Том 21. Кто убил доктора Секса? Бичеватель. Счастливый год для карлика. Леди-призрак - Картер Браун

— Что? — Я залпом выпил остаток бурбона и отчаянно замахал пустым стаканом проходившему мимо официанту.

Полина ответила милой, девически невинной улыбкой.

— Папа всегда говорил, что в осином гнезде нет ничего интересного, если его не разворошить как следует, а для этого нужна длинная палка.

— Уж она-то у тебя есть! — пробормотал я.

— Знаешь, какой меня представляет себе Джордж? Девочка, недурная в постели и с бетоном между ушами. Он рассказывает мне все, потому что думает, будто говорит сам с собой, тем более что для него самый сладкий звук в мире — звук собственного голоса.

— Не хочешь ли поделиться со мной еще какой-нибудь важной мелочью? — спросил я. — Например, датой начала третьей мировой войны?

— Вряд ли. — Полина провела указательным пальцем по краю тарелки и с видимым удовольствием слизнула ромовый соус. — Ты умен, Рик. Возможно, по-своему умнее меня. Если бы я была той, которой притворяюсь, твой подход был бы наилучшим. Вот что заставило меня помочь тебе.

— Спасибо. — Я вскинул руку, и официант тут же вложил в нее новый стакан.

— Ирландский кофе, пожалуйста. — Полина смущенно улыбнулась служителю. — Пожалуй, еще несколько пирожных.

— Для чего Джордж сохранил пленку и отпечатал кадр? — спросил я. — Почему сразу просто не засветил ее?

— Чтобы понять это, надо думать так же, как думает Джордж, — терпеливо объяснила она. — Пленка обошлась ему в двести долларов, так? Это было что-то вроде инвестиции, верно? Думаешь, он мог позволить себе выбросить ее, даже не поглядев? — И Полина неожиданно очень точно воспроизвела интонацию Блума, пусть и на октаву выше: — «Никогда не знаешь, милая, просто не знаешь, вдруг никуда не годная вещь через шесть месяцев окажется нужна позарез!»

— Например, для рекламы, когда фильм-возвращение будет готов к прокату? «После полного физического упадка Флер Фалез триумфально возвращается в величайшей роли в своей жизни». Так?

— Примерно, — кивнула она. — Джордж мало чем отличается от любого другого крупного продюсера. А по натуре своей все они достаточно примитивны, и всем им свойственно колоссальное чувство личного тщеславия. Они могут десятилетиями ненавидеть лифтера, который не узнал его в чикагском отеле, и даже помнить его по имени, — а для этого, Рик, нужна безграничная энергия.

— Да уж, мэм, — уныло согласился я.

Полина хихикнула.

— Кажется, я сама становлюсь похожей на них. Прошу прощения! Как тебе показалась Арлен Доннер?

— Очень привлекательная рыжеватая блондинка, очевидно искренне преданная Флер, — сказал я. — А что?

— Ничего. — Полина отхлебнула глоток ирландского кофе и взглянула на меня, неожиданно украшенная белыми пенистыми усами. — Просто интересно, кто получит деньги Флер после ее смерти.

— У тебя усы на верхней губе, — заметил я.

Замечание ничуть не смутило девушку.

— Джордж предложил бы слизать их. — Полина небрежно вытерла рот салфеткой. — Что, не очень понравилась моя идея, а? А не хочешь, чтобы сексуальная блондинка оказалась замешана в темные дела, скажем по составлению плана избавления от работодателя, чтобы унаследовать безбедную для себя жизнь?

— Здесь ты явно перегибаешь, — запротестовал я.

— Возможно. При Флер Фалез неотлучно находится сиделка, ведь так?

— Да.

— Кто ее пригласил?

— Врач, наверное.

— А, ты не знаешь? — Рот девушки скривила улыбка злорадного удовлетворения. — Тебе не кажется, что стоит этим поинтересоваться, Рик? Или считаешь, тебя слишком озадачит, если окажется, что сиделку наняла Арлен Доннер? Затем, полагаю, следует проверить рекомендации и выяснить, настоящая ли она сиделка. Как мне кажется, здесь не все чисто.

Внезапно в моей памяти возник столик, увиденный в спальне Флер, весь в лекарствах, и — может показалось? — в свете ночника поблескивающий шприц, или нынче пользуются пластиковыми? Я видел лицо Флер, видел, как ее глаза всматривались в мои сквозь прорези век, словно она старалась сбросить с себя оцепенение, и слышал ее невнятный шепот: «Если не уйду, в конце концов меня убьют».

— Ну что, кошка язык откусила? — ядовито спросила Полина.

— Просто думаю, — промямлил я, — возможно, ты и права. Скажи, что тебе известно о Харви Линдермане?

— Ничего, а почему ты спрашиваешь?

— Джордж говорит, что с ним невозможно встретиться, если только он сам этого не захочет. Я собираюсь позвонить Джорджу в три часа и узнать, удалось ли ему организовать свидание со мной.

— Не трать зря деньги, — небрежно бросила Полина. — Линдерман живет в Беверли-Хиллз, в отеле-пансионате под названием «Виндзор-Арме». Очень маленький, очень изысканный отель, где селятся старомодные богачи — те, кто владеет состоянием не менее двух поколений. Он занимает два верхних этажа.

— Кажется, ты только заметила вскользь, что ничего о нем не знаешь, — поддел я ее.

— Да, лично я не знаю. — Она взяла из вазы последнее пирожное и с аппетитом отправила его в рот. — Только со слов Джорджа, потому что они вместе провернули пару сделок. Будешь ждать, пока Джордж устроит встречу, — прождешь до той поры, когда секс станет лишь скучным воспоминанием.

— Почему? — Я оказался достаточно туп, чтобы сформулировать вопрос как следует.

Она критически оглядела меня:

— Может, ты мало ешь? Поэтому и память подводит? Я же сказала, Джордж нанял тебя только по одной причине — получить доказательства, что Олтмен сбросил Флер Фалез со скалы. Ему вовсе не нужно, чтобы ты отвлекался на всякие мелочи вроде Линдермана.

— Не думаю, — произнес я приглушенным голосом, — что ты согласишься стать моим партнером. В таком случае мы могли бы делить доход с преимуществом твоей доли, конечно.

— Подумаю, — обещала она, — но я вижу себя на организационной работе, а в твоем специфическом деле ее маловато. Но все равно, спасибо за предложение.

Я допил бурбон и уныло смотрел, как она приканчивала ирландский кофе и радостно выгребала остаток сахара со дна высокого стакана.

— Опоздаешь на работу, — злорадно заметил я. — Начальник не рассердится?

— Куплю по дороге немного черного кожаного бельишка, — непринужденно ответила она. — Джордж без ума от черной кожи.

— Двадцать один, — уставился я на нее (значит, сорок пять). — Когда я впервые увидел тебя, то подумал, что тебе восемнадцать, и надеялся…

— Это все часть имиджа, — жестко объяснила она. — Милая и невинная снаружи, порочная внутри. И создает у Джорджа впечатление, что это его работа, ведь он воспринимает себя так серьезно. — Девушка тихо рассмеялась. — Знаешь, когда он первый раз трахал меня, то вел себя так бережно, предусмотрительно, что, когда добрался до пупка, я чуть было не заснула. Остальное принесло разочарование.

— Знаешь что? — сказал я. — Кажется, я все понял. Настоящая Лолита, разумеется, была сорокапятилетней лилипуткой.

Полина пожала плечами.

— Ну, мне еще многому предстоит научиться.

— А чему именно? — не без интереса спросил я.

— Всему, что только взбредет тебе в голову, — сказала она. — Техника очень важна, не так ли?

— Разумеется. — Я жадно уставился на нее через стол.

— Делаешь мужчине то, что по-настоящему берет его за живое, создаешь у него ощущение, что он никогда в жизни не переживал ничего подобного. Как только научишься этому, считай, можно водить его на веревочке.

— Как Джорджа?

Полина кивнула.

— Да, как Джорджа. — Она откинулась назад. — Ладно, Рик. Пора возвращаться на работу.

— Не забудь купить по дороге кожаное белье, — напомнил я.

— Лучше не буду, — тихо проговорила девушка. — Джорджу вредно сейчас… э… перегреваться, а когда дело доходит до черной кожи… — Она покачала головой. — Человек в его возрасте время от времени должен отдыхать, и сейчас для этого самое время.

Глава 4

Офис располагался на десятом этаже «Виндзор-Арме» и совсем не был похож на служебное помещение: широкий, просторный, стены сплошь в книжных полках; толстый мягкий ковер, гарантированно способный к поглощению такой вульгарности, как человеческие шаги. Я устроился в удобном кожаном кресле, предварительно отказавшись от сигары и спиртного, потому что не курю сигары и уже слишком много выпил во время напряженного завтрака с Полиной.

Напротив, в другом кожаном кресле, с сигарой в одной руке и хрустальным бокалом коньяка в другой, сидел Деннис Строберг. Ему около пятидесяти, решил я, фигура атлета, без единой капли жира. Подстриженные усы в тон густым седым волосам, пронизывающие темные глаза, от которых становится даже немного не по себе. Одет так, словно лучший портной с Сэвил-роу лично прилетал из Лондона для каждой примерки и был готов к мгновенному самоубийству, если клиент не одобрит законченный костюм.