Возвращение из ночи - Елена Свиридова

— Ты куда, дорогая? — спросил Герман.

— Я устала и хочу спать! — ответила Анна капризным голосом.

— Да, конечно, — Герман тоже поднялся.

Анна качнулась вдруг, чуть не упала, Герман успел поддержать ее.

— Что с тобой? Тебе плохо?

Она посмотрела на него так странно, словно перестала узнавать, и проговорила, еле шевеля губами.

— Просто... я хочу... спать...

— Идем, я уложу тебя. — Герман подхватил ее на руки.

Анна больше не вырывалась, расслабленно откинулась на его руках и закрыла глаза.

Герман осторожно перенес ее в спальню, положил на постель. Она уже ни на что не реагировала и почти не шевелилась. Герман присел рядом с ней, прислушался к ее дыханию. Она дышала ровно и тихо.

— А теперь спи! — он поцеловал ее, потом осторожно встал и вышел из комнаты...

Утром, проснувшись одна в своей спальне, Анна обнаружила на тумбочке рядом с кроватью оба своих кольца, подаренных Германом. Одно, с бриллиантом, находилось в той самой шкатулке, в которой Герман преподнес его Анне несколько месяцев назад. Другое, обручальное, лежало рядом. Все это выглядело вполне естественно, так, словно Анна просто сама положила их здесь перед тем, как лечь спать. Она надела на пальцы оба кольца, оглядела свою руку, потом встала, накинула халат и отправилась осматривать дом. Герман, видимо, уехал рано, не оставив на этот раз никакой записки. Что ж, игра продолжалась! Главное — раньше времени не выйти из роли, не выдать себя каким-нибудь случайным словом, жестом, поступком...

Уже несколько часов подряд в квартире Белова не прекращались разговоры о пропавшей Анне. Все с необычайным интересом слушали трогательный рассказ Ромки о том, как он познакомился у дверей приемной комиссии "Строгановки" с очень странной девчонкой. Она тайком сбежала из дома с одной дорожной сумкой, в которую уложила свои рисунки, без вещей, без денег, добиралась до Москвы где автостопом, где — "зайцем". Не смотря на все это, она держалась довольно уверенно, и когда Ромка увидел ее работы, то сразу понял — почему. Такого яркого, необычного художественного видения он еще не встречал, разве что в работах великих мастеров прошлого. Но Анна была не из прошлого, ее имя еще не стало легендой и не было вписано в историю искусства, она жила в настоящем, с ней можно было разговаривать, смеяться, дружить... Ромка считал, что их встреча — настоящий подарок судьбы, а когда их обоих приняли в училище, был просто счастлив. Четыре года они вместе ходили на занятия, вместе гуляли по вечерней Москве, вместе подрабатывали чем бог на душу положит, жили в одном общежитии... Конечно, Ромка был влюблен в нее, но никогда не показывал виду, никогда не досаждал ей признаниями в своих чувствах, боясь хоть чем-то испортить их трогательную и нежную дружбу. Между ними всегда сохранялась какая-то дистанция, у Анны была своя жизнь, свой особый мир, куда она не допускала никого, даже близких друзей... Позже Ромке удалось снять комнату на окраине Москвы, а Анна осталась в общежитии. Теперь они виделись не так часто, но она иногда приходила к нему в гости... Это были самые счастливые моменты в его жизни! В последний год им удалось, вместе с другими ребятами, уже окончившими училище, завоевать места на Арбате. Все свободное время Ромка проводил там, а Анна то появлялась, то исчезала... Зарабатывала она немного, потому что ее особая манера, особое видение не всегда были понятны и доступны широкой публике...

Наконец Ромка в своем рассказе дошел до того дня, когда на Арбате появился незнакомый мужчина и заказал Анне свой портрет...

— Вот тогда я и видел ее в последний раз, — Ромка вздохнул — Вы мне не дадите сигарету?

Белов протянул ему пачку "Винстона".

— Я вообще-то не курю, так, иногда...

— Понятно, вы разволновались, — Джек щелкнул зажигалкой. — Это вполне естественно.

— Кстати, Роман, вы хорошо помните того человека, вы бы узнали его? — вдруг спросил Белов.

— Думаю, да, у меня неплохая зрительная память... Правда, с тех пор я ни разу нигде его не встречал...

— Дело в том, что Анна нарисовала однажды чей-то портрет, я сейчас вам его покажу. Может быть, это он? — Белов стал перебирать бумаги в поисках таинственного портрета, но нигде не мог найти его. — Понять не могу, еще утром лежал здесь...

— Анна его забрала, — сказал Ромка.

— Но зачем? — удивился Белов.

— Затем, Ленечка, — сказал Джек, — что она вспомнила что-то такое, от чего у нее поехала крыша. Судя по всему, не смотря на это, она действовала вполне разумно и сознательно. Вероятнее всего, ее амнезия закончилась. В полном здравом рассудке она собралась, оделась, уничтожила все возможные улики и исчезла в неизвестном направлении. Думаю, она хорошо знала, куда и зачем идти.

— Кто у нас сыщик? Ты что ли? — проворчал Митя.

— Молчи уж, Лавлас несчастный! — засмеялся Джек. — Я просто выстраиваю психологию ее поведения. Мне кажется, здесь все понятно.

— А вот мне ничего не понятно! — Белов уставился на друга. — Почему она меня не дождалась? Ведь я старался помочь ей, мы вместе восстанавливали ее память! Она все мне рассказывала — и сны свои, и то, что помнила! Отчего же теперь она не захотела рассказать мне, посоветоваться?

— Я же сказал, от того, что у нее крыша поехала! Мог бы и сам догадаться! А вот от чего она поехала, я сказать тебе не могу, потому что сам не знаю!. Это уже из области фактов, а не психологии. Так что дело за вами, господин сыщик!..

— Я понял, — вздохнул Митя.

Маша, во время разговора сидевшая рядом с отцом, с интересом слушала Ромку и, сама еще не осознавая этого, все больше проникалась к нему симпатией. Ей нравилась его искренность, трогала его взволнованность, и где-то в тайном уголке души она с радостью отметила, что во время своего рассказа он несколько раз обращался именно к ней, Маше, и в эти моменты на его лице, как казалось ей, появлялась смущенная улыбка... Более того, Маша испытывала к нему какое-то странное чувство, похожее на ревность. Что же у него было с Юлианой? Именно так теперь Маша называла про себя таинственно исчезнувшую девушку. Если даже и не было ничего, он явно влюблен в нее! Ведь он сам как бы невзначай признался в этом! Все влюблены, Ромка, отец! Митенька втюрился в маму, а кто же любит ее, Машу? Неужели все считают ее всего лишь вздорным ребенком? Ну ничего, пройдет немного времени, и она всем докажет, что стала совершенно взрослой независимой личностью!

Размышляя так, Маша незаметно бросала взгляд то на Дмитрия Сергеевича, то на Ромку и уже сама не могла понять, чье присутствие ее волнует больше и кто из них ей на самом деле нравится...

Часть вторая

С того момента, как исчезла Анна, прошло около месяца, но до сих пор о ней абсолютно ничего не было известно... За это время Наталья Белова успела вернуться в Москву и улететь в новую, более длительную командировку. Конечно, от нее скрыли подробности ужасного машиного приключения, а сама Маша настояла на том, что будет продолжать жить у отца до ее возвращения, и Наталья в конце концов "официально" с этим смирилась. Белов, в свою очередь, установил для дочери жесткий регламент посещения всяких занятий, отвозил ее сам на машине и в школу, и к репетиторам и даже на каратэ, требовал звонить отовсюду перед выездом, и если не мог ее встретить сам, то это делали Джек или Митя.

Всякие тусовки после той безумной ночи были запрещены строго настрого, и когда Маша попыталась возразить отцу, он сказал.

— Не нравится — иди жить к тетке!

На этом споры закончились, и Маша покорно смирилась со своей участью.

Дмитрий Сергеевич, с волнением отсчитывавший дни и часы до возвращения Натальи, проявлял по отношению к Маше удивительный такт, ни словом не напоминая о ее недавнем признании в любви. В отличие от Джека он не позволял себе также никаких ехидных шуток и колкостей, и Маша постепенно успокоилась, а однажды вдруг поймала себя на мысли, что слишком часто вспоминает о Ромке. Обаятельный, бедный и, безусловно, талантливый художник незаметно занял в ее душе очень существенное место, оттеснив на задний план роковую страсть к немолодому мужественному супермену.

Маша с отвращением готовилась к очередному выпускному экзамену. Вдруг зазвонил телефон. Она схватила трубку и страшно обрадовалась, услышав ромкин голос.

— Привет! — сказал он. — Это я, Роман.

— Привет! — ответила Маша.

— Ну, как ты?

— Нормально. Гадкую физику зубрю.

— Синяки прошли?

— Давно... Знаешь, у нас пока про Анну ничего нового, — поспешила сообщить Маша, думая, что именно это главная цель ромкиного звонка.

— Понимаю... Знаешь, я вообще-то хотел спросить тебя...

— Что? — насторожилась Маша.

— Тут выставка одна интересная открылась, хочешь завтра сходим?

— А что за выставка? — спросила Маша с напускной небрежностью.

— Приятеля моего. Он классный художник, русский сюрреалист. Не знаю, конечно, может тебе и не интересно.