Только не трогать - Лана Вейден

«Пара минут» тянется слишком долго.

Майер продолжает печатать, но мне кажется, что он держит в руках не телефон, а бомбу с часовым механизмом. Чтобы немного успокоиться, оглядываюсь по сторонам.

В зале - лёгкий полумрак, тени от ажурных светильников мягко оплетают деревянные панели на стенах. Вдоль правой стены - резные декоративные шкафчики с итальянской керамикой. Мебель - кофейных и молочных оттенков.  

Замечаю, что администратор стала рядом с соседним столиком и беззастенчиво впилась взглядом в Майера.

На ней - темно-коричневое платье с бежевой окантовкой, в ушах - сережки с подвесками, похожими на золотые монетки. Когда она наклоняет голову набок, сережки в ушах слегка покачиваются. Похоже на гипнотический маятник, только этот «маятник» не расслабляет, а еще больше нервирует.

Комок, застрявший в горле, почему-то начинает горчить.

- Ладно, возвращаемся к обсуждению твоей книги, София, - Майер, наконец, прячет телефон.  - Точнее, к вопросу о психологической достоверности, которой ты так гордишься.

Я хмурюсь и продолжаю смотреть на администратора. Хоть я и не знаю, что за разговор предстоит, вести его при ней совсем не хочется. Марк, проследив за моим взглядом, тоже хмурится, и девушка тут же испаряется.

- Дело в том, - Марк снова поворачивается ко мне, - что для меня так и остались загадкой некоторые эпизоды. Например: как-то к твоей героине прикоснулась незнакомая девушка, после чего щека героини покраснела и стала зудеть. С чего бы?

- Там же есть объяснение. Целая глава этому посвящена.

- Глава о том, как твоя героиня однажды возвращалась из художественной школы…

- Из музыкальной.

- Да, точно! - он слегка хлопает по столу, словно и правда нечаянно ошибся. - Значит, она возвращалась вечером из музыкальной школы, рядом с домом на неё напал незнакомый мужчина, зажал ей рот рукой, но выскочили соседи и он сразу убежал. Однако у девочки осталась травма на всю жизнь - с тех пор прикосновения чужих людей для неё мучительны. Всё правильно, больше я ничего не перепутал?

- Ну… да. Правильно.

- В таком случае - извини, София, но психологическая достоверность твоей книги не выдерживает никакой критики. Ты или убирай все эти эпизоды с прикосновениями, или… - он делает паузу и слегка наклоняется ко мне, - если хочешь писать о фобиях, выбери другую героиню. С другой биографией и вескими причинами для страхов.

- Меня и эта героиня устраивает, - по глупости я еще не понимаю, что попалась в ловушку.

- А меня - нет. Но если с фантазией у тебя туго, могу помочь. Видишь ли, твоя Анжелика - девочка из благополучной семьи. Причин для такой травмы, как ты описываешь, в её биографии нет. - Майер снова откидывается на спинку кресла и принимает расслабленную позу. - Так что давай придумаем новую героиню. Назовем ее… С-с-с… ну, скажем, Светланой. А теперь… - он делает вид, что задумался, - надо придумать Светлане родителей. Пусть отец её будет из хорошей семьи, а мать - из неблагополучной. Предлагаю такой сюжет: будущий отец героини, молодой перспективный ученый, однажды едет с друзьями на юг. Там, в одном из ресторанов, он знакомится с официанткой - девушкой недалекой и распущенной, но очень красивой. Как говорят простые люди - дьявольски красивой, - всё это Майер произносит с самым безмятежным видом. Голос звучит мягко, словно он рассказывает добрую сказку, но теперь-то я понимаю, к чему весь этот «ужин».

Сгусток горечи в горле становится твёрдым.

- Мужчина теряет голову: не слушает ни родственников, ни друзей, бросает учёбу и женится на этой девушке. Вскоре у них рождается дочь - наша героиня. Но она не может удержать свою мать от разгульной жизни. Мужчина не выдерживает и через пару лет умирает - скажем, от сердечного приступа. Тогда в жизни героини начинается настоящий кошмар.

Кажется, что огромный зал сжимается до размеров маленькой коробочки. Голова кружится, а руки и ноги немеют.

- Мать героини начинает пить, мужчины в ее жизни меняются один за другим, но через какое-то время она снова выходит замуж. В этот раз новый муж ей под стать, такой же недалекий. Ко всему прочему, любит распускать руки - так что драки в семье героини теперь не редкость. Правда, отчим знает надёжный способ заслужить прощение: после пьяных дебошей приносит матери Светланы розу - и за эту единственную розу она всё ему прощает. Улыбаясь распухшими губами, мать берёт эту розу, кладёт на стол в гостиной, и она там лежит, пока не начинает гнить. Поэтому Светлана считает, что запах гниющих роз - самый ненавистный запах на свете.

Тошнота заполняет рот и горло, разливается по венам, словно прогорклое масло, и выступает на теле липким потом.

- Пожалуйста… хватит, - шепчу я, с трудом шевеля языком, но Майер как будто меня не слышит - продолжает как ни в чем не бывало.

- Но это, конечно, не самое страшное. Главная беда в том, что в пьяном угаре мать не замечает странностей в поведении мужа. Не знает - или не хочет знать, почему ее дочь боится спать при выключенном свете, но когда…

Я срываюсь с места и бросаюсь к выходу.  Дверь, ступеньки, изгородь…

Скорей бы в парк - туда, где нет фонарей!

Едва добегаю до деревьев - спотыкаюсь и падаю. В ладони впиваются сухие ветки, под коленями что-то хрустит, трещит. Хочу встать, цепляюсь за ствол дерева, обдираю руки о жесткую кору и снова падаю. Задыхаюсь от слез, повторяю попытку - получается не сразу. Все же поднимаюсь.

Прислоняюсь к дереву, клацаю зубами. Меня знобит, гораздо сильнее, чем вчера.

В просвете между деревьями - полная луна. Смотрю на ладони, которые саднят так, будто в них застряли осколки, и содрогаюсь от ужаса: всё в крови, и эта кровь смешана с грязью.

Мне конец. Я умру от сепсиса. Паника толкает меня вперед. Бегу, не разбирая дороги.

Проезжая часть. Светофор. Красный!

Всё мешается: яркие вспышки фар, визг тормозов, чьи-то крики.

Ослепленная, оглушенная, я опять спотыкаюсь, но прежде, чем провалиться в темноту,  чувствую, как кто-то меня подхватывает и прижимает к себе…