Фабрика офицеров - Ганс Кирст

— Ну хорошо, — произнес Катер, — посмотрим.

Адъютант, обер-лейтенант Бирингер, положил телефонную трубку на рычаг. Несколько секунд он задумчиво смотрел перед собой, затем произнес:

— Господин генерал требует вас к себе, фрейлейн Бахнер.

— Сию минуту, — сказала Сибилла.

Бирингер избегал смотреть на нее. Ее рвение было действительно подозрительным. Ему очень не хотелось терять ее как секретаршу, но он ее наверняка потеряет, если она попытается нарушить необходимую сдержанность по отношению к генералу. Он проверил, хорошо ли сидят очки, взял пачку бумаг и вышел из помещения. Адъютант отправился на еженедельное рутинное совещание с начальниками потоков с целью составления учебных планов и расписаний на следующие семь дней.

Сибилла Бахнер вошла, как обычно, без стука в кабинет генерала. Она застала Модерзона таким, каким видела его каждый день вот уже на протяжении шести месяцев. В том же положении, в той же одежде, почти неподвижно застывшего за письменным столом.

— Фрейлейн Бахнер, — сказал генерал, — я желаю, чтобы вы застенографировали мою беседу с господином старшим военным советником юстиции Вирманом и господином обер-лейтенантом Крафтом и сразу же напечатали на машинке, в одном экземпляре, не позволяя никому знакомиться с содержанием.

— Я поняла, господин генерал, — произнесла Сибилла. Она выжидающе остановилась и пристально посмотрела на него.

— Это все, фрейлейн Бахнер, — произнес генерал и снова склонился над письменным столом.

Глаза Сибиллы печально заблестели. Она повернулась, чтобы выйти из кабинета. Однако у двери помедлила и сказала:

— Господин генерал, у вас, вероятно, сегодня не будет времени пообедать. Может быть, приготовить вам что-нибудь?

Генерал медленно поднял голову. В его холодных глазах отразилось удивление. Он посмотрел на Сибиллу так, как будто видел ее в первый раз, и сказал почти с улыбкой:

— Нет, благодарю.

— Может быть, чашку кофе, господин генерал?

— Нет, благодарю, — повторил Модерзон, и подобие улыбки вдруг сразу исчезло. — Если у меня когда-либо появятся подобные желания, фрейлейн Бахнер, я своевременно поставлю вас об этом в известность.

На этом и окончилась эта более или менее частная беседа — первая за шесть месяцев. Генерал уже снова работал. И эта потребность к уединению, которая так тревожила его окружение, ограждала Модерзона, как стена из непробиваемого стекла.

Сибилла удалилась. Это ее не смутило и не удивило. За время своей работы она свыклась с его странностями. Ей пришлось свыкаться со многим. Прежний ее начальник придавал большое значение веселой, светской снисходительности, отважному безрассудству, жизнерадостной независимости — качествам, которые она впоследствии почувствовала на своей шкуре.

С приходом Модерзона все молниеносно изменилось. Офицеры из его окружения начали застывать в его холодной атмосфере; они или избегали его, или ползали вокруг него, как послушные сторожевые собаки.

Таким образом, Сибилла Бахнер хорошо изучила мужчин. И все ее иллюзии разлетелись, как воздушные шарики под порывом ветра.

— Разрешите нарушить ваше одиночество, — раздался подчеркнуто приветливый голос от двери.

Там стоял капитан Катер и улыбался через полуоткрытую дверь — осторожно, доброжелательно, доверительно. Это было ему на руку и позволяло взять показной, игриво-сердечный тон.

— Я всегда рад видеть вас, — заявил он и протянул ей руку. Это он делал только тогда, когда никого не было.

— Чем могу быть полезна? — сдержанно спросила Сибилла Бахнер.

— Одно только ваше существование уже не оставляет мне никаких желаний, — экзальтированно заявил Катер. Он заранее обдумал эту фразу, так как Бахнер была ему нужна — за ней нужно было ухаживать.

— Вам нужна какая-либо справка, господин капитан? Адъютанта, к сожалению, нет. Но если вам нужно передать какое-нибудь донесение — я могу его принять.

— У меня одна проблема, моя дорогая фрейлейн Бахнер. Возможно, это и серьезный случай — я не осмеливаюсь решать это сам.

— Стало быть, вы хотите поговорить с господином генералом, господин капитан? Я не думаю, чтобы это было сейчас возможно.

— Очень жаль, — с явным облегчением произнес капитан Катер.

Само собой намечалось наилучшее решение вопроса: генерал был занят, следовательно, он не мог вынести решения. На это Катер и рассчитывал.

— Конечно, если это дело уж очень срочное…

— Нет, нет, совсем нет! — с воодушевлением заверил ее капитан. — Я не осмеливаюсь утверждать подобное. Мне будет вполне достаточно, дорогая фрейлейн Бахнер, если в случае необходимости вы сможете подтвердить, что я здесь был.

Сибилла Бахнер сразу поняла, в чем тут дело, — капитан хотел перестраховаться. Она это знала. Такие типы, как Катер, всегда стремились обезопасить себя документами, сваливая ответственность на других или делая вид, что они прикладывали все силы, но безуспешно.

— Я исключительно высоко ценю вас, — уверял Катер, доверительно подмигивая. — Для меня истинное наслаждение работать вместе с вами. И я уверен, что генерал сумеет оценить вас по достоинству.

Это был грубый намек, которым он хотел сказать: генерал ведь, в конце концов, тоже мужчина. А подмигиванием он хотел показать, что он, капитан Катер, кавалер и умеет молчать. Молчать столько, сколько он сочтет разумным и необходимым.

— Господин капитан, — строго произнесла Сибилла Бахнер, — я, надеюсь, не дала вам ни малейшего повода хотя бы для самого незначительного недоразумения?

— Ну что вы! — воскликнул патетично Катер. — Совсем наоборот! О недоразумении не может быть и речи!

— Тогда я еще раз повторяю, что не уполномочена принимать какие бы то ни было решения и не в состоянии повлиять на таковые. Я всего-навсего секретарша.

— Вы правы, как никогда! — с энтузиазмом воскликнул Катер. — И будьте всегда такой! Мы должны стать друзьями, не так ли? И если у вас появится какое-либо желание, пусть даже сугубо личное, приходите ко мне. — И, не переводя дыхания, добавил: — А чем, собственно, вы сказали, занят генерал?

— Он ожидает господ Вирмана и Крафта, — ответила застигнутая врасплох Сибилла. И, спохватившись, сама удивилась той ловкости, с какой Катер выудил у нее ответ.

Восхищенный своей хитростью, Катер быстро проговорил:

— Итак, если вам понадобится достойный доверия человек, приходите ко мне. На Катера всегда можно положиться.

— Вы отвлекаете меня от работы, господин капитан, — сдержанно сказала Сибилла.

Катер подошел поближе и улыбнулся ей, ничуть не обидевшись.

— У меня была одна знакомая, — сказал он, — прекрасная девушка, просто что надо. Так вот у нее был роман с одним обер-лейтенантом — тоже исключительно благородным человеком, этого нельзя не признать. Потом они поженились. У него не было другого выбора. Слишком много свидетелей, как вы понимаете. Против этого не пойдешь.

— Какая мерзость! — возмутилась Сибилла Бахнер.

— Это довольно надежная вещь, если ее начать умело. Я в этом разбираюсь. И если вам понадобится мой совет, почтеннейшая, то вы всегда знаете, где меня найти.

— Господин старший военный советник юстиции Вирман, — произнес генерал-майор Модерзон, — я прошу доложить мне о результатах следствия по делу о гибели лейтенанта Баркова.

Генерал стоял за письменным столом. Перед ним сидели Вирман и обер-лейтенант Крафт. На заднем плане, за небольшим столом, сидела Сибилла Бахнер, держа перед собой блокнот для стенограммы.

— Я позволю себе, господин генерал, — начал мягко Вирман, — обратить ваше внимание на то, что считаю нецелесообразным посвящать пока третьих лиц в содержание моего доклада.

Генерал заявил:

— Я принимаю к сведению ваши слова. Прошу начинать доклад.

Сибилла Бахнер стенографировала все слово в слово — даже постоянно повторяющиеся формулы вежливости. Насколько ей позволяла работа, она рассматривала присутствующих: долговязую фигуру генерала, выжидательно напряженного старшего военного советника юстиции, неожиданно небрежного Крафта. Ибо последний считал, что на него никто не обращает внимания, и чувствовал себя лишним — и то и другое было заблуждением. Сибилла Бахнер заметила, что генерал точно прореагировал на реакцию обер-лейтенанта на каждое произнесенное слово.

— Что касается моих расследований по этому делу, господин генерал, — продолжал Вирман, стараясь как можно более осторожно формулировать свои мысли, — то я склонен думать, что их можно считать завершенными. За исключением заявления на известное лицо, которое было составлено вами, господин генерал, в моем распоряжении для проведения расследования находились следующие материалы: план местности с тремя фотографиями, составленный протокол, заключение врача о результатах обследования, три заключения экспертов, среди которых два заключения офицеров с законченным инженерным образованием и опытом практической деятельности в применении взрывчатых веществ на фронте. Далее: девять показаний, из которых два от офицеров-преподавателей военной школы; остальные семь — показания фенрихов, которые могут считаться очевидцами.