Большая книга летних приключений - Эдуард Веркин

Даже Тоска оценила.

– Да, – сказала она. – Впечатляет...

– Я – перфекционист, – пояснил Жмуркин. – Люблю доводить все до совершенства.

– Давайте поедем, – предложил я. – Время уже, двигаем.

И мы отправились к остановке. Питер с Тоской впереди, мы со Жмуркиным чуть отстали. Во-первых, я не люблю ходить колхозом. А во-вторых... Короче, мы отстали.

– Слушай, Жмуркин, а зачем ты петушка в аквариуме держишь? – спросил я.

Так, на всякий случай. А вдруг в неспокойной голове Жмуркина уже разрастаются всевозможные опасные идеи?

– Да так, есть один проект... – уклончиво ответил Жмуркин. – Не волнуйся, все в рамках. Видишь ли, сейчас в Москве и Питере очень популярны рыбьи бои. Вот думаю, не начать ли тренировать рыбок... Но пока не знаю. Короче, все в рамках Женевских конвенций.

– Точно?

– Точно. Автобус, давай поспешим, а то не влезем, придется трамбоваться...

Но в этот раз трамбоваться не пришлось, ехали мы с большим комфортом – вокруг Жмуркина-Элвиса образовалось свободное пространство, народ опасался приближаться к Снежку, а может, к Элвису. Во всяком случае, компания наша выглядела диковато, я думаю, если бы мы захотели, то и за проезд могли бы не платить.

Глава 5

Элвис был каратистом

Район был элитным. Что значит для нашего города элитный район? Это значит – все фонари горят и урны на месте. Ну и замки кодовые на дверях. Дом, который мы искали, располагался почти в центре. Особнячок. Скромненький, два этажа, крыша даже черепицей не покрыта, железо. Вокруг были особнячки и пошикарнее. Забор. Забор был хороший, кирпичный, на забор денег не пожалели.

Мы остановились перед воротами.

– Что стоим? – спросила Тоска. – Четыре часа почти, не успеем...

– Успеем. Жмуркин, давай.

– Нюхать будем? – спросил Жмуркин.

Я кивнул, достал из кармана подушечку. Ту самую, из клетки Элвиса. Пропитанную запахом его слез. Жмуркин взял подушечку двумя пальцами, сунул под нос Снежку, что-то прошептал ему в ухо.

Снежок громко втянул воздух, затем повернулся к нам.

– Что это он? – испугалась Тоска.

– Не знаю...

Снежок уверенно направился к Питеру. Подошел, поднялся и поставил лапы на плечи. Лизнул американского князя в ухо.

Питер побледнел.

– Он что-то чует, – сказал Жмуркин.

– Ты до крысы дотрагивался? – спросил я.

– Ну да, гладил... Вчера.

– Отлично, – сказал я. – Снежок это почуял.

Снежок лизнул Питера в щеку.

– Гуд дог... – протянул Питер. – Собачка...

Я кивнул Жмуркину. Тот прищелкнул языком, Снежок опустился на лапы.

– Отлично, – повторил я. – Снежок, как всегда, в форме. Питер, Антонина, вы пока погуляйте в округе, мы же проникнем в логово врага. Потенциального. Возражений нет?

Возражений не было.

– Тогда вперед.

И я позвонил в ворота.

Открыл могучий такой парень с переломанным лицом. Сломано было все – нос, уши, зубы, губы, брови, только глаза были целы. Видимо, боксер-телохранитель.

– Ну? – спросил он.

– Мы это... – я даже как-то оробел. – Это... мы звонили недавно из автобуса, договаривались. Ларисе Ивановне. У нас тут американец...

– Это ко мне, – из-за плеча показалась красивая женщина лет пятидесяти. – Спасибо, сынок.

Сынок. Значит, это и есть известный в городе бизнесмен.

– Ага, – громила удалился, а нас пропустили на территорию.

– Меня зовут Лариса Ивановна, – представилась женщина. – А вас?

Я представился.

– А это, – я указал на Жмуркина, – это Бьорн Симпсон. Он из Оклахомы. Он ничего не говорит, но все понимает. А я перевожу, что он хочет сказать.

– О! – восхитилась Лариса Ивановна.

– Он – президент всеамериканского общества глухонемых поклонников Элвиса, – сообщил я.

Жмуркин что-то промычал и сделал пальцами несколько непонятных знаков.

– Он говорит, что его общество называется «Слабослышащие Элвисы» и они устанавливают по всему миру контакты с другими обществами ценителей его творчества.

Жмуркин покивал.

– Я вижу, Бьорн... – Лариса Ивановна тоже покивала. – Бьорн даже в обычной жизни следует заветам... Он всегда так ходит?

Сама Лариса Ивановна, между прочим, тоже казуально не выглядела – какое-то пончо, высокие кожаные ботфорты, на шее огромный бант. При этом от нее исходила какая-то общая душевная карамельность, будто ее облили с ног до головы сахарным сиропом.

– Он всегда так ходит, – пояснил я. – Он не только глухонемой, но и еще... Отстает, одним словом, в развитии.

Жмуркин икнул.

– Видите эту собаку? – я указал на Снежка. – Это Мемфис. Он тоже фанат. И верный спутник Бьорна. Поводырь.

– О, как это мило! – прочирикала Лариса Ивановна.

Снежок шумно втянул воздух.

Жмуркин мыкнул что-то и покуролесил пальцами.

– Жмур... то есть Бьорн говорит, что он с нетерпением хочет увидеть вашу коллекцию!

– Да-да, разумеется, – Лариса Ивановна сделала приглашающий жест. – Нам туда.

В самом углу усадьбы красовался небольшой домик. Размером со средний гараж. Домик был серебряно-розового цвета, этакий замок для Барби. Над входом горела умилительная надпись из новогодней гирлянды – «Грейсленд». Даже мне захотелось прослезиться.

Жмуркин тряхнул своим коком и оскалился.

– Это великолепно, – прокомментировал я. – Бьорн говорит, что это все чрезвычайно трогательно. А внутрь можно?

– О, да, – Лариса Ивановна извлекла из-под пончо ключ. – Конечно. Прошу посетить мой скромный уголок памяти великого человека. И Мемфис пусть заходит, он будет гостем.

Лариса Ивановна открыла дверь, и мы со Жмуркиным и Снежком проследовали внутрь.

Это было круто. Никогда не знал, что любовь к Элвису может принимать такие грандиозные и, я бы даже сказал, изощренные формы.

Лариса Ивановна постаралась. Под невысокими сводами Грейсленда была собрана впечатляющая коллекция вещей, так или иначе относящихся к Элвису. Я не говорю про банальные вырезки из газет, диски, куклы, гитары, кассеты, книги и плакаты, хотя и этого добра было с избытком. Но кроме этих предметов имелись вещи и более редкие, я бы даже сказал, эксклюзивные.

Например, имелась глиняная собака, на манер тех, которые охраняют дворы. Только с головой Элвиса.

Плащ. Сшитый из париков, очень похожих на прическу Элвиса. Выглядел этот плащ чрезвычайно трэшово, во всяком случае, если бы я увидел такой на своей маме, то весьма бы удивился. И сон бы у меня нарушился.

Имелись пирожные в форме Элвиса. Кресла в виде Элвиса. Аквариум в виде Элвиса. Мороженое «Элвис» в прозрачном холодильнике. Матрешка Элвис – тридцать три штуки друг в друге. Элвис в виде крокодила. Крокодил в виде Элвиса.

На потолке гигантский кроссворд, посвященный памяти Элвиса.

Присутствовал и Элвис собственной персоной. Восковая фигура в рост. Похожий. У меня лично при виде всех этих чудес закружилась голова, а потом я вдруг понял, что вряд ли теперь у меня появится желание хоть когда-нибудь слушать и лицезреть короля рок-н-ролла.

Жмуркин же при виде этой реликвии пришел в глухонемой восторг, он опустился на колено и стал что-то непонятно и гортанно булькать на ухо Снежку. Актерский талант, примерно так булькали упыри в фильме про арктическую вампирскую резню.

Он побулькал-побулькал, Снежок поднял голову и громко втянул воздух.

Я напрягся. Если сейчас Снежок учует Элвиса-крысу, то наверняка как-то знак подаст.

Снежок вдохнул еще.

– Что это он? – спросила Лариса Ивановна.

– Тут витает дух Элвиса, – сказал я. – Мемфис его чует.

– О! – Лариса Ивановна закатила глаза.

– Бьорн сказал мне, что у них в Оклахоме в клубе «Глухонемые Элвисы» есть спирит-негритянка, она может вступать в контакт с Элвисом.

– О! – Лариса Ивановна вздохнула.

Снежок сел на пол и тривиально, совсем не подобающе для американской собаки почесался.

– Проказник! – промурлыкала карамельная Лариса.

Жмуркин замычал что-то истерически и закрыл глаза.

– Бьорн в восхищенье, – прокомментировал я. – Ваша коллекция может соперничать с самыми полными собраниями Иллинойса и Алабамы. Особенно шуба... Или плащ... Короче, вот это. Он сказал, что обязательно сошьет такую же своей маме!

– О! – Лариса Ивановна сжала руки. – Какой добрый сын! Мой Максик тоже был очень добрым мальчиком, пока не женился...

Лариса Ивановна закрыла глаза, завибрировала и сказала:

– Если Бьорну так приглянулось это манто, то я... Осмелюсь просить принять в дар!

Жмуркин издал проваливающийся звук.

– Бьорн выражает искреннюю признательность, – перевел я.

После чего принял из рук Ларисы Ивановны изделие из париков и водрузил его на плечи Жмуркина.

Жмуркин выдал несколько замысловатых, но очень выразительных знаков руками.

– Бьорн говорит, что, когда вы будете в Америке, в Оклахоме, вы просто обязаны посетить их объединение.

– Это так мило с его стороны! – Лариса Ивановна матерински погладила Жмуркина по плечу.

Я достал из кармана фотоаппарат и заснял все это великолепие. Жмуркина в шубе из париков Элвиса. Ларису Ивановну. Элвиса-матрешку.