Рожденные бурей - Николай Островский

– Это дело! – обрадовался Сачек. – Что-то у меня кони хромать стали, и парочка мне как раз…

– Ну, ладно, ладно! Пошли. Слышишь, как в городе шкварчит? Рассусоливать тут некогда…

Они вышли во двор, где их ожидали крестьяне. Птаха решительно сказал Ядвиге:

– Я с ними пойду!

– Как пойдете? А ваши руки?.. – растерялась Яд-вига.

– А мы одни останемся? Хорош защитник! Тогда я тоже пойду. Я одна здесь ни за что не буду! – вспыхнула Олеся.

– Тогда и мне надо уходить, – тихо сказала Ядвига.

– Вот и пойдем все вместе. Оставаться я не хочу, мне страшно здесь, – заупрямилась Олеся.

– Куда ж ты пойдешь? Там же война, – сказал Андрий, устыдившись.

– Ну и что ж! Возьмем с Ядвигой Богдановной ту сумку с бинтами и будем помогать, если кого покалечит.

Аидрий не знал, что ответить.

– А что Григорий Михайлович мне скажет?

– Почему тебе? Я сама ему отвечу! Идемте, Ядвига Богдановна.

Раевская уже одевала пальто.

– Олеся, развяжи мне правую руку, – попросил Андрий.

– Как развяжи? Она же обваренная вся…

– Ты мне два пальца, вот этих, размотай, чтобы я мог затвор дергать.

– Не буду я разматывать – тут одно живое мясо…

Андрий шагнул к Ядвиге.

– Прошу вас, развяжите! А то я зубами порву.

Ядвига несколько мгновений смотрела на него и молча принялась развязывать бинты.

– Я немножко оставлю, вот здесь…

Вошел Щабель.

– Все в порядке – патроны, винтовки есть! Сейчас двинемся… Дождь перестает…

– И мы с вами, – сказала Ядвига.

Птаха выбежал во двор и вернулся с винтовкой. Карманы пиджака были набиты патронами.

– А мне ты принес? – спросила Олеся.

Они впервые за все это время встретились глазами.

– Тебе? – переспросил он удивленно и улыбнулся. Он передал ей свою винтовку и стал торопливо совать в карманы ее жакета обоймы с патронами.

– Сейчас я научу тебя, как заряжать. Вот берешь за эту штучку – раз! Затем к себе… Ишь, патрон выскочил. Раз – загнал в дуло… Опять сюда! Теперь тянешь за курок – и одним гадом меньше на свете… Приклад крепко прижимай к плечу. Бери, я сейчас себе достану.

Уже уходя, Андрий спохватился:

– А Василек?.. Куда парнишку девать? – Он побежал в кухню. – Васька, вставай живее! Да проснись ты, соня! Мы уходим. Слышишь? Уходим! Ты закрой дверь и спи себе. Мы скоро вернемся…

Сонный Василек ничего не понимал. Андрий уже подталкивал его к двери.

– Закрывай на крюк и ложись спать…

Василек моргал спросонья и что-то бормотал про себя, но в конце концов понял, что надо закрыть дверь и спать. Он так и сделал.

Щабель взял фольварк без единого выстрела. Их налет был как снег на голову. В усадьбе Эдвард поставил под ружье всех, кто только мог носить оружие, и двинулся в город. В палаце остался только граф Потоцкий с конвоем. Услыхав начавшуюся вокруг усадьбы стрельбу, Эдвард повернул свой отряд назад.

«Что это? – думал он. – В городе бой? Черт знает, кто с кем дерется. Неужели немцы обнаглели? Ну, а в фольварке кто?» – Он приказал окружить усадьбу.

У ворот его встретил Потоцкий. Он был на коне.

– Что это, по-вашему, граф?

– Не знаю. Связи с городом нет.

От фольварка слышались редкие выстрелы, Могельницкий не решался двигаться туда ночью. Он решил дожидаться утра, не уходя от усадьбы ни на шаг.

А на фольварке в это время происходило неладное.

Захватив фольварк, холмянцы затеяли ссору с сосновскими, начав тут же делить коней.

– Мы первые вскочили во двор, кони наши! – кричал высокий холмянец, уже сидя на оседланной немецкий лошади и держа в поводу еще тройку.

К нему подскочил Сачек.

– Отдай, говорю тебе! Скажи спасибо, что одного получил. А ты все загребти хочешь!.. У меня вот все кони на ноги пали, а ты хватаешь…

Споры из-за коней загорались во всем фольварке. Щабель, находясь в цепи, обстреливавшей имение, по редким выстрелам понял, что часть крестьян куда-то убежала. Он кинулся к воротам.

– Гей, мужики! Что ж вы?

Но его никто не слушал. Кое-где уже награждали прикладами друг друга.

Высокий холмянец поджигал своих:

– Забирай коней, и тикаем до дому! Пусть они сами справляются… Чего нам лезть в прорву? Гайда до дому, хлопцы! А кто пущать не будет, так бей его з винта!

Щабель поздно понял опасность.

– Куда вы, хлопцы? Что ж это – продаете, значит? – кричал он.

– Злазь с дороги! – гаркнул на него высокий холмянец.

– Пущай сосновские отдают коней, тогда останемся… А у нас Могельницкий все позабирал, так мы хоть этим попользуемся…

– Чего там с им тарабарить? Гайда, хлопцы, до дому! А то еще окружат тут, то и без головы останешься…

Щабеля оттеснили в сторону.

Птаха едва успел спасти Олесю от лошадиных копыт. Холмянцы, нахлестывая коней, налетая друг на друга, матерясь на чем свет стоит, промчались мимо них. Через минуту их не стало слышно.

С первыми выстрелами немцы зашевелились. Вдоль эшелона забегали фельдфебели. Слышались короткие слова команды. Когда стрельба разгорелась с особенной силой и стала приближаться к вокзалу, у штабного классного вагона заиграл тревогу горнист.

– Господин полковник, вас желает видеть какой-то военный, называющий себя польским офицером.

– Ведите, – сказал полковник Пфлаумер.

– Честь имею представиться – капитан Врона.

– Чем объяснить эту стрельбу? – с угрозой спросил полковник.

– Дело в следующем, господин полковник, – в городе вспыхнуло большевистское восстание. Нам был предъявлен ультиматум невмешательства в их действия. Они хотят разоружить ваш эшелон, а офицеров расстрелять. Мы всю ночь вели бой, но сейчас вынуждены просить вашей помощи… Мы сделали все, чтобы предотвратить этот бунт. Но у нас иссякли силы, и мы должны оставить город…

Грохот пальбы у вокзала как бы подтверждал его слова. Вокруг полковника стояла группа немецких офицеров в стальных шлемах.

Густые цепи немцев залегли вдоль парапета товарной станции, другая часть солдат возилась на платформах с бронеавтомобилем и у орудий.

– Тэк-с, – процедил сквозь зубы Пфлаумер и выплюнул остаток сигары. – Они хотят нас разоружить? Ну, это мы еще посмотрим…

– Конечно, господин полковник, если вы вмешаетесь, то от этой мрази не останется и следа.

Врона разглядел среди офицеров Шмультке. Лейтенант что-то тихо говорил полковнику.

– Простите, как вас?..

– Капитан Врона, – подсказал Шмультке.

– Ага! Так мы вмешаемся обязательно. Будьте добры, отведите своих солдат вон туда! – махнул он рукой влево. – Мы сейчас начнем операцию. Снять орудие! Свезти бронеавтомобиль на землю! Господин председатель полкового совета, объясните солдатам причину боя.

К рассвету город был занят рабочими. Щабель прочно засел на фольварке, приковав Могельницкого к усадьбе.

Но когда полная победа была близка, на вокзале загрохотали мощные залпы. Оттуда по городу брызнули огнем и сталью. Залаяли сразу полтора десятка пулеметов. Немцы двинулись на город.

Целый час Раевский упорно сопротивлялся, задерживаясь на каждом углу. Но по улицам рыскал неуязвимый бронеавтомобиль, направляя огонь своих пулеметов в переулки и дворы.

– Эх, бомбы нет! – бесился Чобот.

Восставшие отходили, оставляя улицу за улицей, А серо-зеленые цепи немцев методично, размеренно двигались вперед. Так же размеренно грохали на станции четыре орудия, швыряя в город тяжелые снаряды.

– Что же, Зигмунд, выходит – проиграли? – сказал Ковалло, быстро шагая рядом с Раевским.

– Да, этого я больше всего боялся. Здесь без провокации не обошлось…

Метельский вчера хотел поговорить с полковым советом, но председатель, продажная душа, пригрозил его арестовать. Теперь надо сохранить людей. Будем отходить на Сосновку. Из города надо выбраться как можно скорее, до утра, а то здесь окружат…

В предрассветной дымке кутался город. Последние цепи рабочих уже покинули пригород. Щабель прислушался.

– А ведь наши из города уходят… Слышишь, пальба уже с пригорода? Видать, немцы полезли в драку. Что ж, тогда и нам отходить надо, пока не рассвело… Будь здесь холмянцы, можно было бы на усадьбу нажать, а так делать нечего. Передай, чтобы отходили! – сказал он Сачку.

– Фольварк запалить? – спросил тот.

– Не надо. Все равно нашим будет, – запретил Щабель. – Пусть седают на коней.

– А баб куда же? – недовольно буркнул Сачек.

– Их тоже на коней посадим.

– Тут я подводу снарядил с барахлишком, одну посадить можно!..

Щабель помог Олесе сесть в седло.

– Не упадешь? – сказал он, подавая ей поводья.

– Нет, я у себя в деревне ездила.

– Ну, а ружье перекинь через плечо. Эх, и вояка же из тебя геройский! – пошутил он, но сейчас же помрачнел…

Птаха скакал рядом с Олесей. Ему все казалось, что девушка может упасть…

Через полчаса они соединились с уходящими из города.