Мир тесен - Дэвид Лодж

— Это будет для него пожизненная ставка или на срок? — спросил Моррис.

— Я думаю, на три года, с сохранением для нее места в университете.

— Для нее? — обеспокоенно повторил Моррис. Неужели на этот пост уже наметили Юлию Кристеву или Кристину Брук-Роуз? — Почему вы сказали «для нее»?

— А почему вы сказали «для него»?

Моррис успокоился и в знак поражения поднял руки:

— Ваша взяла! Бывшему мужу автора феминистского бестселлера стыдно попадать в подобную ловушку.

— Кто этот автор?

— Она пишет под именем Дезире Бирд.

— Как же, как же, «Giorni difficile»[36]. Читала я ее. — Она взглянула на Морриса со вновь вспыхнувшим интересом. — Эта книга автобиографична?

— В чем-то — да, — ответил Моррис. — А эта должность при ЮНЕСКО — вас бы она привлекла?

— Нет, — решительно сказала Фульвия Моргана.

Моррис ей не поверил.

В то время, когда Моррис Цапп и Фульвия Моргана, пролетая над юго-востоком Франции на высоте девять тысяч метров, приступили к легкому обеду, Перс МакГарригл на лондонской подземке добрался до аэропорта Хитроу. После отъезда Анжелики уже ничто не держало его в Раммидже, поэтому он не пошел на заключительное заседание конференции и поездом уехал в Лондон. Он надеялся, что ему удастся в последнюю минуту купить билет подешевле, поскольку полученный в колледже грант предусматривал лишь морские или железнодорожные расходы. Сотрудники авиакомпании «Эйр Лингус» в аэровокзале номер два записали его имя и предложили зайти в половине третьего. Пока Перс размышлял, чем занять себя в ближайшие два часа, зал ожидания заполнила сотня мусульманских паломников с багажом, обклеенным этикетками «Сарацин-тур». Обратившись лицом к Мекке, они распростерлись на полу в молитве. Двое уборщиков, опершись на щетки, с презрением наблюдали за ними.

— Хреновы чурки, — сказал один. — Если им невтерпеж помолиться, чего бы им не пойти в хренову часовню?

— Чего они там потеряли? — возразил ему напарник, демонстрируя расовую терпимость. — Им мечеть нужна.

— Ах, ну конечно! — саркастически ухмыльнулся первый. — Нам в Хитроу только мечети не хватает.

— Да я не говорю, что нам нужна мечеть, — терпеливо разъяснил второй. — Просто в часовне им делать нечего. Ведь они — ино-вер-цы, — с расстановкой произнес он, щегольнув умным словом.

— Ну, ты еще скажи, что нам нужны и синагога, и буддийский храм, и тотемный столб для краснокожих, чтобы они вокруг него устраивали танцы. И вообще, чего эти чурки здесь разлеглись? Если они летят в свою хренову Мекку, им нужен четвертый аэровокзал.

— Извините, вы сказали, что в аэропорту должна быть часовня? — вмешался в разговор Перс.

— Не должна быть, а точно есть — ответил наименее веротерпимый уборщик. — Рядом с бюро находок, так ведь, Фред?

— Нет, рядом с диспетчерской вышкой, — ответил Фред. — Идите по подземному переходу к третьему аэровокзалу, а затем по указателям к автобусной станции, потом примите влево, потом вправо. Прямо в нее и упретесь, не пропустите.

Однако Перс ее пропустил, и не раз. Он спускался и поднимался по лестницам и эскалаторам, перемещался по движущимся тротуарам, проходил туннели, пересекал мосты. Как и центральный квартал Раммиджа, аэропорт Хитроу отвергает прямое, горизонтальное перемещение. Пассажиры бредут окольным путем и плутают в дурных лабиринтах[37]. Раз ему встретился знак «К часовне Святого Георгиями», он устремился в указанном направлении, однако в результате вышел к прачечной. Он то и дело спрашивал дорогу у сотрудников в униформе, но в ответ получал все более невразумительные и противоречивые объяснения. Перс готов был уже прекратить поиски: у него разболелась голова, ныли ноги, а плечо оттянула дорожная сумка, однако что-то толкало его вперед. Застывшие в молитвенной позе мусульмане напомнили ему о скверне в его собственной душе, и хотя было маловероятно, что в часовне его ждет на исповедь католический священник, он все-таки испытывал непреодолимое желание раскаяться в грехах в каком-нибудь богоугодном месте, прежде чем вверить свою жизнь летательному аппарату.

Когда Перс в третий раз оказался у второго аэровокзала и уже отчаялся найти часовню, ему на глаза попалась девушка в форменной одежде, и он обратился к ней с вопросом, пообещав самому себе, что делает это в последний раз.

— Часовня Святого Георгия? Это около диспетчерской вышки, — сказала она.

— Мне так и сказали, но я уже полчаса ее ищу и ни черта не могу найти!

— Если хотите, я могу отвести вас туда, — с готовностью сказала девушка. На лацкане ее пиджака был прикреплен значок с именем и фамилией: «Шерил Саммерби».

— Вы чрезвычайно любезны, — ответил Перс. — Но только если это не отвлечет вас от ваших обязанностей.

— У меня сейчас обеденный перерыв, — сказала Шерил и зашагала рядом с Персом. У нее была несколько странная походка — она шла, будто цирковая лошадка, грациозно печатая шаг, и ее энергичные действия не сильно продвигали ее вперед, зато заставляли подпрыгивать на ходу ее длинную белокурую гривку и другие части тела, что в целом производило приятное впечатление. Ее голубые глаза слегка косили, и это придавало ее взгляду рассеянность и мечтательность. В руках она несла яркую пластиковую сумку, из которой торчала карманного формата книжка под названием «Любовная сцена», а также твидовая ушанка в красно-коричневую клетку, показавшаяся Персу знакомой.

— Это случайно не профессора Цаппа? — спросил он.

Черил застыла на ходу, не донеся ноги до тротуара.

— Откуда вам это известно? — изумилась она.

— Мы с ним друзья. Кому вы должны передать шапку?

— Персу МакГарриглу, в Лимерик.

— Я могу избавить вас от хлопот, — сказал Перс. — Это я и есть. — Он вынул из кармана пиджака белый нагрудный значок, выданный ему на конференции в Раммидже, и предъявил его Шерил.

— Вот это да! — воскликнула девушка. — Какое совпадение. — Она вынула шапку из сумки и, ухватив за уши, торжественно водрузила Персу на голову. — Сидит как влитая, — с улыбкой добавила она. — Точно Золушкин хрустальный башмачок. — Затем она сунула Персу в Нагрудный карман его адрес, написанный Моррисом Цаппом, и при этом, как показалось юноше, легонько ущипнула его за грудь. Затем помахала у него перед носом двумя фунтовыми банкнотами:

— Ваш американский друг сказал, чтобы на сдачу я выпила за его здоровье. А теперь здесь хватит на двоих, да еще на бутерброды останется.

Перс помедлил с ответом.

— Я бы с удовольствием составил вам компанию, — сказал наконец он, — но мне обязательно нужно найти часовню.

Но это была не вся правда: принять приглашение Шерил ему помешала верность Анжелике, даже несмотря на то, что днем раньше она сыграла с ним злую шутку.

— Ах да, — протянула Шерил. — О часовне-то я и забыла. — Она прошла с ним еще полсотни метров, а затем указала на видневшееся вдали деревянное распятие. — Вот она.

— Огромное вам спасибо, — сказал Перс, с восхищением и не без сожаления глядя, как девушка гарцующей походкой удаляется прочь.

Часовня, если не считать деревянного креста, была похожа _ скорее на бомбоубежище, чем на молитвенный дом. Из-за низкого краснокирпичного забора виднелась лишь круглая и тоже сложенная из кирпича крыша, а также вход с ведущими вниз ступенями. Внизу, в тесном вестибюле, стоял стол с религиозной литературой; рядом с ним был служебный вход. На стене висела затянутая зеленым сукном доска, на которую посетители часовни налепили клочков бумаги со всевозможными просьбами и молитвами: «Господи, сделай так, чтобы сын наш добрался домой живым и здоровым». «Храни, Господи русскую Православную Церковь!» «Боже, будь милосерден к рабам Твоим, Марку и Марианне, иже отправились сеять семя Твое на миссионерских полях». «Боже, помоги вернуть мой багаж, потерянный в Найроби». Часовня была вырыта в земле, и ее пространство сужалось к алтарю, за которым усеянный тусклыми лампами потолок плавно сходился с полом, так что, заняв скамью первого ряда, можно было вообразить себя сидящим в первом салоне реактивного лайнера и ожидать, что над святыми вратами вот-вот зажжется надпись «Пристегните ремни», а в проходе вместо служки появится стюардесса.

Сбоку находился крошечный придел, где, к удивлению и радости Перса, над прикрепленной к Стене ракой теплилась красная лампада, указывая на то, что там хранится Святое Причастие. Около него Перс произнес короткую, но истовую молитву, прося Бога разыскать Анжелику и очистить его собственную душу от скверны (поскольку исчезновение девушки он истолковал как наказание за обуявшую его похоть). Чувствуя себя умиротворенным и защищенным небесными силами, Перс поднялся с колен. Ему подумалось, что и он мог бы оставить на зеленой доске свое прошение к Богу. Вырвав листок из маленького блокнота, Перс написал: «Милосердный Боже, позволь мне найти Анжелику». Ее имя он вынес в отдельную строку, повторив начертание своей снежной надписи в Раммидже. Если будет на то Господня воля, то Анжелика, вдруг оказавшись в часовне, узнает руку Перса, смилостивится и разыщет его.