Девушка с «Края Света» - Лия Флеминг

Она погладила ладонями бока. Темно-вишневый и теплый, под стать ее настроению, бархат облегал ее тело, подчеркивал ее стройную талию и пышную грудь. Возможно, она все же была чуточку полновата, но все в пропорции. Кто-то завел старый граммофон, и знакомые мелодии зазвучали с совершенно новым смыслом. Ей даже захотелось запечатать все эти драгоценные минуты в банке, чтобы потом в течение многих месяцев доставать их и наслаждаться воспоминаниями.

Джек взял ее за руку и закружил по комнате в стремительном вальсе, пока у нее голова не пошла кругом. Она чувствовала его дыхание, ее ноздри с наслаждением вдыхали его запах, немного чужой, ведь от него давно уже не пахло сеном и фермой. Они глядели друг другу в глаза и многозначительно улыбались.

Сегодня вечером мы с ним станем едины. Вот где мне место. Она вздохнула, чувствуя, как от прикосновения его пальцев по ее телу пробежал электрический разряд. Такого с ней еще никогда не было. Это не ласковое ухаживание, а яростный голод. Она ощутила, как на его теле что-то шевельнулось, и испуганно отпрянула. Не только в ней одной кипела страсть!

Если бы они были в Голливуде, он мог бы быть Реттом Батлером для ее Скарлетт, Хитклиффом для ее Кэти, Максимом де Уинтером для Ребекки. Но тут был Йоркшир со скудноватой почвой для романтических грез, если не считать кинотеатр «Плаза пикче» в Скарпертоне. Иногда она бегала туда с девчонками из Земледельческой армии на дневной сеанс в рыночный день, и они обмирали от роскошных костюмов и красивых героев. И вот теперь у нее появилась своя собственная история.

Все вокруг видели их страсть, и Флорри явно не возражала. Ведь Джек член их семьи, но не кровный родственник. А бабушка была в последнее время слишком плоха, чтобы что-нибудь замечать.

Когда все заговорили, что пора по домам, Миррен с облегчением вздохнула. Впрочем, лишь после десерта и сладкого. В этот день все забыли про карточки и ограничения. Крэгсайд угощал всех. Ремни были застегнуты посвободнее, галстуки и вовсе развязаны. Соседи, дети, солдаты – все вместе горланили заключительную песню.

Джек подвинулся, освобождая место для Миррен, когда дедушка завел пространный монолог о таинственном баргесте, предвещающем смерть и несчастья, злом духе в виде белой собаки. Они сидели рядом на корточках; Джек протянул руку и крепко сжал ее ладонь; его пальцы ласкали ее так нежно, что Миррен порозовела от удовольствия. Если бы он предложил ей в этот момент потихоньку уйти в ее спальню, раздеться и всю ночь заниматься любовью, она бы встала, покорная как овечка, и сделала все, что он просил бы, наплевав на мнение окружающих.

Потом он легонько провел ладонью по ее бедру и заворожил ее окончательно. Теперь или никогда. Возможно, у них не будет другого такого вечера. Но как же это произойдет, если он уйдет на Скар-Хед?

Гости увлеклись разговорами и не торопились покидать дом. Между тем пора было вести бабушку наверх и помочь ей раздеться. Дедушка тоже устал, и Джек предложил удобный выход.

– Вы рано не вставайте, – сказал он старику. – Я переночую у Бена, а утром займусь хозяйством. Выполнять приказы я умею. – Он улыбнулся и подмигнул Миррен.

Больше ничего не было сказано. Расставаясь на верху лестницы, они просто кивнули друг другу, но она знала, что впервые в жизни будет спать не одна.

Лежа в постели, она ждала, когда в доме затихнут все звуки. Спать не хотелось ничуточки. Вот Бен закончил обход двора и прикрикнул на собак. Вот Дейси погасила огонь в камине; заскрипели ступеньки – это она поднималась в свою спальню. Миррен ждала, ждала и наконец встала с постели, надела халат и спустилась в гостиную. Там было темно. С болезненным комком в горле она снова поднялась к себе. Значит, она чего-то не поняла… Не зажигая огня, она со вздохом разочарования бросилась на кровать.

– Ой! Чуть не раздавила! – прошептал знакомый голос. – А ты тяжеленькая!

– Где ты был так долго? – тихонько засмеялась она, все еще не веря, что он тут. Через секунду она уже обнимала его.

– Я пришел за своим рождественским подарком, – шепнул он в ответ. – Надеюсь, я не опоздал?

Ответить она не успела – его поцелуи не дали ей произнести ни слова. Страха у нее не было. Стремясь выразить все, что чувствовали их души, тела их соединились, и это произошло совершенно естественно, как разговор или дыхание. К чему тратить драгоценные минуты на слова, когда тела могут проделывать такие восхитительные вещи?

Стесняться было некогда, оба отчаянно стремились как можно полнее насладиться выпавшими им минутами. Все угрызения совести Миррен растворились в древнем как мир стремлении отдать себя целиком своему самцу.

Дыхание Джека пахло сигаретами и виски, этот запах возбуждал, кружил голову. Миррен таяла под его ласками, а его пальцы теребили ее соски, пробуждали их. Потом его ладони гладили ее живот, а потом… потом ее кровь превратилась в патоку. Когда он вошел в нее, ее пронзила жгучая боль, и Миррен с трудом удержалась от крика. Он двинулся вперед, назад, вперед, проникая все глубже, и боль была забыта. А потом он вышел из нее, и все завершилось, прежде чем она начала успокаиваться и получать наслаждение. Ей еще предстояло так многому научиться.

– Я не стал рисковать, любовь моя, – прошептал он. – Надеюсь, я не сделал тебе очень больно. Все будет лучше, когда мы повенчаемся и привыкнем друг к другу.

Она шутливо ударила его по плечу, а ее сердце радостно забилось от его слов.

– Ты делаешь мне предложение?

– Думаю, что да, делаю.

Почему такая чудесная вещь доступна только тем, у кого на пальцах надеты обручальные кольца? Слава богу, для занятий любовью не нужны карточки. Иначе они израсходовали бы за одну ночь весь годовой запас, но что с того? Кто знает, когда они снова будут вместе, но мысль о медовом месяце не давала ей спать всю ночь.

Бен тоже лежал без сна и кипел от злости. Раскладушка Джека была пуста, и ясно было, где он задержался. Бен ревновал, завидовал, злился. Зачем Джек явился сюда и все разрушил своей легкомысленной болтовней? Они пожирали взглядами друг друга весь вечер. Он злился и на Миррен за то, что она польстилась на такую откровенно дешевую уловку.

Бен лежал в темноте, страдая от собственного бессилия и стараясь не думать о том, что происходило в другом конце коридора. Чем так хорош этот болтун? Что у Джека есть такое, чего нет у него? Впрочем, ответ напрашивался сам. Сын Флорри умеет обращаться с девчонками, уверен в себе, еще он мужественный, способен перепить любого – тот уже будет валяться под столом, а Джек останется почти трезвым. Рядом с ним Бен казался себе неотесанным чурбаном, увальнем-недоумком.