Последняя любовь гипнотизера - Лиана Мориарти

— А может, это один из свидетелей Иеговы? — Джордж тоже не сделал попытки встать со стула.

В дверь снова постучали.

— Даже представить не могу, кто бы это мог явиться в такое время, — задумчиво проговорила Морин. — В такой-то час! Прямо перед ужином!

— Эй, народ! Это же самое невероятное, что только с нами случалось! — воскликнул Саймон с таким искренним изумлением на лице, что Элен поначалу показалось, что он это всерьез. — Наша жизнь на кону! Это…

— Пойду открою, — сказал Патрик, опираясь ладонями о колени.

— Лучше я.

Джек вскочил и быстро вышел из комнаты.

Донеслось лязганье замка, а потом — отчетливый женский голос.

— Похоже, какая-то обалденная красотка отчаянно пытается выследить меня, — шепнул Саймон Элен, прикрывая рот ладонью. — Со мной такое постоянно случается.

— Постоянно случается в твоих фантазиях, — уточнил Патрик.

Они услышали голос Джека.

— Думаю, он рассказывает таинственной гостье шутку про «тук-тук», — усмехнулся Саймон.

— Ну, наверное, мне следует пойти самой, но я просто вообразить не могу, кто это может быть!

Морин вышла из комнаты, приглаживая волосы.

Они услышали женский смех — и вдруг Патрик с такой силой ударил бокалом по кофейному столику, что пиво расплескалось во все стороны.

— Да вы надо мной издеваетесь!

— В каком смысле издеваемся? — спросил его отец.

Патрик вскочил и приподнял занавески на том окне, что выходило на улицу. Он покачал головой с неприятной и горькой улыбкой, снова опустил занавески и стремительно вышел из комнаты, даже не посмотрев на Элен.

Элен почувствовала, как сердце начинает колотиться все быстрее и быстрее. Она вспомнила, как Патрик всю дорогу сюда одним глазом постоянно посматривал в зеркало заднего вида. А когда они остановились перед домом его родителей, с видимым облегчением заявил:

— Нет, не видно!

— Что происходит? — спросил отец.

— Думаю, что вы-знаете-кто решил к нам заехать, — сказал Саймон и посмотрел на Элен грустно и одновременно с любопытством.

— Черт побери! — воскликнул Джордж. — Я, пожалуй, пойду гляну, не пригожусь ли им там в качестве третейского судьи.

— Полагаю, ты о ней знаешь, — осторожно начал Саймон, когда они остались в комнате вдвоем. — Ну, о его бывшей.

— Да, — кивнула Элен.

Она крепко прижимала ладони к бедрам, чтобы удержать себя на месте, не вскочить и не броситься к двери.

Мне просто хочется увидеть, как она выглядит!

Элен напряглась, прислушиваясь к происходящему в прихожей.

Саймон покачал головой:

— Должно быть, для тебя это немного жутковато. Расстраиваешься?

— Ох, в общем-то, нет, — ответила Элен. — Я даже никогда ее не видела.

Она изо всех сил постаралась, чтобы ее слова не прозвучали как жалоба.

До них донесся голос Патрика, громкий и отчетливый. Элен прежде ни разу не слышала, чтобы он говорил таким резким и неприятным тоном. Сразу возникал образ здоровенного краснолицего человека, крепко держащего телекамеру во время вечернего выпуска новостей.

— Саския! Если ты не уйдешь сию минуту, я вызову полицию! Ты перешла все границы. Это недопустимо.

А потом послышался голос Джека, высокий то ли от страха, то ли от волнения:

— Папа, почему ты хочешь звонить в полицию?

Саймон поморщился:

— Пожалуй, попытаюсь хотя бы увести оттуда Джека.

Он вышел из комнаты. Элен осталась сидеть на своем месте как пришпиленная. У нее не было достаточно уважительной причины, чтобы тоже поучаствовать в событиях.

Элен гадала, не грозит ли семье Патрика что-нибудь. Вдруг Саския достанет из сумки пистолет или огромный кухонный нож? В книгах говорилось, что большинство жертв преследователей не подвергались физическому насилию — их только морально терроризировали, — но были и ужасающие случаи из реальной жизни, когда несчастные жертвы в итоге погибали.

А может быть, ее матушка была права и ей следует побеспокоиться о собственной безопасности? Вдруг она сама является целью Саскии? Если бы Элен погибла, ее мать жутко разозлилась бы.

— Так, хорошо, давайте все просто успокоимся.

Это заговорил отец Патрика. Элен до сих пор так и не расслышала толком голоса Саскии.

Она поставила свой бокал на подставку, чтобы не испачкать ненароком вязаную крючком салфетку, и принялась бесцельно бродить по комнате. На книжной полке теснились фотографии в рамках. Элен увидела на одном из снимков Патрика рядом с какой-то женщиной и жадно схватила фото. Может, это и есть Саския?

Потом она разобрала, что снимок сделан в больнице, и сообразила, что эта молодая светловолосая женщина в постели с младенцем в голубом одеяльце на руках наверняка Колин, жена Патрика. Его покойная жена. Возможно, те раковые клетки, что убили ее год спустя, уже поселились где-то в ее теле и набирались сил для своей зловредной атаки.

Патрик забрался в кровать, чтобы очутиться рядом с женой. Они прижимались друг к другу, откидываясь на спинку больничной койки. Колин одной рукой обнимала младенца, а пальцы другой переплелись с пальцами Патрика. Можно было заметить, что тот крепко сжимал руку жены.

Колин улыбалась младенцу. Патрик улыбался в камеру. Это было всего восемь лет назад, но Патрик выглядел иначе, он был таким молодым. Глаза казались более круглыми, щеки пухлыми, волосы гуще и длиннее, футболка на нем была совсем молодежная. Колин явно не расчесывалась, а Патрик не брился. Должно быть, прошло всего несколько часов после появления на свет Джека. И вид у обоих был изумленный, такой, какой Элен не раз приходилось видеть на первых снимках родителей с новорожденным. «Вы только посмотрите, что мы сотворили!» Рождение первенца. Одно из тех повседневных событий, которое кажется чудом лишь тем, кто непосредственно к нему причастен.

Элен ощутила легкое смущение. Весь сегодняшний день она думала о сексе под душем с мужем вот этой самой молодой женщины. Как это убого, даже вульгарно. У Патрика были настоящие отношения с Колин. Он женился на ней, они произвели на свет ребенка. Эти отношения со временем лишь укреплялись. По тому, как тело Патрика стремилось к Колин, сразу было видно, что он по-настоящему ее любил.

Внезапно Элен почувствовала свое родство с бедной, глупой, безумной Саскией, что стояла сейчас у входной двери. Она продолжала цепляться за прошлое, превращаясь в полную дуру. Если бы прелестная Колин — а она была прелестна, это даже по фотографии нетрудно было понять — не умерла, Патрик и не посмотрел бы в сторону Саскии или Элен.

Смерть — это такой элегантный способ завершить отношения. Никаких прелюбодеяний, никакой скуки, никаких бесконечных пустых разговоров по вечерам. Никаких разводов. Никаких «Я слыхал, она все еще одна». Никаких случайных встреч на вечеринках у общих знакомых, на чужих свадьбах. Никаких «Она явно набирает вес» или «Она явно стареет». Смерть — это прекрасный финал и тайна, и за умершим навсегда остается последнее слово.