Единственный (ЛП) - Вернон Меган

— Люди переживают это все время. Я собираюсь выжить. Мы справимся. Ты и я.

— Надеюсь, что так, детка. Я просто хотела бы быть здесь ради тебя. Отвезти тебя на прием к врачу. Задавать им вопросы. Единственное, что я знаю обо всем этом, это то, что ты мне рассказала и что я нашла в интернете. — Я видела, как слезы наворачиваются на ее глаза, но это не помогло мне сдержать свои.

— Ты всегда поступала так, как лучше для меня, мама. Даже когда ты так не думала. Я рада, что у меня были друзья, которые ходили со мной на эти встречи, когда ты не могла.

— Но я могла бы быть здесь. Я могла бы держать тебя за руку. Я могла бы… — ее голос застрял в горле, а по щекам потекли слезы.

Я сжала ее руку.

— Ты все прекрасно сделала, мама. Я собираюсь пройти через это. Мы собираемся пройти через это.

Когда вошла доктор Родригес, одетая в синий халат, все встали. Моя мама и Валери вытерли слезы с глаз и сделали храброе лицо, хотя я знала, что они обе были так же напуганы, как и я. Может быть, даже больше.

— Доброе утро, Мелани, — сказала она с сильным акцентом.

— Доброе утро, — сказала я сонно. Лекарство действительно подействовало, и я едва могла составлять предложения.

— Мы сейчас отвезем тебя в операционную, так что я попрошу твою семью пройти в приемную.

— Ладно, Док, — пробормотала я.

— Сколько времени это займет? Чего нам ждать дальше? А что, если это не сработает? — Моя мама задавала вопрос за вопросом.

Доктор Родригес повернулась к моей маме.

— Полагаю, Вы миссис Уайлдер? Да?

Мама кивнула.

Доктор Родригес тепло улыбнулась ей.

— Операция займет меньше часа, но потом она будет восстанавливаться еще несколько часов. Мы предупредим Вас, когда привезем ее в палату. Я сделаю биопсию после того, как мы удалим раковые клетки, а затем еще одну через несколько недель после того, как она поправится. Если раковых клеток больше нет, ничего больше не нужно делать.

— А если операция не сработает? Если у нее все еще будет рак? — Мама подняла бровь, ее голос становился все более и более далеким, но я боролась со своим дрейфом, ожидая ответа доктора.

— Тогда мы поговорим о других вариантах, таких как облучение и химиотерапия. Но так как мы обнаружили это на ранней стадии, я не сомневаюсь, что у нее скоро будет ремиссия.

— Благодарю Вас, доктор. — Мама и Валери сжали мою руку и поцеловали меня в лоб, прежде чем выйти из комнаты, оставив меня, Джона и доктора.

Он подошел к кровати и наклонился, запечатлев легкий поцелуй на моих губах, прежде чем прошептать:

— Увидимся, когда ты проснешься, Рыжая.

***

Когда тебя усыпляют перед операцией, ты полностью теряешь счет времени. Я могла бы отсутствовать годами и не знать об этом. Интересно, вот каково это — быть в коме? Мне ничего не снилось. Я даже не помнила, как заснула. Но когда я проснулась, я была в послеоперационной палате и понятия не имела, как я туда попала. И, взглянув на часы, я поняла, что прошло уже полдня, и я проспала его.

— Как ты себя чувствуешь, дорогая? — Надо мной стояла седая медсестра.

— Супер-пупер. — Очевидно, действие анестезии не прошло, потому что я почти ничего не чувствовала, и мой мозг был в тумане. Все, что я хотела, это снова заснуть, но вместо этого леди продолжала задавать мне вопросы.

К счастью, пришли мама и сестра, и медсестра вручила им бумаги и дала информацию. Они были похожи на учителя Чарли Брауна, и все, что я слышала, было «бла бла бла». Но там был голос, который я смогла разобрать громко и ясно. Это было сексуально и текло, как карамель.

— Я поеду домой с мамой и сестрой Мелани и вернусь домой пешком. Не беспокойся.

Джон все еще был там? И он был в моей палате? Может быть, мне показалось.

— Хорошо, милая, нам нужно, чтобы ты оделась, а потом мы выпишем тебя до того, как придет волонтер, чтобы вывезти тебя.

Я не знала, говорит ли седая дама со мной или с кем-то еще, поэтому просто уставился на маму. Она кивнула мне, и медсестра вышла из палаты, закрыв за собой занавеску.

— Как ты думаешь, Мел, ты сможешь одеться сама? — Мама стояла у края кровати и смотрела на меня, нахмурив брови. Я несколько раз моргнула. Боже, как я устала. Если я так долго спала, то почему так устала?

— Я думаю, это значит, что мы ей поможем, — сказала Валери.

Я подумала, действительно ли Джон все еще в палате. Если так, то он увидит гораздо больше моего тела, чем рассчитывал.

Я почти не помнила, как мама помогала мне одеться или как на меня надели гигантский ледяной подгузник. Единственное, что я помнила о выходе из больницы, то, как меня выкатили на холодный воздух, а потом положили на теплое тело в машине. Теплое, прекрасно пахнущее тело.

— Она проснулась? — спросил слабый голос.

Отлично пахнущий парень нежно погладил меня по щеке.

— Похоже, она не в себе. — Это был голос Джона. Он и, правда, остался.

Я слегка приоткрыла глаза и посмотрела на его великолепное, улыбающееся лицо.

— Как ты думаешь, ты сможешь дойти до своей квартиры? — спросил он.

— Сон звучит лучше, — пробормотала я и уткнулась носом в его твердую как камень грудь.

— Это будет весело, — сказала Валери с переднего сиденья.

— Я помогу. — Ровный голос Джона донесся до меня, и не успела я опомниться, как меня подняли в воздух. Неужели я умираю? Неужели все это было просто сном, который вел меня к смерти?

Я парила в воздухе. Парила и мерзла. Тренировочные брюки не предназначены для ноябрьской погоды. Я вздрогнула, но потом меня еще крепче прижали к теплому телу, и я уткнулась в него головой. Он так хорошо пах, как свежее белье и сандаловое дерево.

Затем так же быстро, как я плыла, меня вернули на землю. Моя спина прижалась к мягкой поверхности, я моего нежного ангела не было напротив меня. Я застонала и повернулась на бок, вес моего ледяного подгузника сдвинулся, и струйка воды потекла по моей ноге.

— Холодно, холодно, холодно. — Я не могла говорить связными фразами. Мой язык онемел.

— Ты в порядке? — Теплое дыхание Джона коснулось моего лица. Я медленно открыла глаза. Мне казалось, что я провожу их сквозь мокрый цемент, но зрелище, которое я увидела, когда открыла их, того стоило. Он присел на корточки рядом со мной, его глаза были полны беспокойства.

— Ты здесь. Ты действительно здесь, — прошептала я.

— Конечно, я здесь, Рыжая. — Он провел пальцами по моему подбородку. — А теперь скажи мне, что тебе нужно.

— Сон. И лед на моей киске. — Я закрыла глаза и зарылась лицом в подушку. Я знала это, потому что она не пахла стерильно, как больничные подушки или Джон, так что она должна быть моей.

Его смех щекотал мне щеку.

— Валери, я думаю, ты справишься со льдом.

— Будет сделано, — сказала Валери. — Ты можешь помочь мне поднять ее? Я знаю, это странно, но ты можешь уйти после того, как я отведу ее в ванную, и мама поможет мне.

— Ты уверена? Я могу оставаться столько, сколько нужно.

Все, чего мне хотелось — это спать, но я не могла перестать слушать их разговор. Мои глаза не открывались, но я старалась слушать все и бороться со сном, который одолевал меня.

— Нет, тебе, наверное, пора домой, к семье. — Мое тело оторвали от кровати, и я вскочила на ноги.

— Я останусь здесь столько, сколько ей понадобится.

Смех Валери щекотал мне волосы.

— Для парня, который не является ее парнем, ты делаешь чертовски хорошую работу, заботясь о ней.

— Иногда тебе не нужно название, чтобы показать, что ты заботишься о ком-то.

Я попыталась прислушаться, но чем дольше я стояла, тем больше меня клонило в сон.

— Я думаю, она снова заснула, — голос Валери прошелся по мне.

— Я положу ее обратно в постель.

Мое тело было поднято в воздух, а затем снова на кровать, как будто движения были легкими. Я могла бы видеть всю эту встречу во сне, но это был сон, из которого я никогда не хотела просыпаться.