Походные письма 1877 года - Николай Игнатьев

8-го, вчера, как ты знаешь из предыдущего письма, я был дежурным. Ночью перед тем снова поднялся вихрь, сделалось сыро и холодно. Я прозяб в палатке и не мог почти спать от лая собак, шума и возни бивачной, усилившихся от предстоявшего в 4 часа выступления. Неприятное было ощущение вставать, менять белье и умываться в полумраке и сырости. Стариной тряхнул бухарской! В 5-м часу я уже был совершенно готов. Войска и обозы выступали. Мой был всех исправнее и явился ранее всех на сборное место. Дмитрий путешествует "комфортабельно" в коляске вслед за царским легким обозом и прибывает на бивак часом (и более) ранее фургона, в котором сидит Иван, зачисленного в тяжелый обоз Главной квартиры. Дмитрий и Иван здоровы. Может успокоиться Елена кашель у мужа почти прошел. Когда холодно, я его упорно приглашаю лечь со мной в палатку, но он еще более упорно отказывается, предпочитая ночевать в фургонной палатке вместе с Иваном.

Хотя обоз императорской Главной квартиры наполовину облегчили, беспорядок и суматоха невообразимые как при снятии с бивака, так и при постановке на ночлег. Гоф-фурьеру переехали чрез обе ноги крытым фургоном - остался цел. Другую повозку лошади подхватили, причем пристяжная разнесла лицо одному из конюхов и др.

В 6 час. государь сел на коня, и мы тронулись с главными силами бригады пехотной, оставленной для прикрытия императорской Главной квартиры. Составили накануне подробную диспозицию и расписали, где мы должны были идти, в каком месте должны были следовать легкий и тяжелый наши обозы, но я, зная государя, вперед говорил, что он бросит прикрытие и, пожалуй, опередит авангард. Так и случилось. Поздоровавшись с войсками, государь пошел полным шагом на высоты, и мы скоро перестали слышать веселые солдатские песни, под которые маршируют наши бравые пехотинцы.

Свита должна была постоянно подгонять рысцою своих лошадей, один Адад шел за хвостом царской лошади или сбоку по извивающейся в полгоры тропинке! Я сдерживал кроткого и бодрого коня своего, которого нельзя не полюбить за его походные качества. Дорога была пустынная, одна лишь деревня болгарская - Рулич - лежит по пути. Карты и наши, и австрийские врут. В деревне турецкие дома, как и по всему пути, были пусты, жители-мусульмане, убежденные, что мы их будем резать, как они резали болгар в прошлом году, бежали тотчас по занятии нами Систово. Пройдя верст 13 или 14, мы дошли до лесистого холма вправо от дороги и слезли с лошадей для привала под деревьями, окаймляющими ручей, протекавший между дорогою и холмом. Государю [дали] бурку, он сел, прислонившись спиной к дереву, и стал рассматривать карты. Мы все разместились вокруг - кто стоял, кто сел под деревьями, кто лег на траву. Я занялся своими конями, не зевающими на привалах и принимающимися тотчас же за траву. Я помог Христо напоить их перед тем, как снова сесть на коня. Адад и Али так сжились, что не могут обойтись один без другого и принимаются ржать и топать копытами, как только удалишь одного от другого. Пока мы наслаждались кейфом (отличный сюжет картины), прискакали два адъютанта главнокомандующего - Попов и Орлов. Первый привез ключ Никополя и объяснил последние распоряжения главнокомандующего. Криденер отправлен атаковать Плевно, куда ушла бригада из Никополя и куда, как я опасаюсь, идут войска турецкие из Виддина. Николай Николаевич предполагал (ошибочно, по моему мнению), что заманит Абдул-Керима в открытый бой пред осадою Рущука, и движением своим по ту сторону Балкан растянул непомерно (для действия во фланг наступающим из Разграда туркам) свои войска. Владимир Александрович стоит против Рущука левым флангом к Дунаю, правым - лицом к Лому. Наследник с 1 дивизиею пехотной и кавалериею Воронцова. Шаховской направлен к Осман-Базару, а все пустое пространство - в 40 верст и более - наблюдается лишь кавалериею. За этим пространством в центре расположили императорскую Главную квартиру с бригадою пехоты в Беле, так что мы чуть не на аванпостах будем находиться. Если бы турки были предприимчивы, они нагрянули бы на правую оконечность корпуса наследника и повалили бы на Белу. Они могли бы обратить императорскую Главную квартиру в отступление (даже поспешное), прижать великого князя Владимира и наследника к Дунаю тылом и разрезать русскую армию на две части.

Орлов привез известие о молодецкой экспедиции казачьего отряда под начальством полковника Жеребкова (две сотни донских, два орудия и эскадрон лейб-гвардии казачьего полка), прошедшего в один день из Тырнова в Сельви до Ловчи (около 100 верст). С 10 час. бились они до вечера сначала с башибузуками (до 2 тыс.), а потом и с пехотою. 30 верст шли они таким образом с боем и взяли одну за другой на "ура" три позиции, которые защищала пехота (низам). Казаки явили чудеса отваги и предприимчивости. Лошадей у них убито и ранено много, но людей всего три ранено. Раз их спешили, чтобы штурмовать местные высоты. От жары и усталости люди изнемогли и просили Жеребкова дозволить им штурмовать холмы, на которых засела пехота, на конях, обязуясь взять позицию. Они слово сдержали и перекололи в кустах много турок. Такой был наведен панический страх стремительными атаками, что когда пришлось в 9-м часу вечера брать гору перед г. Ловчи (последняя остановка турок), достаточно [было] ротмистру Мурадову с 6-ю казаками вскакать на вершину горы сзади турецкого расположения (на фланге) и крикнуть "ура!", повторенное взбиравшимися с трудом казаками сзади, чтобы турки побежали. Их преследовали выстрелами из двух орудий, вскакавших на гору. Люди и лошади стали - не могли двинуться. В Ловче их угощали, как везде, теплым молоком, вином, баранами, жареными гусями и пр. Болгар вооружили найденным у мусульман оружием и составили временное управление из выборных болгар.

Около 10 час. мы подошли к прекрасному каменному мосту. Последние 10 верст шли мы по прекрасному и широкому шоссе, построенному Мидхадом из Рущука в Тырнов в одну сторону и в Софию в другую, на р. Янтре. На другой стороне селение, на левом берегу вправо от дороги каменная хана (постоялый двор), где у нас устроена полевая телеграфическая станция (полевой русский телеграф уже действует на всем протяжении от Зимницы через Систов в Павлов икс. Бела в одну сторону, а в Тырнов - в другую) и где мы нашли несколько кавалерийских офицеров раненных (большей частью Лубенского гусарского полка). Государь поздоровался с людьми телеграфного парка, стоявшего биваком у хана, и слез с лошади, чтобы навестить раненых. У одного из них была отрублена рука взмахом черкесской сабли. Тут находился командир 1-го эскадрона гусарского Брандт со своими двумя племянниками, служившими в том же эскадроне и также раненными. Замечательно, что они все не могли толком объяснить, в каком именно деле и где ранены. Мы могли понять лишь, что они дрались с черкесами в одной из ежедневных схваток при производстве рекогносцировок. Досадно, что, несмотря на частые встречи с черкесами, еще ни одного из них не схватили живым. Войска наши возмущены зверствами, совершаемыми ими над нашими убитыми и ранеными, всех обезглавливают, отрезают уши, носы и пр.