Красные Орлы - Лариса Шубникова

Глава 11

Мишаня помог дотягать культиватор до дома Зотовых, прочистил и убрал до поры в сарайку. Выслушал поток горячих слов благодарности, от ужина отказался и потащился домой. Точнее, пошел. Мишка здоровый, крепкий. Такой работой его тело не напугать, не удивить.

Он остановился у спуска к Краснухе, потянулся, плечи размял и вдохнул глубоко вечерний приятный воздух. Пожалел, что вода в реке еще холодная, а то разбежался бы и нырнул. А и ладно! И так неплохо. Улыбнулся, припомнив попытки местных парней привлечь внимание Занозы. Что? Наблюдал Мишаня, когда мог, за ней. Благо не далеко ошивалась, огорода через два от него. Почему улыбался он на заигрывания? Да потому, что знал, ревновать уже не надо. Ни к парням, ни к красавчику Мазуру. Мысли Машкины ему теперь были известны. Правда, легче от этого не становилось. Но Мишка дураком не был ни разу, более того, управленец из него опытный. Вот и решил он применить все свои знания и навыки. Странно? Ни фига!

Составит для Машки программу по излечению, набросает ей план и будет каждую секунду подгонять ее, двигать. А заодно и выклюет ей мозг по своей теме, так сказать. Мишка прекрасно помнил ее слова о его собственной привлекательности, был с ней согласен (что уж скрывать-то), а значит имел все шансы на благополучный исход дела! Однако принимал в расчет то, что объектом была Кан, а это значит, что упираться придется по полной программе Ладно, так даже интереснее.

Полюбовался еще закатом над Краснухой и пошел домой, припоминая, что есть у него еще банка «огурьев», пельмени и здоровый батон колбасы. Подстегнуло, он и зашагал быстрее. У баньки Захаровых тормознул, услышав знакомое шипение.

Место глухое, народу мало тут толклось обычно, потому и голос сердитый расслышал Мишка прекрасно.

– Зараза! Ай…Чёрт! Блииин… Какая тварь это придумала?! Есть же техника! – Машка сидела в травке под забором баньки и растирала ножки и плечи.

– Кого я вижу? Маня-я-я-я! – Ну, ему жалко было девчонку. Напахалась, болит все, но ядом плюется во все стороны. Он восхитился вот этой Машкиной стойкостью, очень хотел помочь, но лицо держал и не проявлял нежности. С ней только дай слабину, вмиг оседлает и погонять станет почём зря.

– Добрый вечер, – Машка моментально приняла обычный свой вид, вроде как и не ныла, не пищала и не ругалась.

– Как дела? Как настроение? Что делаешь? – Мишка плюхнулся рядом с Занозой, всем своим видом показывая, что смешно ему с ее мучений.

– Все очень хорошо, спасибо, добрый дяденька. Как сами? Все ли справно? Много ли людей сегодня сожрали? Изжога не мучает?

– Да так… Закусил парочкой. Вот, думаю, дай еще одну мелкую покусаю. Маня, как тебе сельские будни? Согласись, экзотика.

– Соглашусь. Райское удовольствие. Ты шёл куда-то? Вот и иди. Отдыхай, – Машуля попыталась двинуться, встать, но поняла с ужасом, что не может: ноги сводит, плечи каменные.

Позориться перед Волоховым своим таким безнадежным видом она не собиралась, потому и хотела спровадить наглого шефа.

– Я и отдыхаю. Вот, сижу, любуюсь природой и все такое, – ехидничал Мишаня.

– Ну и сиди, любуйся, а я пойду. Хорошего вечера, босс, – она поняла уже, что уходить Мишка не планирует, потому и поднялась, сцепив зубы.

А идти тяжко: ноги деревянные и двигаться отказываются. Сделала шаг, другой… передохнула. А Мишка не выдержал, встал, подошел к Занозе, придержал за локоть:

– Ладно, я оценил. Геройство и все такое. Маш, давай, садись на спину я дотащу.

– Не нужно, спасибо. – А было настолько плохо, что его предложение не показалось ей смешным или безумным.

– Давай уже. Мань, я бы машину подогнал, но она тут не проедет. Садись, – и повернулся к ней спиной, наклонился. – Просто обними меня за шею, а я тебя прихвачу.

– Миш, ты в своем уме? Надо мной все село потешаться будет. Главный инженер, а едет верхом на барине. И тебе достанется. Не, лучше не надо. Я посижу еще, отдохну. – Ну, что сказать, видно совсем плохо девахе стало, если уж залповать по боссу не стала.

– Я точно знаю, что сидеть тебе придется всю ночь, и не факт, что утром ты сможешь разогнуться. Если тебе будет легче от этого, я после первой своей вылазки на огороды тюбиков пять разогревающей мази на себя выдавил. Маш, давай, не тяни.

– Как ты меня потащишь по Свияжской? Там же народу сейчас море. Миш, давай я тут до темноты посижу, а ты меня на тележке. Или на велике, а? Кстати, я велосипед просила! Где он?! Опять как с пайком, да?!

– Цыц! Не ори. Садись, я тебя до своего дома дотащу. Есть окольный путь. Там мазь выдам, и тебе станет легче. Чего ты сопишь?!

Вариантов было катастрофически мало, Машка и согласилась. Обняла Мишку за шею, он подхватил ее под ноги и легко поднял на спину. Шел и ржал, а Машка молча терпела Волоховские ехидства:

– На тележке? Маш, прямо вижу ту картинку. Я короткими перебежками до магазина, там тырю телегу для продуктов, потом козьими тропами к тебе и давай запихивать в транспорт. А потом, под покровом ночи, озираясь как спецназовец в сериале, везу тебя по Сивяжской и сваливаю на пороге твоего домишки. Это же такое приключение, Маш.

– Ой, прям обхихикаться! Неси, давай, аккуратнее. Идешь, как верблюд, качаешься! – не стерпела Машка подколов.

– На тележке еще хуже, поверь. Трясет нещадно. Меня однажды в Питере так прокатили, думал умру. И это по асфальту. А тут грунтовка. Так, что сиди, и не жалуйся, – Мишка старался нести осторожно, держал аккуратно, но…

Уж как-то очень чувствовал всю Машку. И гладкие, упругие бедра под руками и грудь, которой прижималась она к его спине. И пахло от нее нереально вкусно. Веяло дурманом молодого девичьего тела.

Добрались тропой до поместья Мишкиного, пролезли в неприметную калитку и дотащились до дома. Там, в холле, Мишаня снял Машку с себя и усадил на диванчик.

– Маша, соберись. Сейчас холодный душ, а потом намажешься мазью. Сможешь?

Маша кивнула и даже почувствовала благодарность и некую теплоту к Волохову. На себе пёр от самой баньки. И смотрит сейчас так сочувственно, нежно даже. Жалеет ее? После вчерашнего, вероятно. И так горько сделалось, обидно. Вот что у нее за истории вечно? Дура дурой…

– Так плохо? – Мишка присел на корточки возле Маруси. – Видела бы ты себя.

– Я в порядке, спасибо. И жалеть меня не надо, ясно?

– Эгоистка ты, Кан. Все о себе, да о себе. Я, между прочим, тоже устал. Ты хоть и мелкая, а весишь, будто конь Самбреровский.

Маша губу закусила и уставилась на Мишку:

– Ну, извини. Спасибо тебе. Ты не