Дама с фюрером на спине - Алексей Нарочный

— Не слышала о них.

— Это потому, что мы провели частичную эгрегоризацию населения. Сейчас «Спаситель» заряжен на мощный удар в головы едва ли не всепланетного масштаба. В том, что этот удар всё-таки состоится, я склонен видеть божественное вмешательство и указующий перст судьбы, ведь именно сегодня последний срок, когда я должен был выполнить приказ Михаила Сергеевича и либо использовать «Ильича», либо утопить в пруду: завтра откажет «совковая» электроника, я за неё не отвечал. Мишка позвонил утром и сказал, что нужно жать кнопку. Но я решил никогда не оказывать поддержку ни коммунизму, ни национал-социализму. У обоих политических течений был исторический шанс, который они упустили: Третий рейх и СССР. Упустили из-за людей, но ведь люди с тех пор лучше не стали. Скорее, наоборот. Меня прозвали «Джокер» вовсе не за любовь к хорошей шутке или, от обратного, за слишком большую серьёзность. Местные маргиналы чувствовали, что я могу изменять правила игры.

— Какой?

Бомж презрительно хмыкнул:

— Да какой угодно! Ты хорошая девушка, перекрой, как сочтёшь нужным, этот грёбаный мир, или хотя бы Русь-матушку, чтобы исправить то, что мы прокакали! А я сегодня умру. Мне в новом мире место уже поздно искать, да и Мишка не первой молодости. Впрочем, сожаление о тех умерших, о которых и без тебя найдутся тысячи желающих пожалеть, по сути, ничего не стоит, ведь сами они уже всё успели. А мои дела теперь уж точно в Лету не канут! Бог книг не пишет, Бог пишет сразу человеческую историю. Позволь мне в последний раз взглянуть на красивую девушку. У Бога бесконечно много вариантов красивых и безобразных женских лиц, и сколько ни проживи, процент не тронутых, не виденных тобой красавиц меньше не станет. Стареющие ловеласы видят вокруг себя с каждым годом всё больше девушек, которые никогда не подарят им свою любовь, и это для них грустно. Я на своём веку повидал немало женщин, но так и не притронулся ни к одной из них. Я сойду в могилу спокойно, тихо и мирно. Сегодня я пьян в первый и последний раз в жизни. Вода примет меня, а ты замени слово «социализм» на панели любым другим. Варианты «коммунизм» и «нацизм» мной заблокированы. В меню «лидер» «Горбачёва» замени на…

— «Снегирёву» — подсказала фрау.

— Учти, на полной мощности «Спаситель» ещё не опробован, и всё может пойти не совсем так, как надо или хотелось бы. Впрочем, всё в жизни обычно так и бывает… Выбери радиус…

Тут, видимо, опьянение полностью накрыло непривычный к выпивке организм, и «Джокер», пошатнувшись, бултыхнулся в пруд вслед за азиатом. Попыток всплыть он не предпринимал.

Алина сняла пакет, нашла панель и стёрла «социализм», введя вместо него в подменю «политический режим» глобального меню “target in minds” «научный тоталосоцизм». Указав границы территории, которую требуется охватить эгрегоризацией, нажала на кнопку с мыслью: «Именно так, товарищ Гисталина! Только синтез тоталитарных моделей на научной основе…»

8. Спящяя «чудовица»

Время: конец октября тридцатого года.

Место: Гисталиноград.

Ситуация: вышедший на свободу Светёлкин, оплатив Интернет, стал разыскивать в «ТоталКонтакте» внучку «Лимонадного Джо» Анастасию Вирганскую. Поиски увенчались успехом. Отправив женщине запрос на «добавление в друзья», ассенизатор «лайкнул» аватарку с изображением бодрой пятидесятишестилетней женщины, «снятой» на фоне берлинской церкви Святой Марии и таившей улыбку под фетровой шляпкой, украшенной вуалькой с мушками.

ГлавРедька:

«Добрый день. Чем обязана?»

Светлячок:

«Здравствуйте! От одного товарища я узнал, что вы владеете сведениями, которые могут помочь нам всем избавиться от беды, возникновение которой, как я понял, связано с вашим дедом Михаилом Сергеевичем».

По просветлевшему фону сообщения, отправленного Светёлкиным, «стахановец» понял, что Вирганская прочитала послание. Однако ответ женщина начала печатать не раньше, чем через сорок секунд. Написав Светёлкину свои адрес и телефон, Анастасия попросила Павла заехать тем же вечером на Halloween к ней в квартиру на западе Гисталинограда. В квартире помимо самой Анастасии Анатольевны также обитали муж Дмитрий Зангиев (не совсем арийский брюнет, зато хороший специалист по пиару, который с готовностью, без жалоб и халтуры выполнял правительственные заказы) и двадцатидвухлетняя дочь Светлана, студентка ГГИМО. Около четырёх лет назад Анастасия Анатольевна, единственная остававшаяся в живых на тот момент хозяйка секрета Гисталиной, поняла, что больше не может спокойно смотреть на то, что творилось с её родиной, и вся семья вернулась из Германии, где прожила много лет. Впрочем, к Свете Зангиевой слово «вернулась» не могло быть применено, поскольку Светлана Дмитриевна, впервые озарившая криком приветствия не вышколенные казармы ТУР, а просторы вольнолюбивого Берлина, до того выезжала из Германии лишь дважды: в Египет и Турцию. Благодаря родителям, Света владела русским наравне с немецким и английским языками; родители также с детства привили ребёнку любовь к родной культуре: Анастасия и Дмитрий по очереди читали ей на ночь русские народные сказки и отрывки детских произведений классической литературы XIX века, а сама Света полюбила старые, ещё советские фильмы, которые смотрела в «ТоталКонтакте». Повзрослев, девушка принялась за «серьёзную» часть наследия классической русской литературы. Как человек, давно уже интересовавшийся не только русской культурой, но и тоталосоцистским государством, Светлана была обрадована внезапно предложенной матерью сменой места проживания; почувствовав себя в столице ТУР как рыба в воде, она без трудностей сама сдала вступительные экзамены в престижный вуз. Когда мать поведала Светлане об истинных мотивах «репатриации», энтузиазма у той не только не поубавилось, но даже скорее наоборот.

Принявший предложение Анастасии Анатольевны Светёлкин позвонил в её квартиру около восьми вечера. Семья и в обычные-то дни предпочитала тихому ужину в узком кругу большие буйные компании, а уж в канун Дня всех святых они, само собой, ждали особенно бурный поток гостей. Несмотря на это, мероприятие в последний момент всё же отменилось. Рискуя какой-то частью друзей и подруг, хозяева квартиры пошли на этот решительный шаг из-за, как выразилась откуда-то обо всём проведавшая Фёкла Лаврентьева, подруга Светланы, «одного сраного золотаришки». Так что в квартире не было никого, кроме Анастасии, Светланы и Дмитрия, а также светильника Джека.

Дверь открыла Вирганская. Если бы Светёлкин когда-либо интересовался личной жизнью представителей политического бомонда прошлого века, он мог бы сделать наблюдение, что Анастасия Анатольевна, подобно её матери, к пятидесяти умудрилась не только не растерять взятую под залог у природы красоту, но и, благодаря успешной карьере редактора популярнейшего журнала (все годы отсутствия она сохраняла важные связи), счастью на личном фронте, хорошим деньгам и трудолюбивым занятиям фитнесом, даже сумела вернуть сторицею занятое.

Впустив золотаря, Анастасия Анатольевна, бывшая в алом атласном платье и ажурных чулках, с синей лентой в волосах, повернулась, чтобы закрыть входную дверь на два замка и цепочку.

— У вас тут, надеюсь, нет статуэток типа «Серп и молот Тура»? — между тем озабоченно поинтересовался Павел.

— Есть, как же без них! Стоит одна на полочке в ванной, — показался Дмитрий, хорошо сохранившийся для своего возраста почти шестидесятилетний мужчина, одетый в стильную синюю тройку. Павел понял, что каким-то образом чета, недавно приехавшая из другой страны, уже научилась разбираться в самых щекотливых нюансах местной жизни на твёрдую «пятёрку».

— Светик, сходи принять душик, а мы пока с папой и нашим дорогим гостем начнём застолье, потом уж и с тобой допразднуем…

Где-то на просторах семидесятиметровой квартиры кто-то неуловимый, ответив что-то невнятно-утвердительное, в соответствии, по-видимому, с изначальной договорённостью, на удивление быстро проскочил в ванную комнату и включил душ. Когда вода, разбиваясь, но оставаясь при этом невредимой и верной своей сути, зашумела, падая на чугунное дно ванны и стройное девичье тело, а на кухне полилось в бокалы купленное накануне к столу в большом количестве в ожидании гостей «Злато Кремстага», Вирганская проговороила, приблизив губы к самому уху Павла:

— Дед знал, что когда-нибудь найдётся смельчак, который положит конец гисталинскому кошмару. Он просил, чтобы, когда это случится, я отдала ему, то есть вам, это письмо, — Анастасия Анатольевна протянула Павлу бумажный конверт, похоже, чуть ли ещё не советского времени. — Я обещала, что передам инструкцию лично в руки. Мне не нужно никаких лишних доказательств вашей доброй воли, кроме факта, что вам удалось «восстать из ада», или даже одного вида ваших «стахановских» ног. Как именно Гисталина пришла к власти, теперь не имеет значения. Главное, что у вас есть возможность дать ей выйти из игры. Спрячьте письмо, дома прочтите и совершите всё то, о чём там написано.