Город - Наталья Котрасева

Отец удивленно крякнул — такой он свою дочь еще не видел.

— И что мне оставалось делать? — продолжила девушка. — Я еще слишком молода, чтобы умирать! Нет, чтобы предложить мне бессмертие! Нет, чтобы папе помочь материально! Так нет, она, эта якобы «бодхисатва» якобы «милосердия», решила прибить меня на месте! Пожила, значит, и хватит!

— Будда Амитабха! — пробормотал себе под нос Сюаньцзан.

— Как все запущено! — громко сказал Сунь Укун.

— И что же теперь делать? — спросил дед Мазай.

— Да, доченька, что же теперь будет-то? — спросил ошарашенный печник. — Ведь это ж… того ж…

— Думаю, нужно звать Гуаньинь, — решительно заявил Сунь Укун. — Тут без бодхисатвы не разберешься.

— А может, не надо? — печник не выглядел счастливым, и его можно было понять. — Доченька и так настрадалась, а если еще и Гуаньинь прилетит…

Дочка, и правда, выглядела неважно. Теперь, когда приступ смелости прошел, она бессильно села на пол, в угол комнаты, и бездвижно там замерла.

— Нет, надо все-таки позвать кого-нибудь, — сказал дед Мазай, — все как-то очень уж запутанно. Я еще и свою вину чувствую — приобщил зайца к буддизму. За это не наказывают, а? За насильственное приобщение животных к религии?

— Не слышал такого, — успокоил его Сюаньцзан. — Впрочем, я не здешний.

— Вы как хотите, — сказал потерявший терпение Сунь Укун, — а я за бодхисатвой. Пускай сама разбирается! Мигом слетаю и ее приведу!

Он уже было собрался вылететь в окно, но тут вдруг раздался детский голосок:

— Никого звать не надо, обезьянья башка!

Голосок доносился из дальнего угла. Все разом повернули головы, даже обессиленная дочка, и увидели, что к ним присоединился новый персонаж — ребенок с косичкой на макушке и бритыми висками, в красной короткой маечке и шортах. На руках, ногах и голове у него были золотые обручи.

Сунь Укун хмыкнул и сделал вид, что происходящее его больше не касается.

Сюаньцзан низко поклонился.

Печник удивленно открыл рот.

— Так ты же… ведь же… — начал он.

— Совершенно точно, это именно я, — заявил Красный Ребенок и принял важную позу. — И я здесь не для того, чтобы шуточки шутить. По повелению милосердной Гуаньинь я спускался в Город, чтобы забрать дочку печника и отвести ее к боддхсатве, для обучения. Но, как все присутствующие знают, дочка оказалась последней и неблагодарной сволочью. Засим, бодхисатва передумала… — ребенок обратился к девушке: — В месте ученицы тебе отказано. Оставайся в Городе, и, как говорили древние, делай, что хочешь, живи, как хочешь.

Печник и дед Мазай облегченно вздохнули. Сюаньцзан печально вздохнул.

— Но это еще не все, — продолжил ребенок. — Узнав, что место девушки занял заяц-оборотень, Гуаньинь отправила меня на помощь. Правда, помощь, как я вижу, уже не нужна. Но оставить зайца и дальше разгуливать на свободе я не могу…

— А может, — робко вмешался заяц, — меня возьмешь, вместо девушки? В ученики… Я ведь с радостью! Я о том только и мечтаю!

— Ну не знаю, — ребенок задумался. — Мне на этот счет Гуаньинь ничего не говорила.

— Так ты меня к ней только отведи! Я уверен, что она не откажет, если я попрошу! Она же милосердная! — глаза у зайца лихорадочно загорелись.

Было ясно, что так просто он от этой идеи не откажется.

— И правда, — вмешался Сунь Укун, — почему бы не попробовать? Наверняка, Гуаньинь что-нибудь придумает, она тетка не плохая, хотя, конечно, милосердие у нее своеобразное…

— Укун, — одернул ученика монах. — Поосторожнее с языком!

— Да я осторожен, еще ни разу его не ломал, — махнул рукой Сунь Укун.

— Ну ладно, — решился ребенок и кивнул зайцу. — Пошли со мной. Гуаньинь уж разберется, что с тобой делать.

Ребенок подпрыгнул, и под ногами у него вдруг оказалось белое облачко. Заяц быстро, пока никто не передумал, вскочил следом и крепко схватил ребенка за локоть.

— Всем пока, было очень приятно познакомиться! Заходите в гости, если что! — закричал он радостно.

Они с ребенком плавно вылетели в окно и вскорости исчезли из виду.

— Вот оно как бывает! — задумчиво прошептал Мазай.

— Бывает еще и не так! — объяснил ему Суь Укун, а монах согласно кивнул и начал шептать молитву.

— Ну, мы тогда пойдем, — быстро сказал печник, помогая подняться на ноги ошеломленной дочке. — Еще увидемся.

Он торопливо повел ее по направлению к двери, и вскоре в комнате остались только монах, обезьяна и дед.

— Ну что же, — сказал Мазай. — Располагайтесь, уже спать пора. Или нет, давайте, я вам вначале риса сварю! Есть хотите? Хорошо, тогда подождите пять минут.

Мазай отправился на кухню, где загремел тарелками и кастрюлями. Промывая рис, он думал о том, что все закончилось не так уж плохо — в конце концов, только благодаря его вмешательству и заяц и дочка печника получили то, чего хотели. Видимо, идея просвещать животных была не так уж и плоха. Мазай радостно улыбнулся. Да, это определенно была хорошая идея.

— Надо только сходить во Дворец и расписаться в том, что я готов на пенсию уйти, — пробормотал он. — И взять побольше полезных книжек. Сутры там какие-нибудь. И еще эти, басни про зверей.

Он явственно представил себя в виде благообразного белобородого старца, окруженного зайцами, лисами, волками, птичками, и даже слонами и тиграми, которые мирно сидели кружком и внимали каждому слову, полному мудрости. Жизнь явно налаживалась.

«Великая Городская Книга Чудесного и Необычного», свиток второй

«Заслуживающие доверия люди рассказывают, что в Городе жил не так давно почтенный господин по имени Шредингер. Шредингер любил котов. Бывало, увидит кота, и сразу в ящик его, а ящик в чулан. А потом придут к нему гости, Шредингер их сразу хвать за рукав и в подвал тащит. И не выпускает, пока гости не скажут, умер ли уже последний кот в ящике или нет.

Старые друзья знали, что главное — не заглядывать в сам ящик и быстро убегать, поэтому Шредингер их не любил и в гости не звал. А новые иногда проверяли.

И, если кот был мертв, Шредингер на них обижался.

— Ах вы сволочи! — начинал тогда плакать Шредингер. — Вы моего кота убили!

— Как же так? — удивлялись гости.

— А вот так, — говорил вредный Шредингер. — Если бы вы не посмотрели, я бы не знал, умер он или нет. И пока вы ящик не открыли, нельзя было точно сказать, умер ли он уже. Значит, определенно мертвым он стал, когда вы открыли ящик. Вы убили моего кота!

Правда, иногда оказывалось, что кот еще жив. Тогда почтенный Шредингер очень расстраивался».