В августе сорок второго (СИ) - Тарханов Влад

— Было объявлено, что Киров убит по приказу…

— Ай! Много что говорят, много о чём говорят. Я сразу подозревал Ягоду. Доказательств долго не было. Это Власик проводил тихо-тихо параллельное расследование. Он в ноябре тридцать шестого и обнаружил доказательства. Ягода уже был наркомом связи, Ежов еще в силу не вошел, только разбирался с людьми бывшего наркома. И что было делать? Да! Я воспользовался смертью товарища, чтобы окончательно прищучить оппозицию. Или ты думаешь, если бы Каменев или Бухарин пришли к власти, они бы меня по головке погладили? Кончили бы сначала, а потом организовали бы процесс… посмертный. А Ягоду судили не за это, а за то, какая разница? Всё равно была ему одна дорога! В феврале тридцать седьмого года мы с товарищем Маленковым подготовили ряд изменений в Конституцию СССР, в том числе предполагалось провести очередные выборы на альтернативной основе. Надо сказать, что из моих ближайших соратников эту идею поддержали только Молотов и Маленков, еще одобрительно высказался товарищ Жданов, который возглавил Ленинградскую партийную организацию вместо товарища Кирова. И всё! Я был уверен, что на пленуме смогу провести эти идеи через партийную верхушку, а дальше волна изменений в лучшую сторону прокатится по стране сверху вниз! Двадцать первого февраля, накануне пленума ЦК ВКП(б) ко мне пришел Ежов, который закончил чистку органов от сотрудников Ягоды, запятнавших себя незаконными действиями. И что? Он принес мне данные о разветвленном заговоре военных, направленных на смещение товарища Ворошилова с поста наркома. Как будто не было ясно, что за этой отставкой Тухачевский и его команда потребуют смещения и товарища Сталина? Бонапартовские замашки красного маршала были известны не только у нас в стране, но и далеко за ее пределами. И все-таки я надеялся на то, что смогу провести нужные стране преобразования. Но уже 22 февраля ко мне пришла делегация участников пленума. Фактически, мне поставили ультиматум. Никаких демократических преобразований! Заговоры множатся, оппозиция рвется к власти, а товарищ Сталин хочет альтернативных выборов. А если выберут не их? В общем, мне ясно сказали, что одним из пунктов повестки дня пленума может стать соответствие товарища Сталина занимаемой должности. И вот товарищ Сталин вместо безграничной власти, как это любят говорить мои враги, оказывается у разбитого корыта! Партийная бюрократия взбунтовалась, НКВД рвется к безграничному могуществу, на армию нет никакой надежды. Я всегда боялся армейского заговора. Потому что только военные могут организовать быстрый и решительный переворот. Поэтому решил опираться на Ежова против Тухачевского и кампании. Заговор был. Но Ежов смог раздуть его до вселенского масштаба. А у меня не на кого было опереться, чтобы укоротить Ежова — партийные верха наслаждались властью: возможностью репрессировать огромное количество людей. От меня требовали все больших и больших квот на расстрелы! Я вынужден был выступить на пленуме с тезисами об усилении классовой борьбы! А с меня требовали увеличить лимиты! И не на стройматериалы, а на расстрелы! Они опьянели от власти и от безнаказанности! Я остался с очень маленькой группой единомышленников. Мы старались как могли уменьшить эффект репрессий. В состав троек, которые судили подозреваемых, мы обязали включить прокуроров. Списки на расстрелы особо ценных специалистов должны были визироваться ЦК республик или сотрудниками ЦК ВКП (б). Мы не давали упырям те лимиты, что они требовали, а они сами расширяли списки на расстрелы, местной, своей властью! Страна скатывалась в анархию террора, но террора государственного! И я мало что мог сделать, как кто там думал. Умение ждать — это серьезный козырь в политической борьбе. Только Берия смог взять под контроль НКВД и провести реальную чистку, выбросив как кадры Ежова, так и остатки кадров Ягоды. После этого мне удалось приструнить и партийную бюрократию: кого-то арестовали и репрессировали, у кого-то взяли жену, они, твари, очень понятливые! Сразу присмирели.

Сталин сделал паузу.

— Я прекрасно понимаю, что тридцать седьмой год нанес стране большой вред: в первую очередь, это потеря таких нужных кадров, в том числе и военных. И моя вина в том, что я не смог предугадать такое скоординированное противодействие со стороны НКВД и партийной бюрократии. Это было мое поражение. Но месть — это еда, которую подают в холодном виде. Пока что только трое из этого небольшого коллектива поплатились за свое рвение. Один из них — Хрущёв, ну, ты в курсе, это не без твоей подачи произошло. Но чтобы ты понимал: я помню про тридцать седьмой, очень хорошо помню. И думаю, как сделать так, чтобы этот год больше не повторился!

[1] В РИ Савелий Тимофеевич Дмитриев служил в системе ПВО Москвы, дезертировал с боевого поста, прихватив винтовку и 45 патронов, обстрелял машину Микояна, после перестрелки с кремлевской охраной сдался, был расстрелян в 1950-м году.

[2] Панцеркнакке — реактивный гранатомет, который прятался в рукаве пальто, В РИ разработка немецких конструкторов сорок третьего года, предназначался для диверсионных актов. Мог пробить бронирование легкого танка или броневика.

[3] В РИ к операции по устранению Сталина была привлечена жена Таврина, Лидия Яковлевна Бобрик (по мужу Шилова).

[4] Валентин Николаевич Загладин — генерал-майор, начальник планового и организационно-мобилизационного управления НКО СССР, принимал участие в операции НКВД «Туман» — радиоигре с Абвером.

Часть третья

Последний шанс Третьего Рейха

Глава 15

Начало конца

Григориополь. 19 августа 1942 года

Эрвин Йоханес Ойген Роммель ранним летним утром был сосредоточен и собран. Ровно через 20 минут начнется наступление, которое решит судьбу этой войны и его карьеру. Еще одного провала, такого же, как под Одессой, ему не простят. Его спасло то, что удалось эвакуировать большую часть подбитой техники и отступить, сохранив боевые порядки. Модель вовремя подкинул резервы, которые сдержали атаки Жукова, смогли приостановить его контрудар, а выйдя на старые оборонительные рубежи у Тираспольского плацдарма, сумели остановить противника. Эрвин был согласен со своими генералами: война в России не была похожа ни на Польскую кампанию, ни на прогулку по Франции. Враг сражался яростно и достаточно умело. И эта погода! Но не погода была причиной поражений его частей!

А теперь ему предстоял марш с боями в более чем шестьсот километров, после чего должна была пасть первая столица Украины, крупный промышленный центр Харьков. Три месяца! Шестьсот километров! С тяжелыми боями! Он считал это реальной задачей. Да! Главная роль в предстоящем наступлении выпала Манштейну — это его армия должна была захватить Запорожье и ударив на Сталино основной удар направить на Крым. Одессу предстояло блокировать румынскими частями. И давить кольцом блокады. Итогом этой кампании должен стать захват больших пространств Украины и полуострова Крым. Для достижения этой цели сюда перебрасывалось почти семьдесят процентов авиации Третьего Рейха! Три воздушных армии! При этом небольшое прикрытие оставалось в самой Германии и куцыми силами прикрывались остальные участки фронта. Третий флот переподчинил себе даже авиацию ПВО района Плоешти, что было неслыханной мерой, но достижение превосходства в воздухе должно было стать тем самым козырем, которое могло позволить осуществить новый блицкриг. Больше всего Эрвина давило ощущение, что его армия — это разменная монета, колосс, который будет стачивать оборона РККА, но так было решено свыше. Тем более, что Гудериан уже заканчивал сбивать воедино третью танковую армию, которая должна будет развивать наступление в зависимости от того, как сложится обстановка на Южном участке Восточного фронта. Сейчас Гудериана перебрасывают к Яссам. Вроде бы стало известно о планах летней кампании противника, который готовит удар на Бухарест. Позиции на передовой занимали румынские и венгерские части, а 4-я полевая армия, которой командовал генерал Паулюс была отведена в тыл, занимая рубеж Бельцы-Саучаны, по официальной легенде она готовилась вводиться в прорыв танковых армий в Приднестровье.