобы он уходил.

— Побудь со мной, — говорю ему, смущаясь, но он кивает сразу же и улыбается, успокаивая меня.

— Переоденусь только в домашнее.

Точно. Блин… Отпускаю его, и он совершенно не стесняясь подходит к гардеробной, открывает дверь и начинает переодеваться даже не входя туда толком! Я, конечно, видела его и в более открытых нарядах, но от вида его в одних боксерах становится немного не по себе… Ох! А я всегда была такой озабоченной, или это тоже гормоны?

Мамочки мои, спасите меня кто-нибудь!

Отворачиваюсь, потому что чувствую, что уже буквально полыхаю, и смиренно жду, когда он вернется ко мне уже в одежде и перестанет издеваться над моей выдержкой, которой вдруг почему-то не оказалось на месте.

И он и правда приходит через минуту, укладывается на кровать рядом, притягивает меня к себе на грудь, берет мои пальцы в свою руку, и…

И у него сбиты костяшки.

Я замечаю случайно, потому что неосознанно начинаю гладить его большим пальцем и задеваю огрубевшую кожу, а он внезапно шикает от боли.

— Мирослав… Всё-таки расскажи мне, где ты был?

Это тот, который решает проблемы, а не создает их, да? Ох, Мир, где тебя носило?

Глава 33. Мирослав

Я врезал мужу ее тетки. А еще тому мудаку, который ударил Сонечку. А еще вызвал полицию и вручил им его прямо в руки, рассказав, что он творил с Сонечкой. И пообещал этим уродственникам моей Принцессы большие проблемы, если до конца недели они не освободят квартиру.

Я правда хотел по-нормальному! Честно! Даже нашел квартиру, которую мог бы купить им взамен того, что они съедут спокойно и не будут никогда больше докучать Сонечке. Небольшую однушку в другой стороне города. Им-то больше и не надо, а у моей девочки точно была бы безопасность и жилье, которое по праву ее.

А потом меня осенило, что всё, что они творили, было уже когда она была беременна. И мне крышу снесло мигом. Я никогда особой жестокостью не отличался, но тут сам себя не узнал.

Позвонил Демиду, рассказал ему обо всем, о планах, о Сонечке, о том, что влюбился я как идиот и хочу справедливости. Он, конечно, поддержал меня во всем, и мы поехали. И выбрали весьма удачное время! Потому что несмотря на все заверения мне, что в доме больше не будет никаких пьянок: там снова был притон.

И тот мудак со сломанной ногой тоже был.

Возможно, я сломал ему вторую, но это не точно. Демид помог не сломать его всего целиком, не зря друга с собой взял.

Мне было противно смотреть на них в таком состоянии, но это сыграло мне на руку: я вызывал ментов, позвонил своему знакомому, ткнул им в нос бумагами на квартиру и попросил убраться по-хорошему.

И что-то мне подсказывает, что они так и сделают. Иначе будет хуже самим же. Потому что прикрытия в виде друга участкового у них больше нет, я нашел шишек повыше.

Тетка Сонечки пыталась плакать и давить на жалость, но после того, как они издевались над моей Принцессой, жалость внутри меня к ним атрофировалась.

И Сонечка вдруг спрашивает меня, где я был, а я… А я даже и не знаю, как бы ей всё рассказать-то.

Во-первых, я хочу молчать до тех пор, пока в квартире точно никого не останется и будет сделан ремонт. Во-вторых, если я расскажу сейчас, Соня точно будет волноваться, пока все точно не решится, а ей нельзя! Ну и в-третьих… Она же меня с потрохами за самодеятельность сожрет, это точно не дело.

— Я решал взрослые дела, Принцесса, — говорю ей, пытаясь съехать с темы, но, кажется, не совсем удачно. Она все еще пытливо смотрит на меня и не спешит возвращаться в объятия, мне это не нравится.

— Какие дела могут быть связаны с дракой?

— С чего ты взяла, что я дрался?

— У тебя сбиты костяшки, — кивает она на мои пальцы.

Но драки-то и не было! Потому что драка — это когда оба участника бьют, а тут… А тут два пьяных тела не могли мне дать никакого ответа. Поэтому, формально, никакой драки не было. Я их просто избил.

— Давай ты не будешь задавать лишних вопросов, пока я сам тебе все не расскажу, а я сделаю все, что ты захочешь? — предлагаю ей, и ее глаза тут же загораются ярким огнем, а… А щеки отчего-то краснеют.

И чего же ты хочешь, развратная моя Принцесска?

— Не надо, — бурчит, опуская взгляд. И покорно ложится обратно, укладывая голову мне на плечо. — Не хочешь рассказывать и ладно.

— Сонь, ты чего? — спрашиваю у нее, поднимаю за подбородок, пытаясь поймать взгляд, но она прячет его и снова краснеет. Смешная! Моя…

— Всё хорошо.

— А ну не ври мне, — пытаюсь вывести ее на разговор. Она отчего-то очень странная, но не спешит признаваться в том, что на нее вдруг так действует.