Адам не женится на Еве - Лариса Соболева

– Так это твоя девушка? Я же не знала, надо было объяснить… А! – завизжала Дана, меняя дислокацию. Желательно поближе к мебели держаться. Не станет же он громить свою стильную мебель, которая стоит немало. – Клянусь, я не поняла! Богдан, успокойся! А почему она тебя не выслушала? Она что, тебе не верит? Тебе?! Я бы поверила… А!

Он носился за ней, рыча в приступе ярости, Дана бегала вокруг мебели, не давая ему подобраться к себе, а то вдруг зашибет насмерть, потом будет жалеть.

– Богдан, я не виновата, сам подумай! Я же не знала! Даже хорошо, что так получилось. Зачем нужна девушка, которая тебе не верит?

– Будь про… проклят т… тот день, когда т… ты поп… палась мне! – Он остановился на середине комнаты и рычал зверски. – Будь п… проклят т… т… тот час, когда я отбил т… тебя у б… бандитов! Знал бы, по… помог п… п… пришить!

– Ну, ты не прав, – робко подала голос Дана. – Честное слово, не прав.

– Ты в… в… все ис… испортила!

– А может, наоборот? – говорила она одновременно с ним. – Может, я тоже тебе помогла разобраться…

– Ч… черт бы т… тебя побрал!

– …что выбрал ты недостойную тебя девушку. Подумаешь – психанула! Не разобравшись! Как можно не выслушать человека и сразу выводы делать?

– Сва… валилась мне на… на голову!

– Ну, хочешь, я поговорю с ней? – закричала Дана, перекрыв его проклятия. Он замолчал, вперил в нее два свирепых глаза. – Я поговорю с ней, все объясню, хочешь?

– Не н… надо. – И пошел к выходу.

– Куда ты, Богдан?

– Отстань!

Хлопнул дверью. Обессиленная Дана присела на кресло:

– Похоже, я перегнула палку…

Как никому другому, ему во время расследований везло на анонимные звонки, зачастую бесполезные, иногда так и вовсе вредительские, однако каждый все равно приходилось разбирать. Катков переваривал звонок неизвестной, не слушая лепет Олега, который присутствовал при его разговоре по телефону и выдвинул личные версии, наверняка не заслуживающие внимания. Чем данный звонок отличается? Вроде бы от заурядной кляузы ничем, если бы до этого не было записки, переданной секретарю с пометкой «Срочно». Труп-то есть, второй раз указывают на дом Бабаджанова, и уже фигурирует конкретное место убийства. Но появился и новый фигурант – таинственная, ибо фамилия не названа, Зося. Тем не менее даны ориентиры, где искать сведения о Зосе. Катков не задумался, почему звонившая женщина говорила завуалированно, что именно она преследовала своим звонком, – у него нет привычки засорять серое вещество. Главное – есть зацепка и ориентир, интересно, что скажет Бабаджанов, хотя не хотелось бы трогать его до времени.

– Олег, узнай номер телефона и откуда был сделан звонок.

– Хорошо, Глеб Аркадьевич…

Ввели пожилого мужчину, небольшого, крепкого и простецкого на вид, с упрямым загорелым лицом, с натруженными рабочими руками. Кратко изложив, в чем суть, милиционер положил на стол улики в виде обрывков листовки и ушел.

– Ну-с, – Катков переплел пальцы и сложил руки на столе, тон избрал мягкий, почти сахарный, – как ваше имя?

– Игнат Ефимович, – недружелюбно буркнул дед Даны, опустив глаза.

– И почему же вы, Игнат Ефимович, содрали наше объявление?

– А не почему.

– Выходит, просто так? – (Дед утвердительно кивнул.) – Ну а почему именно это объявление, а не другое, раз «просто так»? – (Дед проигнорировал вопрос.) – А мне кажется, эта девушка вам хорошо знакома.

Катков достал из ящика лист и показал ему портрет родной внучки, Игнат Ефимович исподлобья, мельком взглянул на него, отвернулся. Олег догадался спросить:

– Игнат Ефимович, она ваша родственница?

Еще один взгляд, но в сторону Олега – презрительный и уничтожающий. Катков закурил, думая, каким способом разговорить деда. Он знал эту упрямую, несгибаемую породу, закаленную ударными пятилетками и великими свершениями в прошлом, не признающую настоящее. Попробуй только повысить голос – и дед польет лозунгами, как партизан перед казнью, начнет воспитывать, упрекать и ничего не скажет. С ним надо обращаться, как с рюмкой водки, налитой под завязку, – нежно, но при всем при том не мешает дать понять, что старик очутился в тяжелом положении:

– Вы, Игнат Ефимович, вынуждаете нас задержать вас.

– За что? – вскинулся тот, но не испугался, а, указав на улики на столе, грозно протрубил: – Вот из-за этого?

– Да, – прискорбно вздохнул Катков.

– Бред кобылы на утренней зорьке, – хмыкнул дед. – Нет у вас права такого, чтоб арестовывать из-за такой муры. Мы законы знаем, ученые.

– Дело в том, что эта девушка подозревается в убийстве…

– Что?!!

Игнату Ефимовичу стало плохо. Не с сердцем, оно у него крепкое, а внутри душа ухнула к полу. Он подскочил, налил из графина полный стакан воды, выпил его, вернулся на место, приняв оборонительную позу – ладони поставил на колени, набычился. А заговорил так и вовсе агрессивно:

– Эту соплю подозреваешь в убийстве? Да кто ты такой есть?..

– Вы полегче, – вставил Олег.

– А ты вообще не в счет, не с тобой разговариваю! – отмахнулся от Олега Игнат Ефимович.

– Он, между прочим, тоже следователь, – поставил его в известность Катков, что не возымело никакого действия на деда.

– Следователь?! – разъярился Игнат Ефимович. – Так и следуйте закону, а не девчонку беззащитную в убийцы записывайте. Ишь, придумали! Знаем, как вы на порядочных людей вешаете уголовщину, знаем!

– А что вы так разволновались, если девушка вам не знакома? – закуривая, спокойно спросил Катков. – Или все же знаете ее?

– Девушку Зося зовут? – вставил Олег.

– Знаешь что? – неожиданно успокоился Игнат Ефимович и подался корпусом к Каткову, игнорируя вопрос следователя-молокососа. – Сажай меня в кутузку. Ничего я тебе не скажу.

– Должен предупредить, это место не для пожилых людей… – гнул пунктиром свою линию Катков.

– Слушай, ты в войну мальцом голодал? – («Начался экскурс в великое прошлое», – подумал Катков, сбрасывая пепел в пепельницу.) – Босиком по морозу от бомбежек убегал? Ты целинные земли поднимал? В зерно зарывался по горло, чтоб не подохнуть от холода? А чего тогда пугаешь? Мне шестьдесят девять, я такого навидался, что ничего уж не боюсь, кутузки вашей тем более. Сажай.

– Ну, то, что вы хорошо знаете девушку, я понял, – сказал Катков, неспешно выводя авторучкой на листе слова. Сажать деда он не собирался, а попугать – дело святое, причем ненавязчиво попугать, без видимых угроз. – Если подтвердится ее участие в преступлении, то вы, Игнат Ефимович, будете проходить как соучастник. Укрывательство подозреваемой – это соучастие в преступлении. Паспорт у вас с собой?

Игнат Ефимович достал паспорт, протянул его следователю, который принялся изучать страницы и записывать данные, говоря:

– Так и быть, из уважения к возрасту дам вам время подумать, вы должны понять серьезность положения. Но подписку о невыезде из города оформим.

– Летом я живу на даче, – поставил его в известность дед. – Это выезд за пределы города?

– Дачи входят в черту города, так что бегством считаться ваше проживание на даче не будет, только оставьте точный адрес. Телефоны имеются? Домашний, сотовый?

– У нас, как у людей, все имеется.

Катков взглянул на него с любопытством. Далеко не часто встретишь пожилого человека, у которого все имеется, обычно он слышал одни жалобы, мол, жить стало плохо пенсионерам.

– Напишите номера, – пододвинул к нему чистый лист Катков, положил авторучку. – Вы должны явиться по первому нашему… приглашению. Идите.

Старик ушел с явным недоумением, а Катков хихикнул, потирая руки:

– Видал? Есть в стариках стержень, есть. Но не у всех. Иной раз такие гнусные персонажи попадаются, век бы не встречал.

– Надо было под протокол… – высказался Олег.

– Вот этого не надо. Нам важен результат, а не протоколы. Ну, оштрафуют старика за мародерство у отделения милиции, мы только настроим его против себя. А результат близок. Дай команду оперативникам, чтоб выяснили состав семьи Игната Ефимовича… – Катков заглянул в запись, прочел фамилию: – Гуйвы. Поставим его телефоны на прослушку, последим за дачей. Давай, давай, шевелись.

Едва за Олегом захлопнулась дверь, Катков подплыл к шкафу, налил в рюмку водки, выпил. Ух и хороший денек выдался – деда сам всевышний послал. Подумал и выпил еще, после захлопнул шкаф.

Тем временем Игнат Ефимович забрался в машину и позвонил внучке, но она не взяла трубку.

– Мерзавкина дочь! – выругался он, берясь за руль. – Ну, я тебе задницу надеру! Попадись только! Куда ж ты вляпалась, а?

Вернулся Богдан, и не один. Привел старичка с выправкой белогвардейца, одетого в дорогой костюм, вместо галстука шейный платок, на безымянных пальцах по золотому перстню с камнями. При всем при том ему не хватало черного балахона и косы, получилась бы ходячая смерть – эдакая ожившая иллюстрация из книги, – до того он был худой. Поставив зонт-трость в угол, старик улыбнулся Дане: