Красное и серое (СИ) - Литера Элина

Меня университет тоже попытался взять в оборот, но я согласилась только на практикантов, которых пришлют в лечебницу под мое начало на второй год учебы.

Мафин огорошил нас известием, что устроился учителем в гимназию.

— Что же вы будете преподавать? — поинтересовалась ведьмочка.

— Что угодно. Мне дали хорошее всестороннее образование как всякому в нашем кругу. Сейчас мое расписание забито уроками математики со старшими классами и литературы у средних.

Пожалуй, Мафин нашел себя. В метрополии учитель-лорд получал бы насмешки и упреки, впрочем, как и любой аристократ, занимающийся "неблагородным" делом. Именно поэтому, будучи в столице, Мафин собирался получить место в инженерной партии, которая уедет подальше от населенных мест. Здесь же, в колониях, напротив, посмотрят косо на праздного повесу, который живет трудами предков.

Хуже всего пришлось чете Троньи-Лайт. Образование у Бартоломью было попроще, к тому же, к преподаванию он не испытывал ни малейшей склонности. Силы Лавинии все еще не раскрылись полностью в местной природе, и на первое время она устроилась помощником у аптекаря, а Мью — приказчиком в лавке по соседству.

Наша компания постепенно разъезжалась из гостиницы. Гриз — на казенную квартиру. Маг снял часть дома с отдельным входом рядом с университетом. Мафин нашел комнату и стол у директора гимназии, чья дочь, учительница музыки, по отзывам Мафина замечательно готовила. Ведьмочка с Мью присматривали себе какую-нибудь недорогую комнату в квартале лавок и магазинчиков. Я уходила утром в лечебницу и возвращалась вечером, рискнув переложить поиски съемного жилья на плечи мужа. У меня были некоторые сбережения, а Максвелл туманно сообщил, что отец проводил его в дорогу не с пустыми руками.

Вскоре Макс обрадовал меня, что есть дом, который он желал бы мне показать. Я, было, воспротивилась таким тратам, снять квартиру мне казалось более разумным, но муж убедил меня хотя бы посмотреть.

То, что я увидела, мне понравилось: гостиная с камином, который в здешней погоде понадобится лишь пару месяцев в году, но я всегда любила живой огонь; столовая с приятными обоями в желтых цветах и рядом хорошо устроенная кухня. На втором этаже три спальни, хоть и не очень просторные, но достаточные для семьи. Как-то сама собой у меня прижилась мысль, что рано или поздно у нас с Максвеллом будут дети, но пока мы вдвоем, не будут ли комнаты излишними? Может быть, выбрать жилье поменьше?

— Дорогая, ты любишь переезжать? Вот и я не очень, — возразил муж. — Оставим комнаты на будущее.

Под скатом крыши ютилась мансарда, которую муж попросил отдать ему под кабинет. Я не спорила — мне работы хватало на работе. К особняку прилагался клочок земли с клумбой, лужайкой и беседкой под раскидистым деревом. У следующего дома соседка возилась с точно такой же клумбой, и увидев нас, приветственно помахала.

Сбоку к особняку прилепился флигель. — Там кто-нибудь живет? — поинтересовалась я у поверенного, который показывал нам дом.

— Нет, он пуст, но готов для сдачи внаем.

Значит, рано или поздно там будут жильцы. Впрочем, место здесь тихое, и будем надеяться, абы кого туда не поселят.

Я высказала свое одобрение, и Максвелл с поверенным сели подписывать бумаги. Когда очередь дошла до меня, я едва ли не закричала.

— Макс! Что это значит!

— Ида, не понимаю, что тебя возмутило.

— Это покупка? Мы этот дом покупаем?

— Разумеется. Тебе же понравилось здесь?

Я пыталась найти слова для возмущения, но выдавила из себя лишь:

— Откуда у нас такие деньги?

— Я все-таки виконт Мадрон.

— Макс, я не могу пользоваться деньгами твоего отца.

— Это деньги рода. Милая, ты, наверно, не очень представляешь жизнь земельных аристократов. Я занимался делами графства с тринадцати лет. Мне это не нравилось, я сопротивлялся как мог, сбежал в университет, но даже в столице я представлял интересы Мадронов, и между поездками со студентами и лекциями я заключал сделки, спорил с казначейством, открыл два магазина для сбыта наших товаров и высиживал скучнейшие заседания Конгресса лордов. Отец решил, что если в столице есть один Мадрон, второму там можно не появляться. Я все еще часть рода, и в благосостоянии Мадронов есть и моя доля.

— Хм. Если ты представлял род в столице, то здесь… что ты будешь делать здесь?

— То же самое, как только осмотрюсь и выясню, что есть интересного для торговли напрямую.

Мне было нечего возразить, и особняк стал нашим. Вместе с флигелем, про который муж сказал, что у него уже есть замечательная идея.

Следующий вечер мы потратили на то, чтобы уговорить Лавинию и Мью переехать.

— Ида, я не хочу быть тебе обязанной еще больше, чем сейчас!

— Сейчас?

— Конечно! Если бы не ты, этот остолоп болтался бы в петле! — Она зыркнула на мужа, и тот улыбнулся в ответ. Да, нужно обладать спокойствием ленивого домашнего кота, чтоб выдерживать взрывной характер нашей ведьмочки.

В конце концов сговорились, что пока они живут у нас во флигеле, Лавиния будет заниматься клумбой и кустами у дома — заодно и наладит связь со здешней землей.

Уже через два месяца семья ведьмочки и оборотня сообщила нам, что определилась с планами: они выкупают плантацию сахарных растений и открывают мануфактуру по их переработке. У Лавинии установилась хорошая связь с землей, и подвластная ей пашня должна производить качественный сладкий продукт. Бартоломью, как сын владельца мануфактуры, обладает достаточными навыками ведения дел, чтоб открыть производство сахара и бумаги. По виду Макса я поняла, что покупатели в метрополии у четы Троньи-Лайт непременно найдутся.

Мне же было достаточно дел в лечебнице и дома. В ближайшее время придется заняться устройством детской и поисками опытной няни. Макс как в воду глядел — выяснилось, что еще в каюте первого класса "Морской девы" завелся неучтенный пассажир, который скоро увидит свет солнца над Фасбендскими островами.

Эпилог

(Двадцать лет спустя)

— Зачем, зачем им это нужно? Ида, скажи мне, зачем?

— Лавиния, когда ты вышла замуж, тебе было немногим больше.

— Я хорошо знала Мью! мы, можно сказать, жили вместе полгода!

— А наши дети знакомы с пеленок.

Но подруга продолжала ломать руки, пока я перевязывала букеты разноцветными лентами.

Не представляю, из-за чего Лавиния так распереживалась. Я не видела ничего страшного в том, что лорд Тимоти Мадрон девятнадцати лет сочетается браком с госпожой Аделаидой Троньи-Лайт восемнадцати лет.

Максвелл заглянул к нам сообщить, что павильон готов. Черный Лис Фасбенда, как его прозвали за унаследованные способности отца, десятый год руководил кафедрой естествознания университета и за этот срок сманил в Арбор немало профессоров из материкового королевства.

— О, Лавиния, должен принести тебе свои благодарности. Образцы из моей последней экспедиции великолепно прижились в университетской оранжерее.

— Пф. Будто могло быть иначе, — фыркнула ведьмочка.

Похоже, природную стервозность природниц не вылечит ничто — ни удачное замужество, ни трое детей, ни профессиональное признание.

Быстро сменив настроение, Лавиния вернулась к стенаниям:

— Максвелл, что с ними будет? Скажи, что с ними будет?

— С образцами? Вырастут, зацветут, начнут плодоносить…

— Да нет же! С нашими детьми.

— А… тоже зацветут и начнут плодоносить. Все, я убежал, мне еще гирлянду вешать.

Нахал. Увидел, что ведьмочка готова метать молнии из глаз, и скрылся. А мне разбирайся с подружкой. Упредив молнии я пошла в атаку:

— Лавиния, скажи честно, за кого ты переживаешь, за вашу дочь или за нашего сына?

— За обоих… Мью! Что ты творишь! Ты не одет! Оборачивайся немедленно! Нет, не здесь, я взяла твою одежду, она в желтой гостевой спальне! Сейчас же!

Рыжий кот фыркнул и ускакал вверх по лестнице.

В дверь постучали. На пороге стояла милая женщина с не менее милой девочкой, а у ног прижалась большая рысь с рысенком, который выглядел так, как выглядят подростки: угловатым и нескладным.