Схватка не на жизнь - Юрий Мишаткин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Он интересовался, когда от поселка отодвинется фронт. Только выразился не совсем ясно: то ли ждет вступления в Заволжье армии рейха, то ли волнуется за Красную Армию.
— Он ждет армию Паулюса. В этом можете не сомневаться. И, чтоб впредь между вами не было никаких недомолвок, считайте его членом нашей группы, хорошо знающим здешнюю обстановку.
— Где он служит?
— На железной дороге.
Нейдлер поднял на лоб брови:
— Такая удача! Об этом не приходилось даже мечтать! Именно дорога интересует нас в первую очередь. На месте приземления остался груз, надо немедленно доставить его в поселок.
— Что за груз?
— Сюрпризы для Красной Армии. Например, куски «антрацита» или обыкновенная с виду банка консервов. Банка оставляется среди солдат или меняется, скажем, на табак. Когда новый хозяин решит вскрыть ее — взрывается. Своеобразная мина с большим радиусом действия. Что касается «антрацита», то его приказано пустить в работу в первую очередь. Отдадим Николаю Степановичу: работнику железной дороги будет несложно подбрасывать «антрацит» в тендеры паровозов. Когда тот попадает в топку, паровоз разносит на куски.
— И много с вами таких сюрпризов?
— На первое время хватит. Потом пришлют еще. Но для этого надо не мешкая отыскать площадку для приземления самолетов.
— Это уже ваша забота.
— Моя, — согласился Нейдлер. — «Консервы» — забота Шевчука, «антрацит» — нашего хозяина, а поиск места посадки транспортных самолетов с десантниками — моя.
Он не договорил: в дом вернулась Мальцева.
— Ой! — всплеснула она руками и, забыв снять платок и сбросить пальто, оттащила Магуру от печи. — Чего меня не дождался? Опять хочешь дыму напустить, чтоб дышать было нечем? Держи заварку. Не чай, правда, а липовый цвет. Очень, говорят, здоровью помогает.
Заставив Эрлиха чистить картошку, а Шевчука, к его большому неудовольствию, скрести сковородку, она послала Нейдлера за водой, а сама стала растапливать печь. Вскоре над камфоркой запел чайник, а в сковородке зашипела картошка.
— Вот, — сказал Шевчук и водрузил на стол банку с пестрой этикеткой. — Принимай свинину. Вали ее в картошку.
— Трофей? — спросила Мальцева.
— Точно, фрицевская консерва, — хмыкнул Шевчук.
Эрлих покрутил в руках банку и вопросительно посмотрел на Нейдлера. Тот улыбнулся:
— Не беспокойтесь, без «сюрприза». Для личного, так сказать, употребления.
Завтракали молча, лишь Шевчук нарушал тишину громким чавканьем.
— Отдай хозяйке карточки, — приказал Франц напарнику, и Шевчук послушно достал несколько карточек на хлеб, жиры и сахар. — Не хотим вас объедать.
— Да на это я столько продуктов получу! — обрадовалась Мальцева. Она пересчитала карточки, собралась поинтересоваться, откуда их столько у гостей, но Шевчук опередил с вопросом:
— Работаешь где?
— На эвакопункте.
— А что это такое? — не понял Шевчук.
— Пункт по приему эвакуированных из города. С детишками вожусь. Кто сиротами остался или родителей потерял.
— А-а, — протянул Шевчук и хмыкнул: — Выходит, ты им вроде приемной мамаши?
— Тебе, Поддубный, нужно идти, — напомнил Франц.
— Лучше в ночь, — заметил Шевчук.
— Груз нужен сейчас. К уходу хозяина в депо «сюрпризы» должны быть здесь.
— Ладно уж, — недовольно протянул Шевчук.
Он был взят в лесу, не успев даже потянуться за «вальтером», который постоянно носил за поясом. Руки Шевчука были заняты тюком с «консервами» и «антрацитом», изготовленными в специальных лабораториях абвера и впервые применяемыми зимой сорок второго года в битве на Волге.
— Так и стоять! — приказал вышедший из оврага лейтенант госбезопасности.
Шевчук резко обернулся, увидел, что со всех сторон окружен бойцами, и сразу сник, словно став ниже ростом. Ссутулясь и по-бычьи опустив голову, он молча и как-то отрешенно дал себя обезоружить и обыскать, но вдруг, по-звериному оскалившись, бросился на лейтенанта.
Лейтенант отпрянул в сторону, Шевчук пролетел мимо, оступился и грохнулся на землю, утопив лицо в грязный, истоптанный сапогами снег.
18
Пурга мела весь день. К вечеру у стен домов и заборов выросли сугробы. Ветер бросал горсти снега в окна, двери, словно просил пустить погреться, гудел в печных трубах.
Нейдлер всматривался сквозь оконное стекло в снежную круговерть, надеясь первым увидеть возвращающегося Шевчука, и заметно нервничал.
— Непогоду где-нибудь пережидает, — успокоил Магура.
— Хорошо, если так, — сказал Нейдлер. — Но он прекрасно знает, что ему необходимо вернуться до вашего ухода в депо. Нужно торопиться. Налеты авиации на идущие к Сталинграду составы дают, к сожалению, мало эффекта. Мешает заградительный обстрел зенитных орудий и вся служба ПВО. Так что каждый день и час нашего промедления могут стоить жизни тысячам солдат шестой армии. Вчера я несколько часов провел на станции: эшелоны с подкреплением спешат к фронту без остановок. Откуда только русские черпают силы? Со Сталинградом должно было быть покончено еще в августе, после нашего массированного налета на город. Такого удара с воздуха еще не знала история. Мы оставили от города одни развалины, но тем не менее встретили упорное сопротивление! Армия, которая не знала поражений на Балканах, топчется на месте! А взятия Сталинграда ждем не мы одни. Стоит отбросить Красную Армию за Волгу, и в войну на стороне рейха вступят Япония с Турцией. Даже Черчилль считает, и не без основания, что русская армия накануне разгрома, и поэтому задерживает открытие второго фронта.
Эрлих и Магура слушали Нейдлера не перебивая. И обрадованный вниманием к своей персоне, Франц заговорил с жаром и апломбом, словно находился перед большой аудиторией:
— Мы можем помочь армии Паулюса перестать бесцельно топтаться на месте. Русские не ждут удара в спину, и сотня-другая солдат дивизии «Бранденбург» сделают в Заволжье больше, нежели вся шестая армия в открытом бою! К нам присоединятся представители национальных меньшинств России, порабощенные большевиками и комиссарами. Мы сформируем специальные воинские подразделения, которые помогут захватить стратегически важные пункты противника! Саботаж, пораженческие настроения деморализуют русский тыл и подорвут боеспособность Красной Армии!
— Простите, — не выдержал и перебил Магура. — Не проходили ли вы случайно подготовку в министерстве имперской пропаганды?
— Нет, — удивленный вопросом, ответил Нейдлер.
— Грешным делом, я подумал, что вы прибыли сюда от доктора Геббельса.
— Просто я хорошо знаю условия жизни в России, так как прожил здесь всю жизнь, — похвастался Нейдлер.
— Я тоже прожил в России всю жизнь. Но, признаюсь, не верю в вашу затею с повстанческими выступлениями. Германия захватила пол-России, оккупировала Украину, Прибалтику, Белоруссию, Крым. Но о восстаниях в национальных республиках что-то не слышно. Наоборот, в республиках формируются отряды добровольцев, в идущих к Сталинграду составах рядом с сибиряками — узбеки и казахи, якуты и армяне, удмурты и грузины. Война стала делом всех наций страны и еще больше сплотила их.
Магура говорил не спеша, без той напыщенности, какую только что демонстрировал Нейдлер.
— Вы сказали, что выросли не в Германии, а в России. Неужели же не смогли уяснить самому себе, что надежды рейхстага и всей нацистской партии на восстания в республиках Советского Союза и слабость русского тыла обречены на провал?
Нейдлер молчал. И лишь услышав стук в дверь, приободрился:
— Поддубный вернулся! Где его так долго носило?
— Я открою, — опередил его Эрлих и первым вышел в сени, где пропадал считанные секунды. А когда вновь вернулся, Нейдлер отскочил к стене: за спиной Эрлиха стояли лейтенант госбезопасности и два красноармейца.
— Не дурите и отдайте оружие, — посоветовал Магура.
Нейдлер не шелохнулся, по его лицу заходили желваки, нос заострился, губы плотно сжались. Не мигая он смотрел на Магуру, затем перевел взгляд на Эрлиха, который пропустил вперед лейтенанта с красноармейцами.
— Надеюсь, вам теперь ясно, к какому результату приводит недооценка противника? — спросил Николай Степанович и шагнул к Францу.
— Я проиграл, вы правы. Но проиграл только я один! — еле слышно проговорил Нейдлер. — Мое поражение — это еще не поражение великого рейха! Вы… вы…
Он не договорил — горло, видимо, сжали спазмы; и дернув головой, вцепился зубами в петлицу на гимнастерке.
— Ампула! — крикнул Магура и ударил Нейдлера в подбородок.
Голова Франца дернулась, и, стукнувшись затылком о стену, Нейдлер начал оседать на пол, продолжая крепко сжимать посиневшие от цианистого калия и сведенные судорогой губы…