Наследница огня - Маас Сара Дж.

Она вытирала медный котел, когда кто-то удивленно присвистнул и произнес:

– Таких восхитительных синяков мне еще не доводилось видеть.

Селена подняла голову. По кухне шел высокий старик, похоже ровесник Эмриса, сохранивший изящество движений. В руках он держал пустое блюдо.

– Малакай, не трогай ты ее, – отозвался Эмрис, хлопотавший у плиты.

Вот он какой, Малакай. Парный Эмриса. Стало быть… муж.

Малакай ослепительно улыбнулся и поставил блюдо возле Селены.

– Насколько я знаю, Рован рукоприкладством не занимается.

Под его коротко стриженными седыми волосами проглядывали заостренные уши. Во всем остальном лицо Малакая было вполне человеческим, хотя и довольно грубым.

– А ты даже не потрудилась смазать свои трофеи.

Она молча смотрела на Малакая. Он перестал улыбаться.

– Моему парному и так забот хватает. Не усугубляй его ношу. Поняла?

Эмрис что-то пробурчал.

– Мне нет дела до ваших забот. – Селена лишь пожала плечами.

Малакай понял невысказанное вслух предостережение: «Так что нечего лезть в мои дела». Он ответил легким кивком. Селена не столько видела, сколько слышала, как он подошел к Эмрису, поцеловал старика, прошептал что-то сердитое, после чего покинул кухню.

– Надо же, даже полуфэйские воины начинают превращаться в сверхзаботливых наседок, – с нарочитой веселостью проговорил Эмрис.

– Это у нас в крови, – подхватил Лока. – Заботиться о семьях – наша обязанность, честь и главное дело в жизни.

– А такие, как ты, от этой заботы садятся нам на шею, – усмехнулся Эмрис. – Превращаются в захребетников.

Старик подошел к чану и протянул Селене грязную кастрюлю.

– Не сердись на Малакая, девочка. Ты здесь новая, да еще из Адарлана. И учителя твоего мы тоже не понимаем.

Селена плюхнула кастрюлю в чан:

– Мне все равно, понимаете вы или нет.

Ей действительно было все равно.

Учеба в этот день была сущей пыткой. И не только потому, что Рован спросил, не собирается ли она опять вытряхивать из себя завтрак и орошать штаны. Это она бы стерпела. Но Рован заставил ее часами (часами!) сидеть среди развалин храма, на каменном уступе, истрепанном туманными ветрами. Задание было то же, что и вчера, – превращение.

Селена допытывалась, почему он просто не может учить ее магии. Ответ был один и тот же: обучение магии невозможно без умения превращаться. Но после вчерашнего никакие угрозы Рована не могли заставить ее поменять облик. Даже если бы он вдруг выхватил кинжал и стал подрезать ей уши, придавая им заостренную форму, это не заставило бы ее совершить превращение. Один раз она честно попыталась. Рован отлучился в кусты. Пока его не было, Селена добросовестно старалась вытащить из своих глубин магическую силу. Ничего. Ни вспышки света, ни обжигающей боли.

Так они и сидели на склоне горы. Селена продрогла до костей. К счастью, она не потеряла самообладания, выслушивая оскорбления и обидные словечки, на которые Рован был неистощим. Он произносил их вслух и мысленно. Неужели она научилась читать его мысли? Потом она спросила, почему Рован не стал преследовать то существо, которое подстерегло ее за курганом. Фэец ответил, что намеревается это сделать, а все остальное ее не касается.

Время ползло медленно, чего нельзя было сказать о собиравшихся грозовых тучах. Хлынул ливень с градом, однако Рован и не думал уходить. Селена сидела, стуча зубами. Ей надоело стряхивать мелкие градины с волос. Она заледенела снаружи и изнутри. И только когда дождь начал стихать, Рован соизволил двинуться в обратный путь. Он снова оставил Селену у двери бани, выразительно сверкнув глазами.

«Завтра будет еще хуже», – говорил его взгляд.

Отогревшись, Селена потащилась к себе. В комнате ее ожидала сухая одежда, сложенная и размещенная с такой аккуратностью, что у нее закралась мысль: уж не приставили ли к ней невидимую служанку? Иначе как объяснить это чудо? Ведь не Рован же все это принес. Бессмертный принц никогда не опустится до помощи какой-то полукровке.

За окошком снова сверкали молнии и хлестал дождь. Селена смотрела на стену леса, то появлявшуюся в свете молний, то снова исчезавшую в темноте. Если бы не голод, она бы осталась в комнате и завалилась спать. Но ее голова уже начинала кружиться – верный признак, что нужно срочно поесть. Точнее, наесться, впихнув в себя все, что найдет. С таким синяком под глазом только и делать, что лопать; даже если ради этого придется идти на кухню.

Селена дождалась, пока, как ей казалось, все ушли наверх. От завтрака всегда что-то оставалось. Должно остаться и от обеда. Но до чего же она устала. А тело, невзирая на горячую баню, ломило еще сильнее, чем утром.

Голоса она услышала еще на подходе к кухне. Она уже собиралась вернуться, но это означало бы голодную и, скорее всего, бессонную ночь. Во время завтрака с нею никто не заговаривал (Малакай не в счет). Наверное, ее и сейчас не заметят.

Кухня была не просто полна. Кухня была до отказа забита обитателями крепости. Сидели на принесенных стульях и на подушках. С плиты сняли металлический верх, превратив ее в подобие открытого очага. Ярко пылал огонь. Рядом расположились Эмрис и Малакай, переговариваясь с собравшимися. У всех в руках были тарелки и миски. Казалось, обитатели крепости почему-то решили обедать здесь. Прячась в тени лестницы, Селена разглядывала собравшихся, удивляясь их решению. В столовой куда просторнее. Правда, холодновато. Неужели только это заставило всех собраться возле импровизированного очага?

При виде пищи Селена перестала терзаться вопросами. Бесшумно спустившись вниз, она легко протолкнулась к ближайшему столу (навыки ассасина), взяла тарелку и до краев наполнила жареной курятиной, картошкой и свежим, еще теплым хлебом. Ее уже воротило от картошки, но та хорошо насыщала. Собравшиеся все так же переговаривались, не замечая Селены. Те, кому не хватило места, стояли вдоль стен, потягивая эль из глиняных кружек.

Конец ознакомительного фрагмента.