Алмаз раджи. Собрание сочинений - Стивенсон Роберт Льюис

Разумеется, я помалкивал и, будучи загнан в угол, мог только одно: прямо смотреть в глаза пирата, хоть на сердце у меня, как говорится, кошки скребли.

Сильвер затянулся несколько раз и продолжал:

– Ну, раз ты забрел к нам, Джим, то я побеседую с тобой. Ты мне всегда нравился своей сообразительностью и напоминал мне меня самого в ту пору, когда я был помоложе и обе моих ноги были на месте. Я хотел, чтобы ты получил свою долю клада и стал джентльменом. И ты явился весьма кстати, приятель. Капитан Смоллетт отличный моряк, но уж больно он строг насчет дисциплины. «Долг прежде всего», – вечно твердит он, и, в общем, он прав. Ты удрал из блокгауза тайком. Даже доктор был возмущен твоим поступком. «Неблагодарный мерзавец!» – вот что он сказал про тебя. Теперь ты уже не сможешь к ним вернуться: они тебя не примут. И если ты не хочешь остаться в одиночестве, придется тебе присоединиться к капитану Сильверу.

Я возликовал. Выходит, мои друзья живы! Хоть я и поверил Сильверу, что они возмущены моим дезертирством, тем не менее сказанное им воодушевило меня.

– Я уж не говорю о том, что ты в нашей власти, – со вздохом продолжал Сильвер, – это очевидно. Но я предпочитаю действовать убеждением, а не страхом. Если тебе нравится морская служба, присоединяйся к нам, а если нет, скажи об этом начистоту, Джим, и ничего не бойся. Видишь, я говорю с тобой откровенно, без всякого лукавства и хитрости, как старый моряк, черт побери!

– Я должен ответить прямо сейчас? – спросил я дрогнувшим голосом, потому что в насмешливой болтовне предводителя пиратов мне то и дело чудилась угроза жестокой смерти. Щеки мои горели, а сердце отчаянно колотилось.

– Никто тебя не торопит, сынок! – усмехнулся Сильвер. – Обдумай все хорошенько. Нам спешить некуда, а твое общество нам приятно: с тобой никогда не соскучишься.

– Хорошо, – ответил я, слегка приободрившись. – Но прежде, чем сделать выбор, я хотел бы знать, что здесь произошло и где сейчас мои бывшие друзья.

– Где они? – глухо буркнул один из пиратов. – Хотел бы я видеть того, кто это знает.

– Заткнись, приятель! – резко осадил его Сильвер и затем снова, уже другим тоном, обратился ко мне:

– Вчера, Хокинс, во время утренней вахты, доктор Ливси вышел из блокгауза с белым флагом. «Капитан Сильвер, – сказал он, – вас предали. Шхуна снялась со стоянки и ушла, а вы остались на мели». Не отрицаю, пока мы тут накачивались ромом и распевали песни, мы могли прозевать корабль. Тут и спорить не о чем. Никто из нас не интересовался шхуной, а потом мы взглянули на бухту и, дьявол ей в глотку, увидели, что судна нет на месте. Ни разу в жизни я не видел таких дурацких лиц, как у моей команды в ту минуту, и, думаю, глупее всех выглядел я! «Давайте заключим перемирие», – сказал доктор. Мы быстро договорились – и получили припасы, ром, весь заготовленный вами хворост и блокгауз в придачу. Что же касается джентльменов, то они ушли, и я понятия не имею, куда именно.

С силой затянувшись, Сильвер продолжал:

– Надобно тебе знать, что ты тоже был включен в этот договор. Вот наши последние слова: «Сколько вас?» – спросил я. – «Четверо, – отвечал доктор, – и один раненый. Что касается проклятого мальчишки, то я не знаю, куда он пропал, да это меня и не интересует. Он и так доставил нам кучу хлопот!» Таковы его подлинные слова.

– И все? – спросил я.

– Все, что тебе следует знать, сынок, – отвечал Сильвер.

– Значит, я могу выбирать?

– Ничего другого тебе и не остается.

– Отлично, – начал я, стараясь сдержать волнение. – Я не так глуп и знаю, на что иду. Делайте со мной, что хотите, мне все равно. С тех пор, как я столкнулся с вами, я привык смотреть смерти в лицо. Но сначала я хочу сказать вам несколько слов. Положение ваше – хуже некуда. Вы потеряли все: шхуну, клад, сообщников. Все ваши планы пошли прахом! И если хотите знать, кто этому виной, то знайте – виноват я, и больше никто! Я сидел в бочке из-под яблок в ту ночь, когда мы подплывали к острову, и слышал все, что говорили вы, Джон, и ты, Дик Джонсон, и что говорил Хендс, который теперь на дне морском. И все, что я подслушал, я немедленно рассказал сквайру, доктору и капитану Смоллетту. Это я перерезал якорный канат шхуны, это я прикончил людей, которых вы оставили на борту, это я отвел шхуну в такое место, где вам ее никогда не найти. В дураках остались вы, а не я, и я боюсь вас не больше, чем надоедливой мухи. Можете убить меня или пощадить, как вам будет угодно… К этому я добавлю еще пару слов, и довольно. Если вы пощадите меня, я забуду прошлое и, когда вас будут судить за мятеж на корабле и пиратство, сделаю все, что в моих силах, чтобы спасти вас от петли. Выбор за вами. Моя смерть не принесет вам ни малейшей пользы. Если же вы оставите меня в живых, я помогу вам избавиться от виселицы!..

Я остановился, задыхаясь от волнения. К моему удивлению, пираты в растерянности уставились на меня, как перепуганные овцы. Не давая им опомниться, я продолжал:

– И еще одно, мистер Сильвер! Я считаю вас лучше других, поэтому прошу вас в случае моей смерти передать все, что вы сейчас услышали от меня, доктору Ливси.

– Буду иметь это в виду, – проговорил Сильвер таким странным тоном, что я не мог понять, насмехается он надо мной или ему пришлась по душе моя смелость.

– Не забудьте, парни, – вдруг выкрикнул матрос с загорелым до черноты лицом, которого звали Морган; это его я видел в таверне Долговязого Джона на набережной в Бристоле. – Не забудьте, что это он опознал Черного Пса!

– Кроме того, – добавил Сильвер, – этот же щенок, черт бы его подрал, вытащил карту из сундука Билли Бонса. И теперь он наконец-то в наших руках.

– Так пустим ему кровь! – стремительно вскочил Морган, хватаясь за нож.

– На место! – рявкнул Сильвер. – Ты кто здесь такой, Том Морган? Может, ты считаешь себя капитаном? Клянусь, я проучу тебя, как полагается! Попробуй только ослушаться, и отправишься туда же, куда до тебя отправилась куча народу за последние тридцать лет. Одни из них болтаются на реях, другие пошли на корм рыбам. Не было еще человека, который бы жестоко не поплатился за то, что выступил против меня. Заруби это на своем облезлом носу, Том Морган!

Морган умолк, но остальные пираты зароптали.

– Том прав, – заявил один из них.

– Хватит нам уже командиров, – ворчал другой. – Пусть меня вздернут, но я не позволю себя еще раз одурачить, Джон Сильвер…

– Кто из вас, джентльмены, желает иметь дело со мной? – бешено проревел Сильвер, наклонившись вперед и сжимая в правой руке дымящуюся трубку. – Что молчите, точно языки у вас отсохли? Чего вы хотите? Выйдите и скажите открыто. Я не для того прожил столько лет на свете, чтобы какой-нибудь пьяный чурбан становился мне поперек дороги! Вы считаете себя джентльменами удачи? Вперед – я готов. Пусть тот, кто посмелее, обнажит свой кортик, и я, несмотря на костыль, полюбуюсь, какого цвета у него потроха, еще до того, как погаснет эта трубка!

Никто не пошевелился. Ни один из пиратов не принял вызов Сильвера.

– И таковы вы всегда! Орлы, нечего сказать! – продолжал Сильвер, снова затягиваясь трубкой. – На вас смотреть смешно, не то что драться с вами. Повторяю: команда выбрала меня капитаном, потому что я умнее вас всех, вместе взятых. Если не желаете драться, тогда подчиняйтесь, черт вас подери! И запомните – этот отчаянный мальчишка мне нравится, он показал себя настоящим мужчиной и стоит больше любого из вас. Только посмейте его тронуть хоть пальцем, и будете иметь дело со мной!

Наступило тягостное молчание. Я стоял, прижавшись к бревенчатой стене. Сердце мое по-прежнему бухало, как кузнечный молот, но забрезжила надежда на спасение. Сильвер все так же сидел на бочонке с бренди, скрестив руки на груди и развалившись, как у себя в таверне. Лишь глаза его беспокойно следили за сообщниками. Те отошли в сторону и принялись о чем-то шептаться. Голоса их сливались у меня в ушах в какое-то неразборчивое жужжание. Иногда они оборачивались, и багровый свет факела озарял их возбужденные лица. Однако на Сильвера они поглядывали чаще, чем на меня.