Иллюзия - Джин Юинг

– Опасно? Почему? Какой от этого вред?

– Это незаконно. Карается смертью. – Найджел криво усмехнулся. – Как, впрочем, и предательство. Благодарю вас за то, что вы рассказали мне. Это было очень великодушно с вашей стороны.

Она чувствовала себя обессиленной и разбитой и злилась, что он так легко добился своего.

– Нет! Великодушие здесь ни при чем. Ваше умение манипулировать людьми можно сравнить с блестящим полководческим талантом Наполеона. У меня просто не было выбора. У вас бездна талантов, не правда ли? Но вы используете все их, чтобы получить власть над другими. Я нахожу это отвратительным. Какими еще мерзкими талантами вы обладаете?

Губы его скривились.

– Я умело обращаюсь с пыточными тисками и дыбой.

– Вы не могли бы оказать любезность и открыть мне всю правду после того, как сами безжалостно вытянули ее у меня?

Он сел, положив пальцы обеих рук на струны арфы.

– Не думайте, что вам удастся пристыдить меня, Фрэнсис. Я уже давно разучился щадить чувства людей. Внизу меня ждут два чемодана бумаг, которые были посланы из парижского кабинета Доннингтона после высадки Наполеона, а также документы, найденные при обыске Фарнхерста. Большая часть их зашифрована. Моя задача – расшифровать их. Именно за этим занятием я провожу все дни, с утра до вечера. Это один из моих талантов. Как я уже говорил вам, я увлекаюсь математикой.

Тронув напоследок пальцами струны, он встал и направился к выходу.

– Нет, – остановила его Фрэнсис. – Подождите. Если уж мы договорились не щадить чувства друг друга, то теперь моя очередь. После того, как вы столь бесцеремонно обошлись со мной, я не могу позволить вам так просто уйти. У меня тоже есть к вам вопрос.

Он остановился в дверях и, повернувшись, улыбнулся ей, словно был уверен в собственной неуязвимости.

– Разумеется, – ответил он. – Задайте его. Фрэнсис хотелось причинить ему боль. Задавая этот вопрос, она прекрасно сознавала, что именно так она быстрее достигнет своей цели. Тогда почему же она тотчас пожалела о сказанном?

– Кто такая Катрин?

Глава 8

Лицо Найджела напряглось: тонкие ноздри затрепетали, уголок рта дернулся.

– Значит, война, – наконец произнес он. – Я без всякого желания расспрашивал вас, но мне казалось, что вы понимаете причины, по которым я был вынужден сделать это. Это расплата?

– Пленнику никогда не помешает, – сказала Фрэнсис, – знать некоторые тайны своего тюремщика. Воля ваша.

Его пальцы, сжимавшие ручку двери, побелели. Он смотрел на свою руку так, будто видел ее впервые.

– Мне казалось, что я достаточно предложил вам в обмен на полученные сведения. Но теперь вижу, что ошибался. Очень хорошо. Буду рад рассказать вам. – Он рывком распахнул дверь. – Но не здесь, не в этой комнате, где моя мать имела обыкновение играть на клавесине.

Он пошел по коридору, оставив ее одну среди инструментов, освещенных лучами солнца, проникающими в комнату сквозь сводчатые окна.

«И если моя рука оскорбит тебя, отруби ее». Найджел смотрел, как его пальцы скользят по бумаге. Движения отточенного пера так не вязались с тем, что открывали ему эти документы. Чернильные пятна не сходили с его рук. Он мрачновато рассмеялся. Будни его существования казались ему оскорбительными.

Прошло три дня с тех пор, как он допрашивал Фрэнсис в музыкальной гостиной. Все это время он избегал ее и презирал себя.

Но он не мог позволить себе поблажки и поэтому сосредоточился на работе.

Доннингтон использовал не особенно сложный код, и сведения, которые он передавал, были не очень важными. Несколько записок о вооружении и запасах продовольствия – этого было вполне достаточно, чтобы английская армия потеряла какое-то количество людей. Попадались и доклады о планах союзников, относящиеся ко времени взятия Парижа прошлым летом. Ничего такого, что могло бы повлиять на ход войны или сорвать заключенное перемирие. Тогда почему Доннингтона сочли такой важной персоной, что решили убить?

Совершенно очевидно также, что Фрэнсис ничего не знает. Отчего же ему не давало покоя чувство тревоги, когда он думал о ней? Инстинкты, которые в прошлом помогли ему выжить, теперь взывали к бдительности. Было ли это просто наслоением глубоко запрятанных страхов или эта девушка действительно станет следующей мишенью неизвестного врага? Найджел этого не знал, но, если существует хоть малейшая опасность, он должен удержать ее здесь, чего бы это ему ни стоило.

«Воля ваша», – сказала она. Он заставил ее приехать сюда и принудил отвечать на его вопросы. Она не могла знать, с каким отвращением он это делал. Но она задала вопрос, и он расскажет ей то, что она хочет знать. Не сделать этого – значит признаться в своей трусости. Фрэнсис видела его лишенным рассудка и молящим о помощи. Стоит ли беспокоиться еще об одном унижении? У него не было причин не говорить ей о Катрин. И здесь, в своем кабинете, он верил, что сможет без всякого вреда для себя сделать это. Тем не менее мисс Фрэнсис Вудард сама обладала огромной властью, перед которой он чувствовал себя полностью беззащитным.

Он взглянул на часы и позвонил в колокольчик.

В дверях появился лакей с бесстрастным лицом.

– Милорд?

– Где мисс Вудард? Я пригласил ее прийти ко мне по меньшей мере час назад. Мэри отнесла записку. Разве она не послала ответ?

Он потратил довольно много времени, сочиняя записку. Тщательно выверенные слова извинения и приглашение – ни в коем случае не приказ! – прийти к нему в кабинет.

Лакей смущенно покашлял, прикрывая рот рукой.

– Насколько мне известно, горничные не могут найти мисс Вудард, милорд.

Найджел вскочил на ноги, и чернила расплескались на аккуратные строчки.

– Что, черт побери, это означает? Как это не могут найти?

– Похоже, мисс Вудард нет в доме, милорд. Мы искали везде, но…

Лакей не договорил, потому что Найджел поспешно вышел из комнаты. Он обратился к горничной Мэри. Глаза девушки наполнились слезами.

– Не знаю, милорд, честное слово! Меньше часа тому назад мисс Вудард была в комнате для занятий музыкой, но потом исчезла без следа! – Мэри закрыла лицо передником и запричитала: – О милорд! Должно быть, леди незаметно вышла из дома.

Найджел протянул горничной свой платок.

– Не плачь. Это не твоя вина. Она не могла уйти из дома незамеченной.

Дом Риво одиноко стоял на собственной земле маркиза в районе Пиккадилли и не походил ни на одну из недавних построек в соседних фешенебельных кварталах. Архитектура здания была выдержана в строгом георгианском стиле, без всяких готических или причудливых деталей, где можно было бы заблудиться. Риво нанял охрану, достаточную, чтобы сдержать целую французскую армию, а не только одну женщину. Тем не менее такое большое хозяйство требовало регулярного пополнения запасов продуктов, да и горничных нельзя было навечно запереть внутри. Поэтому кто-то постоянно входил или выходил из дома. Но для этого каждая горничная должна была получить персональное разрешение. Ни одному торговцу не разрешалось въезжать в ворота. Нет, Фрэнсис не могла убежать.