Венецианский купец - 5. Всплеск в тишине - Дмитрий Викторович Распопов

— Мы готовы принять дар от тебя, завтра утром ты получишь оба варианта письма Святому престолу. Сам выберешь тот, который лучше подойдёт к нахождению компромисса.

— Ваша мудрость, великий Заморин, заставляет меня каждый раз ею поражаться, — я искренне поклонился, что не привело его в лучшее расположение духа, но дар он по крайней мере принял и сундук от моих офицеров перекочевал с помощью слуг за ширму позади него.

Глава 16

— Надеюсь с неприятной частью разговора мы закончили, — он на мгновение прикрыл глаза, чтобы скрыть своё недовольство и раздражение, но сразу, как открыл их, заговорил со мной обычным тоном.

— Я искренне на это надеюсь, — снова поклонился я.

— Проведённое расследование нечистоплотности некоторых торговцев, — продолжил он, — вскрыло много гнойников, и выяснились весьма некрасивые факты о моей родне, а также части советников. А зная, что всё началось лишь с маленького инцидента на рынке, мы бы хотели преподнести тебе дар, чтобы показать, насколько ценна была оказанная тобой услуга по разоблачению изготовителей фальшивых камней.

Я заинтересованно слушал его, когда появился тот офицер, к которому я тогда обратился на рынке, со знакомой шкатулкой под мышкой. Правда в этот раз он был одет много лучше, чем прошлый, а золотая сабля, висящая на боку явно была подарком скорее всего самого Заморина. Что тот и подтвердил, сказав, что в этой истории, каждый получил, что должно, отказавшись при этом рассказывать что-либо сверх того, что он уже объявил. Настаивать я понятное дело не стал, поэтому когда передо мной поставили шкатулку, я осторожно открыл крышку и обомлел. Внутри, лежал всего один камень, но зато какой! Огромный, огранённый рубин такого любимого мной насыщенно-красного цвета, на простой золотой подвеске, какой я всегда носил эти камни. Подарок явно делали для меня лично, учтя мои вкусы.

— Я почту за честь носить его, — произнёс я и с его разрешения, взял ожерелье из шкатулки и повесил на шею. Он точно был больше и тяжелее, прошлых своих собратьев, что у меня были, это ощущалось по его весомой тяжести.

От моего поступка Заморин чуть повеселел.

— Мы рады, что смогли учесть твои интересы Витале, — хмыкнул он.

— Тогда я думаю десять килограмм какао-бобов, которые завтра получит ваш повар, скрасят привкус огорчения от нашего недавнего разговора, — поклонился я в ответ.

— Я готов купить много больше, по любой цене! — воскликнул он.

— К сожалению, эти бобы служат у майя вместо денег, — я огорчённо покачал головой, — поэтому думаю вы понимаете, что их цена была весьма высока для того, чтобы ими торговать, я взял лишь немного себе, когда попробовал этот дивный напиток. Так что их у меня осталось только для личного использования великий Заморин, и продавать я их не намерен.

Он огорчённо покачал головой.

— Хорошо, я понимаю, надеюсь следующий раз, когда ты посетишь тот континент, ты вспомнишь обо мне и купишь их в достаточном количестве.

— Конечно, — низко склонился я, понимая, что аудиенция окончена. Поднявшись со стула, я ещё раз низко поклонился и подхватив разомлевших от обильной еды и выпивки офицеров, отправился в обратный путь.

— Как прошёл разговор с правителем? — поинтересовался у меня сеньор Бароцци, видя, что я молчу всю дорогу и о чём-то напряжённо думаю.

— Тяжело, — признался я, — но по крайней мере надеюсь христиан на какое-то время оставят в покое.

— Это же отличные новости, сеньор Витале! — обрадовался он, — почему же вы так грустны?

— Да вот думаю о письме, что он через меня хочет отправить Святому престолу, — я почесал затылок, — правильно я делаю, становясь посредником? Не слишком ли это для моей скромной особы?

Услышав мои слова, венчальных громко фыркнул. Я удивлённо обернулся, посмотрев на него.

— Что с вами, сеньор Бароцци?

Он поражёно посмотрев на меня, покачал головой.

— Я не буду говорить вам всего, что у меня сейчас вертится на языке сеньор Витале, — заметил он, — но просто поверьте слову старого опытного человека. Никто кроме вас, не подходит на эту роль лучше! В этом я твёрдо уверен сам, и если вы спросите любого из офицеров моих или морских, то думаю вы получите ровно такой же ответ.

— Мне бы вашу уверенность сеньор Бароцци, — тяжело выдохнул я и пошёл к пирсу, где на волнах слегка покачивался огромный корабль.

18 января 1203 года от Р.Х., Аравийское море

Наконец все приготовления, продажи, покупки были завершены и простившись с гостеприимным портом, мы двинулись дальше. Ночью перед отплытием я поговорил последний раз со старейшинами христиан, попросив их не рисковать понапрасну. Обещания Заморина о прекращении гонений сегодня есть, а завтра нет, поэтому им лучше, как и прежде, не выходить из тени. Они весьма серьёзно восприняли мои слова, пообещав, что выполнят мою просьбу, особенно им понравились подарки. Я попросил местных ювелиров сделать по золотой цепочке с крестиком и раздал их на нашей встрече, вручив также оставшиеся у меня три книги Священного Писания. Последним они обрадовались даже больше, поэтому я понадеялся, что новая вера в Индии просуществует, даже если Папа, откажется присылать сюда своего представителя. Простившись с ними с этими невесёлыми мыслями, я отбыл на корабль, велев поднимать паруса и отходить сразу поутру, пока ещё какое-то происшествие не оставит нас здесь ещё на несколько дней. Зная мои способности влипать в неприятности на ровном месте, сеньор Джакопо тут же это и выполнил, заслужив от меня грозный взгляд, поскольку он высказал свои мысли вслух.

28 марта 1203 года от Р.Х., мыс Доброй Надежды, Южная Африка

Я не стал сильно выёживаться и обратный маршрут из Индии проложил до берегов Сомали маршрутом первого путешествия Васко да Гама, только он плыл в Индию им, а мы обратно. Из Аравийского моря и Тихого океана, мы с муссонными ветрами, а затем мозамбикским течением прошли короткими остановками вдоль восточного побережья Южной Африки по территориям нынешних Сомали, Кении, Мозамбика, нигде особенно не задерживаясь и даже незаметно для меня, вышли в воды, где Атлантический океан, соединяется с Индийским, это я заметил только при очередном утреннем купании, а затем симбионт подтвердил мои натурные испытания, вызывающие до сих пор священный трепет у всей команды, когда они видели это по утрам и вечерам. Даже канат, которым я был привязан к четырём морякам, никак их не успокаивал, поскольку глубина океанов, по водам которых мы шли, не поддавалась исчислению. Хотя что говорить о